- Я ПРОШУ, нет, я требую не включать в моем офисе эту музыку! - Лучано был в ярости. - Я ничего не имею против рока, но ЭТИ звуки выводят меня из себя!
Особенно перед серьезной репетицией!
Секретарша недовольно хмыкнула и поправила очки, съехавшие на кончик носа. Маэстро окинул ее взглядом: длинные волосы собраны в старомодный пучок, строгий деловой костюм застегнут на все пуговицы... Настоящий "синий чулок"!
- Знаете, Николетта, - бросил он, исчезая в дверях своего рабочего кабинета, - иногда я искренне сожалею, что взял вас на работу! Вы, вероятно, ошиблись дверью. Ведь неподалеку находился офис Цуккеро!
НИКОЛЕТТА уже привыкла к подобным репликам, хотя занудство толстяка ее страшно бесило: "Николетта, не приглашайте подружек в офис, не болтайте так часто по телефону, не опаздывайте на работу..." Сколько можно? Пора поставить на место "Синьора Девять До" (эту кличку Николетта присвоила шефу после того, как узнала, что он первый в истории тенор, кто в опере Доницетти "Дочь полка" взял все девять "до" второй октавы в арии "Какая судьба"). Может, явиться к нему в кабинет, снять очки, угрожающе прищуриться и сказать, к примеру: "Синьор Паваротти, меня не устраивают условия работы, поищите себе другую секретаршу"? Если он засуетится, извинится или посулит увеличить оклад, то, небрежно бросив "Я подумаю", можно степенно выйти из кабинета... Предаваясь мечтам о кровавой расправе, Николетта даже не услышала, как босс окликнул ее. Потом еще и еще, и очнулась, лишь увидев перед собой его красное, злое лицо: "Милая девочка, что вы себе позволяете? У меня через пятнадцать минут репетиция, а я еще не сделал и глотка зеленого чая! Ваша нерадивость переходит все границы!"
И тут ее мечты начали сбываться - "девочка" напустила на себя враждебный вид и выпалила на одном дыхании: "Если я вас раздражаю, может, нам стоит поговорить о моем уходе?" Лучано не ожидал такого поворота. Как секретарь Николетта просто бесценна! Сколько раз она выручала его, подсказывая шепотом нужные слова во время важных встреч и заключения контрактов! Николетта помнила наизусть все даты, цифры, имена людей, с которыми Лучано когда-либо приходилось иметь дело. Без ее помощи были бы невозможны сделки по недвижимости по всему миру, открытие в Гватемале образовательного центра для неимущих, переговоры с бизнесменами и чиновниками всех мастей. Нет, без нее он уже не сможет. Лучано изобразил на своем лице примирительную улыбку:
- Простите меня, синьорита Мантовани. Вы знаете мой горячий нрав... Пожалуйста, принесите мне чай...
Николетта торжествовала. Она обставила босса! В следующий раз он хорошенько подумает, прежде чем сказать ей гадость! Может, воспользоваться ситуацией и повесить на стену фото Мика Джаггера?
Гений и синий чулок
"ЭТО случилось ранним весенним утром 1998 года, - вспоминает Райт Уильям в книге "Мой мир". - Лучано с группой коллег, включая Николетту, спускался по лестнице флорентийского отеля "Вилла Сан Ижм", где им пришлось заночевать. Маэстро и его свита уже покидали гостиницу, когда за их спинами раздался голос портье:
- Простите, синьоры, но вам придется задержаться на пару минут. Мне только что позвонила горничная и сказала, что недосчиталась терракотовой вазы ручной работы в одном из ваших номеров. Вы слышали что-нибудь об этом?
Николетта тотчас спряталась за спину шефа. Она знала, о чем идет речь. Ей приглянулась эта вазочка, и она не устояла. Но кто же знал, что обслуживающий персонал окажется столь проворен! Сколько раз она прихватывала то полотенце, то халат, то другую "мелочь на память" из роскошных отелей, где они останавливались! И никто не ловил ее с поличным. И вдруг такой стыд! А Паваротти тем временем уже спасал ситуацию:
- Вы можете сообщить прессе, что маэстро Паваротти взял эту вазу для своей домашней коллекции. Уверяю вас, мой друг, лучшей рекламы для отеля вам не придумать!"
На следующее утро, когда Лучано приехал в свой офис, чтобы просмотреть почту и выслушать отчет секретарши о деловых звонках, она встретила его в дверях. Щеки Николетты были красными от волнения, а глаза блуждали в полной растерянности. Она принесла ему традиционную чашку зеленого чая и... небольшой сверточек, в котором оказался шарфик из колючей шерсти.
- Вы купили его специально для меня? - удивился Лучано.
Вместо ответа Мантовани лишь икнула. Паваротти засуетился - налил девушке стакан воды, похлопал ее по спине, но тем самым лишь усугубил ситуацию - икота Николетты перешла в рыдания. В этот момент в кабинет вошел личный шофер Лучано. Босс никогда не опаздывал, тем более на репетицию, где их уже ждали Каррерас и Доминго. Но тенор даже не взглянул на него - он был всецело поглощен девушкой...
Уже в машине Паваротти опустил боковое стекло (раньше он никогда этого не делал из-за боязни простудиться), закрыл глаза и стал жадно вдыхать пьянящий миланский воздух. Ему хотелось остановить машину, пройтись босиком по газону парка, выпить вина, а может, даже поиграть с мальчишками в футбол... И снять наконец этот душный галстук, превративший накрахмаленный Адуей воротничок в плотный панцирь... Адуя! Имя жены действовало, как нашатырь. Интересно, заметит ли она в нем эту перемену?
В тот вечер у Паваротти был концерт. Лучано, как всегда, окинул взглядом зрителей и - о, Боже! В пятом ряду в самом центре сидела Николетта! Ее глаза сияли то ли от слез, то ли от лучей софитов. В этот миг его впервые освистала публика: в самом начале знаменитой "Agnus Dei" Лучано "дал петуха" - спел мимо нот дрогнувшим голосом. Может, отменить оставшиеся концерты и удрать с рок-бунтаркой куда глаза глядят? Ночью Лучано долго не мог заснуть. Присутствие Адуи, шорох ее бигуди на льняной наволочке были просто невыносимы! Даже испеченные ею вечером сладкие булочки, которые он, сын пекаря, раньше обожал, теперь показались ему абсолютно безвкусными. Как, впрочем, и все индивидуальное меню этого дня! Отныне он будет питаться в ресторанах! Долой запах сердечных капель, которые Адуя принимала перед сном уже десяток лет! Прочь тело, тронутое тремя беременностями и закованное в пижаму, как в бронежелет! Совсем другое дело - обнаженная Николетта! Ну и что, что она многим напоминает вешалку и не вышла ростом? Для него она все равно самая желанная женщина на свете!
Уже спустя несколько дней "желтая" пресса трубила на весь мир о неудаче первой близости влюбленных. По словам газетчиков, стоило Паваротти раздеться, как обоюдное желание близости куда-то испарилось. Лучано словно впервые себя увидел - в зеркале "красовался" не испанский мачо, коим певец привык себя мнить, а скорее старый, обрюзгший распутник! Такой не только вряд ли сможет доставить девушке удовольствие, а чего доброго раздавит малышку! С этого дня Николетта стала активно следить за поддержанием формы своего возлюбленного. При подозрительном тембре голоса она заставляла Лучано принимать травяную настойку. Если костюмчик сидел нелепо, подчеркивая явные недостатки грузной и рыхлой фигуры, она тотчас же направляла Лучано к новому модельеру. До встречи с Николеттой Лучано любил покапризничать. Однажды он отказался от выступления, заявив, что не собирается задыхаться на сцене, где столько пыли. А во время спектакля "Отелло" он, сидя на высоком кожаном троне, закусывал, когда его коллеги пели свои партии. Теперь Николетта могла отругать маэстро, шлепала его по щекам за малейшую провинность. И Паваротти это нравилось! При этом мудрая Адуя Верони продолжала вести себя так, будто ни о чем не догадывается, и естественным путем "треугольник" не размыкался. На самом деле Адуя копила выдержку уже много лет, втайне страдая от романтических увлечений мужа и частенько обращаясь к помощи психотерапевта. А Лучано смотрел на это просто: "Меня всегда очень оберегали и постоянно баловали. Еще бы! Я - первый сын, родившийся после шести дочерей, - все так радовались! И теперь я постоянно окружаю себя женщинами. У меня восемь или девять секретарш, будь моя воля, я бы позволил женщинам править миром. Они серьезны, очень участливы и добры. Но их понять - все равно что познать мир до конца. Я начал исследовать этот мир в четыре года и до сих пор не познал его. И не хочу. Иначе будет скучно".
Все 35 лет Адуя не только заботилась об удобствах певца, но и о его финансах. Паваротти, зарабатывая около $2 млн. в год, имел недвижимость в Модене, Монте-Карло, Париже и Нью-Йорке, одиннадцать действующих предприятий, конюшню на 60 лошадей, занимался парфюмерным бизнесом... Обо всем этом пеклась Адуя и из последних сил старалась сохранить семью ради обеспеченного будущего трех дочерей - Лоренцы, Кристины и Джулианы...
Лучано тем временем красил волосы и брови: черный цвет придавал его лицу зловещее выражение и подчеркивал дряблость бледной кожи. Но маэстро не было до этого дела - он переживал внутренний надрыв и душевный разлад...
Развод по-итальянски
ВЕРНУВШИСЬ вместе с Николеттой с Багамских островов в Италию, Лучано объявил супруге, что "весь пронизан любовью", и стал открыто жить с любовницей."Она очаровательна, сладкая и такая сильная! Она создана для меня", - восторгался певец. "Неужели он не понимает, что выглядит по-идиотски, - в его-то годы рядом с девчонкой, которая моложе его собственных дочерей!" - Возмущению Адуи не было предела.
Как-то раз на званом ужине, где присутствовали высокие правительственные чины, Пласидо Доминго, похлопав Лучано по плечу, громко сказал: "Ты прекрасно выглядишь, несмотря на то что имеешь взрослую внучку. Я только забыл, которая из твоих дочек произвела ее на свет?" В другой раз Лучано забронировал номер в отеле "Шератон" в Падуе и приехал туда под вечер в обнимку с Николеттой. Администратор смерил комичную парочку ледяным взглядом и потребовал у Лучано паспорт, который тот, как назло, забыл. Паваротти возмутился: "Я останавливался в лучших отелях мира, и никто никогда не требовал у меня документов!"
- Правила одинаковы для всех, - ответил администратор. - Наш отель посещают известные люди, у которых всегда есть при себе удостоверение личности. - И указал Паваротти на дверь!
В другом отеле сопровождавший парочку носильщик демонстративно протянул руку, открыто напоминая о чаевых. Лучано исполнил ему несколько пассажей из "О sole mio".
- Этого хватит? - весело спросил он.
- Мне нужны деньги, а не пение обманщика, - отрезал носильщик.
Последней каплей стали снимки папарацци, обошедшие все таблоиды мира. На них Лучано обнимался с любовницей. Особенно всех потряс репортаж о каникулах Лучано и Николетты на экзотическом острове Барбадос: миллионер преклонных лет, облаченный в дурацкие шорты и нелепую панамку, откровенно обнимал молоденькую секретаршу. Первое, что сделала Адуя, когда за утренним кофе развернула газеты с компрометирующими мужа снимками, - сорвала табличку с именем Паваротти с ворот семейного особняка. Потом через адвоката передала супругу длинное письмо, в котором попыталась образумить потерявшего голову Лучано. "Любовный огонь, - писала она, - обжигающий тебя счастьем сегодня, может обернуться горем и разочарованием. Когда спускается ночь, боль одиночества, особенно горестного для людей, насладившихся громким успехом, может унять только другое чувство, более глубокое, выдержавшее испытание временем". А Николетта была счастлива - ей не нужно больше скрывать свою любовь к шефу! Она вовсю делилась с журналистами, что в последние годы Лучано связывала с законной женой только дружба и что он изголодался по сексу: "Лучано не раз жаловался мне на одиночество. Он уважает свою супругу, но прежнего влечения к ней уже давным-давно не испытывает. Они не занимались сексом уже долгие годы. Мне представляется это сущим безумием, ведь Лучианино переполнен энергией, он так страстен в постели! Ему просто необходим рядом молодой, активный человек, муза-вдохновительница. Ведь он же художник, ему нужны новые, острые ощущения, а не тлеющие эмоции и навязанное судьбой монашество". При этом Николетта хвасталась драгоценностями, которыми ее систематически одаривал возлюбленный, - изумрудные и бриллиантовые кольца, сережки, кулоны, браслеты - она любила надевать все сразу. Мантовани строила далеко идущие планы о законном браке и будущих детях. Не отставал и Лучано: "Конечно, у нас обязательно будут дети, бездетный брак - все равно что пианист, который не играет!" Адуя тем не менее не собиралась сдаваться без боя. Если Николетта в разговоре с журналистами воспевала достоинства "своего Лучианино", то Адуя, наоборот, не уставала упражняться в злословии. Обиженная жена вспоминала самые нелицеприятные факты из жизни супруга. Николетта: "Лучано - великий добряк. Он совершенно бескорыстен. Мне кажется порой, что он пришел из другого мира, что его душа соткана из солнечных лучей". Адуя: "...Ему приходилось пользоваться специальными корсетами, чтобы не выглядеть бесформенной глыбой..." Супруга подсылала к Лучано близких друзей семьи, которые проводили с ним "разъяснительные беседы", взывали к благоразумию и здравому смыслу. Все без исключения предостерегали его от брака с "этой чертовкой". Неужели Лучано не понимает, что девушке просто нужны его капиталы? Неужели не видит, что эта ее любовь - всего-навсего циничный расчет? Нет, Лучано этого не видел. Или не хотел видеть. Он пытался объяснить друзьям, стоявшим на защите униженной Адуи, что его прежняя жизнь была не менее прекрасной. Что Адуя подарила ему много счастливейших мгновений, которые навсегда останутся в его сердце. Но их история любви, увы, закончилась... Просто закончилась. Никто в этом не виноват.
Адуя не вынесла такой наглости и подала на развод. При этом она умудрилась отсудить у экс-мужа $100 млн. да еще рассказала правоохранительным органам, что Лучано укрыл от налогообложения $20 млн.! У "забывчивого" певца возникли серьезные проблемы с властью. Ему грозило трехлетнее тюремное заключение. А вся Италия обсуждала его связи с мафией.
"Подумать только! - удивлялся певец в своей книге "Мой мир". - Когда-то мне потребовалось шесть лет, чтобы завоевать расположение Адуи. А теперь я трачу почти столько же времени, чтобы развестись с ней. А ведь мог бы потратить его на карьеру! Все говорят, что сорок лет пролетели как один день, но только не для меня. Это было долгое время, посвященное очень требовательной профессии. Пятнадцать лет потрачены на то, чтобы стать признанным, пятнадцать - на завоевание собственного места под солнцем, а все остальное время - на его последующую защиту. Я люблю угождать публике, ведь, по сути, она - мое начальство".
И Николетта вторит ему: "Вы что, не понимаете, что это за человек? Только перечень его заслуг должен заставить вас покраснеть: более 40 лет карьеры, 315 сольных концертов, 331 участие в совместных представлениях, 1266 выступлений в 60 странах мира, главные партии в 26 операх! Это же король! Говорят, что женщины испытывают от его пения настоящий оргазм прямо в зале! А вы обращаетесь с ним как с мелким жуликом! "
Четырехкратный отец
ПАВАРОТТИ и Мантовани поселились на вершине утеса на одной из вилл певца в провинциальном городке Пезаро на берегу Адриатики. Внутри бело-голубого дома все выкрашено в яркие краски, и гости чувствуют себя здесь героями сказок. На стенах - картины Лучано, раскрашенные в ядовито-зеленые и жгуче-синие цвета."Это мои цвета, цвета моей души, - любит пояснять гостям маэстро. - Я пытаюсь передать эти же цвета своим голосом". Год назад у Лучано Паваротти и Николетты Мантовани родилась разнополая двойня. Чтобы подготовиться к рождению близнецов, Паваротти отложил концерт "Три тенора", в котором участвовал вместе с Хосе Каррерасом и Пласидо Доминго. К слову сказать, незадолго до этого умерла мать певца Аделе, но он продолжал работать как ни в чем не бывало и свое выступление в лондонском Королевском опера-хаус посвятил ее памяти...
К несчастью, роды были сложными - Николетте пришлось перенести срочную операцию кесарева сечения, и мальчик из-за недостатка кислорода, поступающего к плоду, умер сразу же после рождения. Выжившая девочка стала первым ребенком 33-летней Мантовани и четвертым у 67-летнего Паваротти.
Свадьба
В КОНЦЕ 2003 года 68-летний тенор наконец женился на своей бывшей секретарше спустя 10 лет знакомства. Несмотря на значительную разницу в возрасте - 34 года, - они и сейчас прекрасно ладят друг с другом. Приглашения на свадьбу от имени их годовалой дочери получили 1000 гостей. Торжественная церемония, на которую невеста опоздала ровно на полчаса, прошла в театре, где состоялся дебют Лучано в роли Отелло. Здесь же молодожены обменялись кольцами под звуки "Аве Марии". А саму свадьбу играли в парке, где познакомились, когда Николетта еще работала ассистентом на конюшне маэстро. По словам Николетты, теперь в планах Лучано - сбросить вес и подумать о втором ребенке. А сам Лучано мечтает о 12 октября 2005 года, когда ему исполнится 70 лет и он наконец уйдет со сцены навсегда, чтобы уделить все свободное время жене, маленькой дочери и подумать о вечном. Нет, смерти он не боится, с тех пор как в 12 лет перенес столбняк и 15 дней пролежал в коме. Но именно тогда он понял, в чем смысл существования, и впервые поблагодарил Бога за то, что тот сохранил ему жизнь. Позже певец пережил авиакатастрофу в Нью-Йорке, о которой подробно рассказал в своей автобиографии: "Было так, словно Господь схватил меня за шиворот и сказал: "Ты так равнодушен к жизни. Вот познай, что такое смерть". Самолет раскололся пополам, и за следующие семь или восемь секунд вся моя жизнь от рождения до этого момента пронеслась перед моими глазами. И в тот момент я понял, что жизнь следует принимать такой, какая она есть, и наслаждаться ей в полной мере. Отдаваться ей со всеми своими силами. Сейчас я слоняюсь босиком по берегу моря, пою Николетте колыбельные, готовлю ей по утрам яичницу со шпинатом и слушаю с ней наших любимых "Роллинг Стоунз". Но в основном я слушаю ее. Мне доставляет удовольствие слышать ее голос. Если я с Николеттой, то мне везде хорошо, и я хочу быть с нею вечно!" Ради своей заветной мечты певец уже начал прощальный тур по миру.
Смотрите также:
В. Вульф: "Не надо мне указывать!"