"МЕНЯ часто спрашивали: "Как вы вышли за Басова? Он же такой страшный!" - вспоминает последняя жена актера Валентина Титова. - Но уже после десяти минут общения с ним те же люди не могли отвести от него глаз, а меня рядом как будто и не существовало, даже для мужчин. Многие думали, что у меня были романы. Куда там! Они были и у мужчин, и у женщин с Владимиром Павловичем, а мне оставалось лишь присутствовать. Даже жены наших друзей были уверены, что мой муж в них влюблен".
В ЛЮБВИ у Басова существовала тенденция - он увлекался мгновенно и страстно, сшибая на своем пути любые преграды. В жены выбирал исключительно актрис-красавиц, намного младше себя. Первой его супругой была Роза Макагонова, с ней он прожил недолго, детей не было. Второй раз женился на Наталье Фатеевой. Она родила ему сына Владимира, их брак длился пять лет. Третьей и последней женой стала Валентина Титова. От Басова у нее сын Александр и дочь Елизавета. И ей, и детям есть что вспомнить о тех 17 годах, что супруги прожили вместе.
Валентина Титова. - Все начиналось красиво. Мне было 22 года, ему 40. Я тогда любила Вячеслава Шалевича, но Басов смог меня покорить своим невероятным напором. Он сам объявил все Шалевичу. Потом красиво ухаживал за мной, просил моей руки. Но когда я наконец ответила: "Да", - обманул, как все мужчины. Ему было достаточно двух штампов, уже имевшихся в его паспорте. Позже я забеременела, и он сказал: "Что-нибудь придумаем". "Ничего не надо придумывать!" - сказала я. И родившийся Саша две-три недели был Александром Валентиновичем Титовым. После чего мы с Басовым тихо расписались, никто и не знал. Меня привезли в загс, чтобы взять свидетельство о рождении сына, принесли какую-то книгу, на ступеньках я расписалась, даже не зная для чего. Все! Мы стали жить и работать вместе, он меня снимал.
Что такое влюбленный человек? Он окружает тебя сладким враньем и говорит, что у тебя такие глаза, волосы, руки... Надо уметь так рассказать человеку о своей любви, чтобы он был надолго заколдован. Так вот Басов - колдун, маг. Его обожали все. По вечерам дом был переполнен приятными, талантливыми людьми, они засиживались до двух-трех ночи, а утром нам нужно было вставать в семь. Но неудобства компенсировались сияющей атмосферой разговоров. Друзьями Басова были режиссеры, художники: Алов, Наумов, Чухрай, Тодоровский, Таланкины, Аскольдовы... Веселье во многих компаниях зависело от него. Его ждали как великого развлекателя.
Был влюбчив
ПРО него частенько говорили: "Брешет". А ты научись так брехать! Ведь для человека мечта - это самое главное. Вот он и жил мечтами. "Папа - ты опять соврал", - говорила ему дочь. "Это не вранье, это святая ложь, Лизочка", - отвечал он ей. Мы знали по 50 вариантов каких-то историй, которые он начинал рассказывать в компаниях. И всегда он сам верил в новую версию.
Александр. - Да, у него была счастливая способность присваивать. Я хорошо помню, когда он сидел в дальней комнате - мы называли ее "троллейбус", потому что она узкая, как пенал, - и строчил "Дни Турбиных". Время от времени выходил и спрашивал: "Хотите, я вам почитаю?". Мы кричали: "Нет! Нет!" Но он все равно читал. Я думал: "Как хорошо папа пишет!" А потом оказывалось, что он слово в слово переписывал куски из Булгакова, которого обожал, и в тот момент верил, что автор - и он, Басов.
В. Т. - Когда мы начали с ним жить, то часто завтракать, обедать и ужинать ходили в рестораны. К нам всегда подсаживались разные люди, всем хотелось оказаться в компании Басова. Под конец присутствующие начинали мять себя по карманам в поисках денег, мне это было противно. С тех пор в середине трапезы Басов якобы уходил на кухню, а сам платил за всех. Никто не возражал!
Володя хорошо рисовал, прекрасно писал стихи - крошечные такие вирши. Дарил их всем своим друзьям на юбилеи. И детям, и мне писал стихи на каждый день рождения. Помню, мы пришли к кому-то в гости, не застали дома, и он тут же набросал послание в стихах. Вот отрывок:
"Вы нас помните едва ли.
Это было легко, лилось, как разговорная речь. Такой стиль может принадлежать только лучезарной личности.
- Кто в вашей семье был хозяином?
- В семье президентом, светочем был Басов. Все внимание - вокруг него. Но в быту - податлив, прост. Я могла приказать, например: "Немедленно на рынок! Нечего есть". Но нечего есть было почти всегда, потому что сколько ни купи - сразу все съедалось гостями. Он любил простую пищу: щи-борщи, мясо, картошку и селедочку. Помню, были у Сережи Никоненко на юбилее его жены Кати. Он поднял бокал, взглянул на нее и произнес: "Я свою Катеньку во как держу, - он сжал кулак, гости засверкали глазами в ожидании сенсации, - что она скажет, то и делаю". Все засмеялись. Вот и Басов так же.
Лиза. - Каждую ночь его любимым занятием было слушать "Голос Америки". При этом занятии он часто засыпал.
Саша. - А я помню, когда мне было 14 лет, я тайно по ночам курил в форточку. Часто отец заходил ко мне, но всегда прежде стучал. Я - бац! - сразу пепельницу в окно, а он спокойно спрашивал: "Может, чаю попьем? Что-то не спится..." Никогда не морализировал, хотя дым-то чувствовался. Иногда из его кабинета раздавался голос: "Лизонька, доченька, иди сюда, я тебя выпорю". Это означало, что у отца полное благодушие. Или по утрам: "Придите все". И спрашивал, у кого какие планы.
Л. - А еще папа был единственным отцом в Сашином классе, позволявшим раз в неделю собираться всем одноклассникам в нашей квартире. Говорил: "В десять вечера я приду". Это означало, что к его приходу окурки должны быть выброшены, все сидят и пьют чай. Хотя до этого царила полная свобода: в одной комнате кто-то обжимался, в другой курили, на лестничной площадке разговаривали.
В. Т. - Басов был очень влюбчив. В разных людей. Знакомился с кучей народу, очаровывал и завораживал, но вскоре уже не помнил о них. А уж я-то подавно. Потому что при Басове забудешь всех, будешь помнить только Басова. Я жила его глазами, сердцем, умом...
- Вы уставали от этого?
- Очень. И он уставал. Мы ругались нещадно. Ему нужно было внимание, а мне надо приготовить, убрать, постирать. Я ему кричу: "Да замолчи ты, радио можно выключить, а тебя - нет!" Если его не уложить спать, он мог вещать сутки. Потому что был наполнен пространством, мечтами - все это бурлило и клокотало. Он всегда конструировал другую жизнь. А потом в процессе съемок говорил: "Скучно". Потому что уже все в уме переиграл, продумал.
- Но ведь и у самых энергичных есть предел прочности...
С. - Я видел ВП (это было его домашнее прозвище) и в угрюмом состоянии, молчаливым. Он лежал, вздыхал, курил... Но долго это не продолжалось. Он умел заряжаться от ерунды. Кстати, мог стать счастливым от того, что сделал кому-то добро. Однажды я спросил его: "Пап, зачем ты помогаешь вот тому подонку?" А он сказал вещь, которую я запомнил на всю жизнь: "Я всегда на стороне слабого".
В. Т. - А вот за себя он стеснялся просить. Я еле-еле, помню, уговорила его выбить у властей квартиру - в крошечном кооперативе жить было уже невозможно. Когда он пришел к ним, показал список фильмов, которые снял: "Тишина", "Метель", "Щит и меч", "Школа мужества", "Случай на шахте N8", "Опасный поворот", "Дни Турбиных", а потом еще сказал, как зовут его жену, они выпучили на него глаза и тут же подписали нужные бумаги на жилье. Мы переехали на улицу Горького в большую квартиру.
А однажды в Одессе, собираясь в гости к Пете Тодоровскому, мы зашли в гастроном купить торт. Я подхожу к прилавку, а пышная такая продавщица рычит: "Вы что не видите? Учет". Прошу Басова подключиться. Он подошел, облокотился на прилавок и так ласково ей говорит: "Сделайте исключение работникам "Мосфильма". Она мгновенно встрепенулась и воскликнула: "Для вас, товарищ Евстигнеев, всегда пожалуйста!" Они с Женей пользовались невероятным успехом у женщин. Их считали красавцами.
Он был одним из самых высокооплачиваемых режиссеров. И однажды мы решили купить дачу.
С. - Но отец не мог купить просто шесть соток. Он барин, ему нужна была или вилла, или ничего. Правда, барин советского розлива. За "Щит и меч" он заработал деньги по тем временам несусветные - 40 тысяч рублей. Поехали смотреть дом известного авиаконструктора Лавочкина. Но тут ВП увидел несоответствие - прекрасный дом, дубовые панели, два гектара земли, а вокруг у коллег Лавочкина по 4 сотки. Отцу было стыдно. Так и остались мы без загородного дома.
Трата
- КАЖЕТСЯ, фильмы Владимира Павловича долго на полках не залеживались? Его любили власти?
- Басов - необыкновенный режиссер. Тогда еще никто так не работал - быстро и продуктивно. И все это он делал с легкостью, как Бендер. Высший пилотаж. Он мыслил операторски. Его фильмы не ложились на полку, он никогда не останавливался и не сидел сложа руки, у него было всегда не менее пяти заявок. Он мог спокойно отложить сиюминутную мечту. А его постоянной мечтой, кстати, было сыграть Сирано де Бержерака.
Л. - Помню, лет в десять я впервые посмотрела "Буратино", где он играл Дуремара, и расстроилась. Боялась, что меня будут дразнить "дочкой Дуремара". Я стеснялась того, что он играл то волка, то негодяя в "Электронике". А ему нравилось! Сыграть табуретку или метлу - для него это самая вкусная роль.
В. Т. - Басов много и безвозмездно помогал другим режиссерам. Но однажды произошел чудовищный случай. Мы с семьей приехали отдыхать на два месяца в Сочи. На пляже нас нашел человек, у которого закрывали картину, после чего ему грозило увольнение с "Мосфильма". Володя, взяв с собой сына, улетел с ним на съемки, я с грудной Лизой осталась. Он стал худруком картины. Потом оказалось, что Басова не включили в титры, и этот человек пришел домой и принес ему деньги - как взятку. Володя был в шоке, отказался. Это было унижением.
Л. - Вот сейчас было бы его время, а тогда - не его. И все равно он добился всего без малейших протекций, своей работой. И благодаря этому многое мог себе позволить. Например, мы каждое лето выезжали за границу на машине, которую вел сам папа. Два месяца колесили по Восточной Европе, причем тур всегда заканчивался Болгарией. И я помню, как, приезжая, мы первым делом неслись в магазины с одеждой, где он выбирал себе потрясающие костюмы, рубашки, вокруг него вертелось огромное количество людей - ведь в "нашей" Европе Басова знали, там с успехом шли его фильмы.
Папа был настоящим денди, обожал пижонить. Он любил, например, кожу, бархат. У него было много таких пиджаков. Один, кожаный, висел в коридоре. В нем всегда аппетитно топорщились карманы от мелочи. И, проходя мимо, мы с Сашей каждый день загребали горсточку - и в школу. Это были "карманные" деньги.
А за границей у него проявлялась одна уникальная особенность. В любой стране создавалось впечатление, что он виртуозно владеет тамошним языком. А он просто на ходу учил несколько фраз. И все понимали! Потому что он не говорил, он обвораживал.
С. - Отца многие считали высоким. А это миф. В нем было всего 176 см. Просто он мог "стать" красивым, высоким, люди этой иллюзии верили, как загипнотизированные. Ему вообще во всем верили. Самое смешное, что этот "гипноз" действовал и на нас, хотя, казалось бы, мы его знали наизусть как облупленного.
Л. - Он любил всему учиться. Например, приходил ко мне в училище на урок пластического танца, смотрел на меня, потом вставал рядом и махал руками, повторял за нами наклоны. А мне было стыдно! Я готова была разрыдаться, ждала, когда же он уйдет.
- Я помню смешной танец Дуремара, когда он подпрыгивал, размахивая руками, высоко поднимая коленки. Он и в жизни был такой неуклюжий?
В. Т. - Нет, он мог все. И танцевать, и на рояле сыграть, если надо. Помню, в сочинском санатории мы с ним взяли первый приз за вальс. Мы станцевали, и нам объявили: "Победители - Владимир Басов с дочкой". Он стал алого цвета, после этого мы сутки сидели в номере. Саше было уже четыре года.
Л. - Папа потрясающе водил машину. И не мог жить без автомобилей. Начинал с "Москвича", а потом одна за другой у него менялись "Волги", которые просто так никому не выдавались, а ему - прямо с завода. Машину он лелеял, выходил ее разогревать за час до выезда. За границей он покупал в нее какие-то особенные зеркала, чехлы на руль, на руки - специальные перчатки, очки.
В. Т. - Он ездил очень быстро. И если кому-то по дороге надо было выйти по нужде - ему было до лампочки, не останавливался. Помнится, когда он со мной познакомился, то решил, что нужно все начать заново, в том числе поменять машину. Я приехала в Москву на съемки "Метели", он встретил меня на "Волге" салатового цвета. Тут же повез в кинотеатр, где шел фильм "Я шагаю по Москве", чтобы я увидела, какой он артист. Выходим - машину угнали. Меня тогда поразила его реакция - ни звука паники. Он взял такси, отвез меня в отель, а сам занялся поиском. Через четыре дня ее нашли у кого-то на огороде, без колес и другой "начинки".
Л. - Папа любил жить хорошо и широко. Например, водил нас с Сашей на завтраки в ресторан "Националь".
С. - И в том же "Национале" у него был свой официант, у которого он покупал блоки сигарет - он курил только хорошие американские, доставать которые было архисложно. Однажды 9 мая мы пошли с ним гулять и заодно зашли за сигаретами. Я стою, жду его. Вдруг ко мне подходит пожилой нетрезвый ветеран и начинает читать мораль: мол, не та теперь молодежь, а вот мы! Тут появился отец, и этот ветеран ему стал кричать то же самое. После во мне вскипела обида: "Папа! Почему ты ему не сказал, что тоже воевал? У тебя же вся грудь в орденах!" А он не любил говорить об этом, и ордена всегда лежали у него в столе.
Просил яда
В. Т. - НИКОГДА не забуду, как Володя повел себя в Чехословакии в 1968 году, когда мы попали в военные события. Мы приехали отдыхать, жили в отеле. И вот ночью стук в дверь. Басов встал, пошептался с кем-то, потом оделся и прямо в одежде лег. Я потерпела две минуты и спросила: "Что это значит?" - "Наши оккупировали Чехословакию". Оказалось, что Сергей Юрский, который жил в другом отеле, услышал по радио новость и сообщил нам. Утром муж попытался связаться с послом, но тот отказался с ним общаться. В 10 часов появились войска, это было ужасно, но меня поразило поведение Басова. Он стал вести себя, как человек, попавший в плен. Жил, не раздеваясь, двое суток, пока мы не уехали. Я его просила: "Разденься хоть на пару часов". Он ответил потрясающе: "Если нас повесят или расстреляют, я не хочу висеть на заборе со спущенными штанами".
Нам помогли достать бензин и выехать, но у чешско-немецкой границы долго стояли на своей черной "Волге" - иностранные машины не выпускали. И в это время на нашу машину все плевали, потому что на ней были советские номера. Я попросила Басова что-нибудь сделать, он пешком прошел к началу колонны до границы, позвонил в Берлин, и нас пропустили. Потом на протяжении всего пути нас обгоняли машины с гробами наших солдат.
21 июня мы всегда выезжали в Суздаль, чтобы встретить рассвет 22-го числа. Так он вспоминал день наступления войны. Но никогда о ней не говорил. Так, пару раз всего, скупо. Помню, как-то в Москве стояли жуткие морозы, и он вспомнил, что во время войны в такой же холод они с солдатами закладывали щели блиндажа немецкими трупами. Вот и все. На войне он был контужен. Может, это стало одной из причин инсультов. И из-за этого же, наверное, болели глаза.
Я была беременной, мы находились в Сухуми, когда у него возникло обострение с глазами. Ему делали уколы прямо в глаза, и в результате один из них у него навсегда остался, как у кошки, миндалевидным, но никто этого не замечал. Этот больной глаз Басов иногда закрывал повязкой пирата, которую взял с "Мосфильма". И вот я помню сухумскую картинку: мы идем по набережной втроем - Басов в повязке, я с животом и прихрамывающий художник Турылев с палочкой. Зрелище было еще то!
- Когда с Басовым случился инфаркт?
- В 1974 году. Дома у него зажало сердце, я вызвала "скорую". Дама-врач почему-то сказала ему крутить левой рукой, и уехала. Вот он еще три дня крутил, сидел в горячей ванне, и со следующим приступом его увезли в больницу уже с обширным инфарктом. Он пролежал там полтора месяца, я ездила каждый день, делала ему маникюр, педикюр, кормила, поила мумие. Он встал на ноги... А через несколько лет мы расстались.
Я не была готова к тому, что он станет пить. Когда мы познакомились, он пил лишь воду, а меня учил пить вино. И так держался 12 лет. Хотя до меня, я знаю, он выпивал. Сорвался он, когда один уехал сниматься в фильме "Бег" - а мы же почти всегда ездили работать вместе, и дети с нами. И тут пошло-поехало... Это боль, с которой сложно было справиться. Я ушла от него. Мой второй муж, кинооператор Георгий Рерберг, до конца дней ревновал меня к Басову. С Володей мы после развода не общались вовсе. Он жил вместе с Сашей (Лиза уехала учиться в Ленинград).
С. - Первый инсульт с ним случился в 1984 году. После него он стал плохо себя чувствовать, больше лежал, ходил с палочкой, но умудрялся работать, ездил на студию. Снял картину "Семь криков в океане". Написал сценарий по Агате Кристи, но снимал его уже другой режиссер. Большое спасибо Володе Досталю, который тогда придумал ему должность режиссера-консультанта. Отец до самой кончины получал не только пенсию, но и полноценную зарплату.
Иногда он просил яда, когда хотел, чтоб ему посочувствовали. Для него немощь была трагедией. Он же всегда был человек дико подвижный, не ходил, а летал. Даже в больном состоянии шутил. Однажды приехали к нему доктор с медсестрой. Отец видит, что на него смотрят как на идиота, и решил подыграть. Врач вкрадчиво спрашивает его, показывая на медсестру: "Это кто?" Отец говорит: "Не знаю, меня не представили". Доктор протягивает: "Это сестра-а". ВП: "Ваша?.." Он не реагировал на мои призывы пойти погулять, апатично сидел, разгадывая кроссворды, смотрел ТВ. Но если ко мне в гости приходили девушки, то слышу - палка застучала, папа приходил к нам на кухню, садился, пил цикорий, так как кофе было нельзя, и что-нибудь рассказывал, юморил сквозь боль. Мог и пожаловаться, хотел, чтобы его продолжали любить. Второй инсульт случился с ВП в ванной. Он пошел бриться, а делал это всегда сам, хоть уже и плохо, но попытки его побрить встречали сопротивление. И вдруг упал и мгновенно умер. У меня на глазах.
Наталья ФАТЕЕВА:
- Я ВСЕГДА страстно и сразу влюблялась во всех своих мужчин. А с Басовым все иначе. Я долго не ощущала, что люблю его. Потому что он, словно вихрь, появился в моей жизни, совсем еще юной девчонки. Мне был 21 год, ему - 33. Он взял меня настойчивостью, я долго отбивалась, а потом сдалась, потому что было невозможно не сдаться. Мы с Басовым познакомились на съемках фильма "Случай на шахте N 8". Сходили в ресторан, к знакомым, и он едва ли не сразу сказал: "Выходи за меня замуж". Именно о нем я вспоминаю больше и чаще всего. Чудной, наивный - побежал тогда в партком, чтобы сообщить: "Я развожусь с Макагоновой, женюсь на Фатеевой".
Владимир Павлович был человеком неоднозначным. В нем сочеталось несочетаемое. Он мог любить, но внезапно обидеть. С ним было весело, легко, но в целом находиться рядом с ним - это словно нырять из горячей воды в холодную. Например, в нем была воспитанность. Помню, первый мой день рождения после нашего знакомства он провел в вытрезвителе. Вернее, ночь. В тот вечер в Доме кино была премьера фильма Донского "Мать". А мы жили рядом с Белым домом, снимали комнату. У Басова была машина "Москвич". Он мне сказал после премьеры: "Иди домой, а я останусь на банкет, побуду недолго и приду". Я его прождала всю ночь с накрытым столом. А они с компанией загуляли, поехали куда-то на его машине. Из-за крепкого мороза мотор встал. Басов пришел домой под утро, на его ноге стоял штамп с номером "прибывшего".
То, чего обычно ждут женщины от мужчин, - какого-то проникновения, участливости - от Владимира Павловича было не дождаться. Он, например, был равнодушен к болезни Розы, его первой жены. Она болела туберкулезом. И я всегда знала, случись что со мной - опекать не будет. Но я все равно любила его. Потому что он был интересный, неожиданный, легкий в быту, без проблем. Хотя ревновал меня к моему возрасту, к театру, кино. Но для него почему-то хотелось делать все. Когда мы снимали комнату напротив гостиницы "Украина", то на "Мосфильм" я таскала ему в термосе обеды. Вот такие крайности. Или, например, он, получив постановочные деньги, например, привозил маме пять тысяч и тут же занимал у нее две с половиной. И, конечно, не возвращал.
С ним легко было бы жить, если бы он не выпивал. Трудно терпеть алкоголь, невозможно. Через пять лет жизни с ним я не выдержала. Мы какое-то время жили на грани развода в одной комнате в коммунальной квартире, и я звала его к телефону, когда ему стали звонить новые женщины. Мы тяжело расставались, разъезжались. Он потом 10 лет не общался с сыном. Непонятно почему. Это опять из области необъяснимого, что присуще его натуре. Но его дурацкие закрутоны забывались потому, что он не злой. Не умел он сильно и надолго обидеть, ранить в сердце, как другие.
После его развода с Валентиной Титовой мы часто общались. Но он был уже не тот, прежний Басов. Он стал совсем другим. Для него важными стали деньги, в поведении и характере появилось много актерского, а я не люблю мужчин-актеров. Я-то его знала режиссером, а это совсем другое дело.
Я была в Армении на гастролях, когда раздался звонок директора Басова. Только услышала его голос, сразу спросила: "Басов умер?" Сразу почуяла это. Поехала в Москву на похороны.
Он для меня до сих пор не разгадан. Человек-тайна. Особенно это касается войны. Володя прошел войну, но никогда о ней не рассказывал. В сердце у меня остались приятные воспоминания. Я никогда бы с ним не развелась, если бы он не пил. У нас был шанс прожить счастливо. Может, мне не хватало ума понять его.
Это пишут Басов с Валей,
с нами Эдик Ходжукян,
он с женой, и он не пьян".
"Жить с Басовым - словно нырять из горячей воды в холодную"
Смотрите также:
НЕ ПОКИДАЙ МОЕ СЕРДЦЕ!