КРИКИ ссорящихся на кухне родителей смолкли под утро. Дженнифер слышала, как отец хлопнул входной дверью. "Все как и раньше, - успокаивала себя девочка, - вечером папа вернется, и они помирятся". Она зашла на кухню и вывалила все содержимое холодильника на стол, после чего принялась автоматически резать бутерброды, мазать майонезом тосты, заваривать сладкий чай, мысленно повторяя про себя: "Все будет хорошо". "Уму непостижимо, Джен, сколько можно есть?! - всплеснула руками мать. - Меня унизили и бросили, а ты продолжаешь жевать!" В сотый раз выслушав про свои жирные ноги и отвратительный зад, Дженнифер проводила немигающим взглядом маму, театрально заливающуюся слезами, взяла сумку с учебниками и отправилась в школу. Она была сыта, а значит, практически довольна, несмотря на то, что у нее стало на одного родителя меньше.
Слоновья фигура
ДЖОН и Нэнси Анистон не были счастливы. Он - актер, она - модель, а в сумме два издерганных жизнью человека, которым приходилось воспитывать дочь и платить по счетам. Отец часто уезжал на съемки, поэтому основную часть времени Дженнифер проводила с матерью, которая могла бесконечно говорить только о двух вещах - о том, какая у нее уродливая дочь и какой подлый муж. Джон, вернувшийся из поездки отдохнувшим и повеселевшим, "угасал" в первые же два часа, проведенные в кругу семьи. Пытаясь компенсировать недостаток внимания и привычно нахмуренные брови, мужчина заваливал дочь подарками и сладостями. Дженнифер, в чьих жилах текла греческая кровь (изначально фамилия Анистон звучала то ли как Анистонопулус, то ли Анастасакис), любила и прощала обоих своих родителей - помогали ей в этом все те же сдобные булочки. Полненькая от природы, к девяти годам Джен превратилась в основной источник раздражения матери-модели. Нэнси, в чьей тарелке никогда не бывало больше двух капустных листов, глядя на дочь, не могла скрыть отвращения и жалости. "Господи Боже, девочка моя, - частенько вздыхала она, переводя взгляд с пухлых щек Джен на свои стройные ноги, - кому же ты будешь нужна с такой слоновьей фигурой? Если даже меня мужчины не уважают и не ценят, тогда что говорить о тебе?.." Девочка от души расстраивалась и клятвенно обещала себе не есть шоколада на ночь, но тут на выручку приходил отец, который нежно трепал свою дочурку по щеке и называл ее красавицей.
После того как Джон, измотанный непрекращающимися стычками с женой, решил покинуть семью, для девочки настали тяжелые времена. Нэнси, и раньше догадывавшаяся об изменах мужа, а совсем недавно убедившаяся в этом воочию, вымещала на дочери все накопившиеся обиды. Завтраки, обеды, ужины проходили в гробовой тишине. Нэнси, от переживаний и одиночества исхудавшая так, что стала похожа на жертву политических репрессий, не могла спокойно смотреть на дочь, с аппетитом уплетавшую одну булку за другой. Дженнифер в свою очередь не могла простить матери ухода отца и ела не столько из-за желания есть, сколько чтобы позлить ее. Пока первые красавицы школы гуляли с мальчиками и учились курить, она все свое свободное время проводила за мольбертом (одна ее акварельная работа даже висела пару месяцев в музее "Метрополитен"), а на ночь любила почитать кулинарную книгу. Дженнифер хорошо училась и, закончив колледж, решила посвятить себя интересной, а главное - полезной профессии. Психология представлялась ей чем-то средним между работой и игрой, к которой она также была неравнодушна. В 14 лет Анистон с блеском прошла собеседование и поступила в школу исполнительского мастерства.
Отец, который после развода с женой перебрался в Лос-Анджелес и к сорока годам засветился в нескольких "мыльных" операх, всячески поддерживал дочь в ее стремлении стать актрисой. Мать, как и положено, поступала с точностью до наоборот. "Неужели ты хочешь всю жизнь играть неудачниц?" - говорила Нэнси, уставившись в лицо дочери равнодушными глазами. "Почему именно неудачниц?" - недоумевала Джен. "Да потому, - переходя на агрессивный тон, отвечала мать. - С такой внешностью главных ролей тебе не видать, как своих ушей. Куда лучше, если ты станешь психологом: наденешь длинную юбку, накрасишь губы и станешь объяснять таким же идиотам, как и ты, за что они ненавидят своих родителей". Логика Нэнси была железной, и Дженнифер, пусть и злилась на мать, но в глубине души понимала, что та права.
Закончив школу, девушка, окончательно решившая посвятить себя психологии, неожиданно получила роль в театральной постановке. Работа над пьесой "Танцы на могиле доносчика", по сценарию которой Джен предстояло целоваться с девушкой, наполнила ее жизнь незабываемыми ощущениями. Впервые она чувствовала себя сумасбродной красоткой, какими были большинство ее сверстниц. Единственное, что сказала Нэнси Анистон, согласившаяся прийти на премьеру только после долгих уговоров, было: "Дочка, неужели ты не могла попросить меня, чтобы я помогла тебе с макияжем? С этой лиловой помадой ты выглядела как настоящая провинциалка". Дженнифер впервые в жизни было плевать на мнение матери. Она была счастлива и свободна - от собственных бесформенных ног, чужих презрительных взглядов и желания спрятаться от людей за толстыми очками или дипломом психиатра. Сцена была лучшей терапией, после которой на душе становилось легко и приятно, а будущее виделось исключительно в светлых тонах.
Тогда-то, во время своего первого взлета, Дженнифер и решила оставить мечту о частной врачебной консультации и табличке с ее именем на двери кабинета в пользу лицедейства. Разговор с матерью был краток и на удивление резок: "Ты никогда не станешь настоящей актрисой!" - "Посмотрим..." - "Я не позволю, чтобы моя дочь превратилась в посмешище!" - "Посмотрим..." - "Ты не проживешь без меня и дня!" - "Посмотрим".
Голодная жизнь на кухне
ОПТИМИЗМА и уверенности Джен поубавилось, когда пьесу сняли с репертуара. В надежде на чудо и просто по привычке девушка продолжала ходить в театр первые две недели, но потом поняла - денег ее преданность профессии не приносит. А плата за квартиру, которую она сняла, уйдя из дома, по-прежнему неоправданно высока. Пополнив ряды безработных актрис,
Анистон устроилась официанткой во второсортный лос-анджелесский ресторанчик. Заработанных с таким трудом денег едва хватало на оплату жилья и такси, но о том, чтобы вернуться к матери, Джен и думать не желала. В компании подносов с едой, вечно жующих ртов и бездонного холодильника Анистон чувствовала себя абсолютно комфортно; к тому же ресторан обеспечивал ей регулярные завтраки-обеды-ужины, что уже само по себе было великолепно. Увеличившаяся в объемах талия ничуть не смущала девушку, она исправно продолжала ходить на кастинги к сериалам, несмотря на то что выбирали кого угодно, только не ее.
Спустя пару лет бесцельных походов по киностудиям, Дженнифер, продолжавшая трудиться в сфере обслуживания, попалась на глаза начинающему агенту, который согласился представлять ее актерское дарование. Мужчина - моложавый, подтянутый, с цинично прищуренными глазами - оглядел свою новую подопечную с ног до головы и вынес вердикт: "Либо ты похудеешь на пятнадцать килограмм, либо я отказываюсь работать с тобой". Дженнифер, потерявшая на мгновение дар речи, накинулась на него чуть ли не с кулаками: "Да как ты смеешь лезть в мою жизнь?! Указывать мне, что я должна есть, и торговать мной, как колбасой! Я не собираюсь становиться фотомоделью. Я - актриса!" Ее монолог не произвел на агента никакого впечатления. Оставшись при своем мнении, парень дал Джен неделю на размышления, сказав напоследок: "Дорогуша, ты, разумеется, можешь продолжать обжираться на ночь булками. Но как в таком случае ты намерена заставить зрителя полюбить себя?.." Дженнифер была взбешена и одновременно напугана. Она ожидала чего угодно - утомительных проб, бездарных режиссеров, съемок в рекламе туалетной бумаги - но только не этого. К широким бедрам и врожденной медлительности юной официантки прибавилась рассеянность, в результате чего один из клиентов был с головы до ног перемазан кетчупом и майонезом. Мужчина затеял скандал, крича на весь зал, что брать на работу слонов запрещено законом, в результате чего Джен настойчиво попросили покинуть заведение. Просидев пару недель на вынужденной диете, девушка отправилась прямиком к своему агенту, с порога заявив, что согласна на все его условия.
С этого дня началась новая полоса в жизни актрисы. Она наконец-то узнала, как считать калории, прочувствовала на себе, что значит ложиться спать с урчащим от голода животом и терять сознание, проходя мимо кондитерской. В памяти Анистон постоянно всплывала мать, взбиравшаяся на весы, как на дыбу. Все это было одновременно и мукой, и радостью, ведь постепенно талия Джен становилась тоньше, а бедра больше не свешивались со стула.
В следующий раз Дженнифер появилась на пороге офиса своего агента, когда стрелка весов достигла необходимой отметки. Он окинул ее недоверчивым взглядом и сказал: "Самая сложная работа уже позади. Осталось сделать из тебя звезду. Но запомни: лучше тебе лишиться руки или ноги, чем набрать хоть полкилограмма. Актриса-калека - в этом даже что-то есть. Без конечности Голливуд тебя примет и полюбит, толстой - никогда". Анистон, всерьез надеявшаяся постепенно вернуться к прежнему рациону, поняла, что это только начало гастрономических пыток. Звездные роли хоть и не посыпались на нее, как из рога изобилия, но все же были.
Анистон сыграла в паре-тройке каких-то невнятных сериалов, после чего была приглашена в фильм ужасов. Название проекта - "Лепрекон" - уже само по себе не внушало доверия, но агент был непреклонен. "С чего-то же нужно начинать", - резонно заметил он, и Джен не оставалось ничего, как согласиться.
Двадцатиоднолетнее юное создание с помутившимся от постоянного недоедания рассудком полностью доверилось малоопытному режиссеру, который уверял, что "черный юмор" - идеальное для нее амплуа. В итоге картина получилась действительно ужасной - только не по жанру, а по исполнению. На премьеру Джен надела новое платье, за которое был отдан практически весь гонорар за работу, и приготовилась к тому, что выйдет на улицу после показа по меньшей мере знаменитой. Она живо вообразила себе, как уже завтра приедет к матери и с порога заявит ей: "Ну, теперь-то ты поняла, как ошибалась?!" Каково же было ее удивление, когда увиденное на экране зрелище, вызвало в ней не долгожданную гордость, а неподдельный страх. Во время финальных титров девушка стремглав выбежала из зала, пряча заплаканное лицо в воротник пальто.
Репетиция дружбы
АГЕНТ бессильно разводил руками и упирал на то, что никто не запрещал Дженнифер сыграть даже "это" хорошо и убедительно. По старой привычке Анистон попыталась "заесть" горе, но организм, измученный голодовками и разгрузочными днями, отказывался принимать пищу. Тогда-то Джен, балансировавшая на грани депрессии, и решила переехать к друзьям - таким же непризнанным молодым гениям - в лос-анджелесскую "творческую коммуну". Их дом напоминал университетское общежитие с неумолкающими перебранками на кухне, одной туалетной комнатой на всех и бесконечными праздниками. В кругу таких же, как и она, юных дарований пережить собственный первый провал оказалось легче, у каждого из приятелей Джен оказался в запасе похожий "фильм ужасов". Время исправно лечило старые раны, а Анистон, наученная горьким опытом, теперь подходила к выбору ролей более обдуманно и серьезно. Так, работа в картине "Она такая" принесла Джен первые лавры и нечто отдаленно похожее на популярность. Героиня Дженнифер - нелюбимая жена дельца с Уолл-стрит, которую тот постоянно сравнивал со своей любовницей с ангельским личиком Кэмерон Диас, - получилась неожиданно убедительной. Режиссера хвалили за идеально подобранную актрису, Анистон - за правдоподобность и искренность.
Секрет успеха был прост: Джен, несмотря на свои стройные ноги и легкую походку, по-прежнему чувствовала себя нелепой и страшненькой - она играла саму себя, и это доставляло ей необычное садомазохистское удовольствие, отдаленно похожее на ощущения после сеанса психотерапии. Подобная история произошла и с сериалом "Друзья", роль в котором сделала Анистон лучшей подругой всех скучающих американских домохозяек.
Джен, по-прежнему живущая в дружной актерской коммуне, как-то раз, сидя с агентом за завтраком, рассказывала ему о своих друзьях. "Только подумать! - воскликнул он, - На канале NBC сейчас затевают сериал про точно такой же сумасшедший дом". Анистон не растерялась и попросила агента устроить ей прослушивание. Директор шоу был в восторге от непосредственности и обаяния молодой актрисы, поэтому, недолго думая, предложил ей роль в проекте. Умница Моника была однозначно удачной партией, но Джен попросила отдать ей на растерзание роль глупышки Рейчел. Опять же причиной тому были неизжитые детские комплексы, которые всеми силами рвались на свободу. Так в одночасье Дженнифер стала знаменитостью. Когда мода на Рейчел привела к тому, что американские женщины, приходя в салон красоты, стали просить постричь их, как героиню Анистон, актриса решила, что пора наведаться к матери. Но было уже поздно...
Обратная сторона славы
ДЖЕН редко смотрела телевизор и еще реже попадала на идиотское вечернее шоу, героинями которого обычно становились престарелые экзальтированные особы. Увидев на экране свою мать, Джен даже не сразу поняла, что это она: кричащий макияж, только подчеркивающий почтенный возраст женщины, криво приклеенная дрожащая улыбка и беспокойные руки с малиновым маникюром. Открыв рот от удивления, Джен слушала Нэнси и не могла поверить своим ушам. "Я всегда говорила своей дочери, что она создана для большого экрана, - заливалась соловьем матушка. - Как и все маленькие девочки, она была жутко закомплексованной, а тут еще эти ее подростковые прыщи и лишний вес... К тому же папаша-подлец бросил ее совсем малюткой, а до этого страшно бил... Но я была непреклонна - я всегда верила в нее. "Дитя мое, - твердила я ей, - ты должна доказать им всем, что способна на большее". Сколько себя помню, мы постоянно ходили с Дженни на прослушивания и пробы, вместе учили роли..." Ведущий шоу расплылся в благодарной улыбке, предвкушая неплохие рейтинги, а сидящая у экрана Джен залилась слезами. Уже на следующее утро она позвонила Нэнси и, игнорируя ее льстивое приветствие, отчеканила: "Не смей называть меня дочерью! Больше никогда, слышишь! Я не желаю знать тебя. Ты для меня умерла!"
Как выглядит обратная сторона популярности, Джен узнала практически сразу после того, как ее стали узнавать на улицах. После романа с вокалистом группы "Counting Crows" Адамом Дэрицем актриса стала встречаться с Тейтоном Донованом - бывшим бойфрендом Сандры Баллок. Благополучно пережив расставание с Тейтоном, который не столько занимался своей актерской карьерой, сколько поучал Дженнифер, как ей лучше вести себя с режиссерами и агентами (по его мнению, первые были все сплошь извращенцами, а вторые - жуликами), Анистон обнаружила себя свободной, богатой и действительно знаменитой женщиной. Найти достойную пару такой красотке оказалось задачей посложнее, чем отучить бывшего любовника-музыканта нюхать кокаин.
Дженнифер, получавшая за серию "Друзей" по 500 тысяч долларов и уставшая от бесконечных сравнений и нравоучений, убедила себя, что правильнее всего будет на время забыть о том, что быть одной - тяжело и неправильно. Находясь именно в таком осознанном и до некоторой степени даже приятном одиночестве, она отправилась на очередную светскую вечеринку, где и повстречала Брэда Питта.
Секс-символ в тапочках и пижаме
ЗА ФОРМАЛЬНЫМ разговором и положенными улыбками Джен видела неподдельную заинтересованность Питта. Агенты, которые чуть ли не за руку привели обоих на торжественное мероприятие, предпочли незаметно удалиться, оставив молодых людей в распоряжении друг друга. Проведя весь вечер вместе, Джен и Питт обменялись визитками и, бросив на прощание "Надо бы как-нибудь увидеться", разошлись. Уже на выходе Брэд, повинуясь какому-то внезапному импульсу, догнал девушку. "Может быть, завтра?" - спросил он, переводя дыхание и бережно сжимая ее локоть. "Что - завтра?" - недоуменно вскинула брови Джен, отметив про себя, что слишком бурно отреагировала на его случайное прикосновение. "Увидимся завтра. Только ты и я. Без всех этих..." - ответил Брэд, кивнув в сторону разодетой голливудской богемы и карикатурно поморщившись.
Они встречались уже полгода, но Джен по-прежнему не понимала, чем смогла привлечь самого сексуального мужчину Америки. И смогла ли вообще?.. Призрак Гвинет Пэлтроу, с которой Брэд расстался незадолго до того как познакомился с Дженнифер, постоянно маячил если уж не в реальной жизни, то в голове Анистон наверняка. Она сравнивала себя с Гвинет и чувствовала, что уступает ей в изящности, аристократизме, белизне лица и тонкости запястий. Несмотря на то что Брэд не упоминал о Пэлтроу в разговорах, старался избегать вечеринок, где они могли бы столкнуться, Дженнифер постоянно чувствовала незримое присутствие соперницы. Питт был ласков и обходителен - наверное, даже слишком обходителен для мужчины, потерявшего голову от любви. Джен это беспокоило, впрочем, так же, как и собственный "провинциальный" загар, чересчур широкие бедра, которые увеличивались в объемах при одном взгляде на пирожные, и "сериальный" имидж. Измучив себя подозрениями и сомнениями, актриса вскоре решила - будь что будет, и в ответ на предложение Питта пожениться просто ответила "да", не пытаясь разобраться, чем был продиктован его поступок - желанием насолить Гвинет или чем-либо другим. И это чистосердечное "да" было лучшим свадебным подарком для Брэда и для нее самой.
Торжество обошлось в миллион долларов: 75 тысяч ушло на цветы, 100 - на поддержание закрытости мероприятия, остальное разошлось по мелочам. Любовная клятва Питта и Анистон звучала также весьма своеобразно: "Обещаю всегда идти на компромиссы" со стороны жениха и "Обещаю всегда готовить твой любимый бананово-молочный коктейль" со стороны невесты.
Джен окончательно избавилась от сомнений, когда спустя две недели после церемонии увидела своего мужа лежащим в кровати с банкой мороженого в обнимку, нечесаного и небритого, в мятой пижаме и с широчайшей улыбкой на лице. Интервью, которое Питт дал одному глянцевому изданию, лишь подтвердило предположение Анистон. "Я хожу по дому одетый, как бомж, - с упоением рассказывал журналистке Брэд, - ем прямо в постели, не боясь запачкать простыни соусом. Сказать по правде, именно к этому я и стремился - чтобы самый близкий человек видел меня таким, какой я есть на самом деле. Поверьте мне, быть женатым - здорово". Анистон тоже начинало казаться, что семья - то, чего, по сути, она никогда не имела, - лучшая терапия по борьбе с комплексами и плохим настроением. Вид секс-символа Америки в домашних тапочках и с недельной щетиной мог поднять самооценку кому угодно. Между тем Дженнифер, которая возглавляла топ-лист самых популярных женщин Голливуда, по-прежнему чувствовала, что ей далеко до мужа - и в профессиональном, и в личном плане. Так, увидев свои "пиратские" фотографии в одном журнале (папарацци вероломно взобрался на крышу соседнего дома и сфотографировал Джен, когда та принимала ванну), Анистон разразилась настоящей истерикой - во-первых, потому что она меньше всего хотела оголяться перед всей Америкой, а во-вторых, потому что казалась себе на снимках жирной коровой. Брэд не стал разубеждать жену в том, что это обычное дело (его и самого не раз ловили в исподнем), настаивать на том, что у нее идеальная фигура, - он просто помог Джен выиграть судебное дело против журнала, несмотря на то что ему самому это казалось ненужной тратой времени и сил. Все это не имело значения, раз так хотела его супруга.
Тогда-то Джен и поняла, что Брэд будет на ее стороне, что бы ни случилось, - "в горе и в радости", как и обещал.
По сюжету "Друзей" героиня Анистон - Рейчел оказывалась беременной, и в процессе съемок неожиданно для себя самой Джен поняла, что тоже хочет иметь детей. Попытки добиться желаемого результата традиционным путем не увенчались успехом, поэтому Дженнифер решила обратиться к врачам. Диагноз был прост и вполне предсказуем: актриса так измучила свой организм диетами, что теперь перспектива материнства в ближайшее время ей не грозила. Джен была в шоке - впервые в жизни она не могла даже плакать, настолько ее горе было огромным и невыносимым. Питт переживал втайне от жены, потому что знал: если он впадет в депрессию, то Дженнифер расклеится окончательно. Питт прилагал максимум усилий, чтобы супруга расслабилась и почувствовала себя спокойно и уверенно - перестала быть "звездой, а превратилась в обыкновенную жену". Мужчина понял, что его старания не прошли даром, когда Анистон безоговорочно согласилась переехать на полгода в Австралию, где должны были проходить съемки его нового фильма. Актер ни при каких обстоятельствах не стал бы настаивать на том, чтобы его супруга оставила Голливуд, и тот факт, что Джен сама приняла это решение, был особенно приятен.
Уходя на съемочную площадку с утра, Питт поцеловал Джен в лоб, нежно потрепал по щеке, сказав: "Не скучай, красотка. Я скоро вернусь, и тогда мы сделаем молочный коктейль, ляжем в кровать, а перед сном почитаем твою любимую кулинарную книжку". Анистон внимательно посмотрела на мужа, прикоснулась губами к его всклокоченной бороде и ответила: "Не волнуйся, дорогой. Я просто не успею соскучиться. У меня сегодня первый урок игры на гитаре". На вопросительно поднятые брови Питта девушка отреагировала моментально: "В любом дуэте очень важно, чтобы один из двоих умел хорошо аккомпанировать. Вот я и хочу этому научиться..."
Смотрите также:
Кейт Уинслет. Непотопляемая