Маша и Костя, мои друзья детства, поженились очень поздно, и у обоих это был второй брак. В свое время Маша была первой Костиной любовью, а потом они на долгие годы расстались - жизнь развела. Когда снова встретились, Костины чувства разгорелись с новой силой, и прошло еще два года, пока он убедил Машу, что они должны быть вместе. К тому времени, как они поженились, у Маши уже было двое детей, мальчик и девочка, был совершенно взрослый сын и у Кости. Но, естественно, им захотелось общего ребеночка, и Маша решилась - родила, хотя ей было уже под сорок. Сначала все на первый взгляд было в порядке, хотя Маша и испытывала неясную тревогу - некоторые детали ее смущали, а когда дочке исполнился годик, у нее случились судороги, и ее взяли в больницу на обследование. Вот тут-то врачи и поставили страшный диагноз: "олигофрения", то есть слабоумие средней степени.
Любовь победила агрессию
- Маша, а тебе предлагали отказаться от Олечки? - спрашиваю ее я.
- Нет, не предлагали. Наверное, понимали, какая у меня будет реакция.
Маша взяла дочку домой... Тут напрашивается расхожее выражение - всю себя посвятила ей, но это неправда, вернее, не вся правда. Хотя первые несколько лет так и было. Но потом ее жизнелюбие взяло свое, и забота об умственно отсталой дочери заняла пусть и главное, но не единственное место в ее жизни. В конце концов, у Маши был и любящий муж, который оказался достойным отцом, и подросшие дети, которые обожали сестричку, несмотря ни на что, и друзья, и домашние любимцы, и вообще много еще чего...
Сейчас девочке уже двенадцать лет. Говорить она так и не научилась, но человеческую речь понимает (отчасти - говорят врачи; все - утверждает мать). Она опрятна, может самостоятельно есть, вполне ориентирована в житейских делах, общительна и доброжелательна, хотя в раннем детстве у нее, по утверждению специалистов, были агрессивные тенденции. Но от агрессии не осталось и следа.
"Еще бы! Сколько раз за день я ее прижму к себе, поцелую, поглажу!" - говорит по этому поводу Маша.
Дачные радости
В последние годы Маша увлеклась дачной жизнью - но совсем не в том смысле, как про это писали Горький или Чехов. Муж и сын занимаются постройкой дома (бесконечное занятие в наших условиях и при нашем менталитете), а Маша возится в земле. "Наверное, сказываются мои крестьянские корни", - говорит она. Оле тоже нравится жизнь на природе. Она часами может наблюдать за пчелами, перелетающими с одного цветка на другой. Ей это очень интересно, тем более что на Маше-Костиной фазенде цветов много. И играет с домашними любимцами - в Москве это кошки, а на даче - еще и собаки, которые брат и сестра привозят Маше и Олечке "на подержание", чтобы они с ними повозились, потому что в Москве заниматься с собаками некогда.
Горькое счастье
Счастлива ли Маша? Вроде бы неуместный вопрос. Хорошо, поставим его по-другому: удовлетворена ли она своей жизнью? Не так давно мы с ней встретились на одном юбилее, и я долго пытала ее - возраст у нас, увы, уже такой, что пора подводить первые итоги, да и повод был подходящий.
- Я очень жалею только об одном, - ответила она мне, - о том, что так и не удосужилась получить высшее образование, хотя и способности, и возможности у меня были, надо было немного поднапрячься.
И - ни слова "о наказании Божьем", как можно было ожидать. Хотя, по ее признанию, первое время после приговора врачей ей казалось, что она действительно наказана за какие-то свои грехи.
- Со мной долго работал психолог, доказывая мне, что быть мамой Олечки - это счастье. Я ее слушала и все плакала. Сейчас я даже где-то с ней согласна, но если это счастье, то очень горькое.
Новые отцы
Маша - человек светлый, она всегда притягивала к себе людей, которые в ее обществе становились лучше, и потому меня не удивляет, что сейчас ее окружают исключительно те, кто умеет любить. Она уже бабушка; и ее родной сын, и ее зять оказались замечательными отцами - под стать Косте.
- Новое поколение очень любит своих детей, - утверждает она. - Все перевернулось в мире - отцы стали другие! К нам на дачу все время приезжают друзья моих старших детей, и когда я вижу, как двадцатипятилетний парень воркует над своей крохотной дочуркой: "Моя принцесса", - я и удивляюсь, и радуюсь одновременно. Мой первый муж любил меня, но совершенно не замечал ребят. Вот ты спрашиваешь меня, сколько умственно отсталых и больных ДЦП детей в тех лечебных учреждениях, куда я водила Олечку, остались без отцов. Наверное, примерно половина. Но проблема не в том, что отцы бросают больных детей, а в том, что они бросают детей вообще. Это чаще всего происходит там, где семья по-настоящему не сложилась.
Несостоявшиеся папы
Конечно, Маша в данном случае выступает как оптимистка, что в ее характере. Естественно, заботиться о больном ребенке гораздо легче, когда он растет в полной семье. Но отцы гораздо меньше, чем матери, привязаны к своим новорожденным детям, и это психологически объяснимо: они их не вынашивают и не выкармливают, у них нет с ними чуть ли не физиологической связи - и потому им гораздо легче отказаться от "неполноценного" существа, в котором они не видят не то что подобия себя, но и просто человека. Увы, у мужчин чувство долга часто оказывается не на высоте, как, впрочем, увы, и нравственные качества. Матери же занимаются своими увечными физически или умственно детьми обычно отнюдь не из чувства долга, но потому, что они любят это беспомощное существо, которое целиком от них зависит. Когда я только задумала эту статью, то собиралась заклеймить дезертировавших отцов, да и редакция от меня этого ожидала. Но как клеймить то, чего не знаешь? Дело в том, что таких несостоявшихся пап я не видела своими глазами, да и мало кто их видел - они исчезают, чаще всего с концами, даже алиментов от них добиваются через суд. И насчет "несложившейся семейной ситуации" я тоже с Машей не согласна. Вот, например, не так давно у немолодых родителей, проживших, что называется, "в любви и согласии" двадцать лет, родился мальчик с ДЦП. Отец и старшая, почти взрослая дочь не нашли в этом положении ничего лучшего, как удрать в Америку, оставив мать наедине с больным ребенком - у них даже бабушек и дедушек нет. Правда, кое-какие крохи они все же оттуда высылают, но роскошной жизнь матери и сына не назовешь, а главное - надо быть очень сильным человеком, чтобы не сломаться, когда тебя предали самые близкие люди.
Меньше, чем жизнь
И если я не могу дать обобщенный психологический портрет таких горе-отцов, то как раз с другой категорией хорошо знакома. Я согласна с Машей - это удивительные, замечательные отцы! Например, Александр Б. женился молодым, и не по большой любви, а из чувства долга - он счел себя обязанным жениться на забеременевшей от него девушке. Увы, их сын родился больным - ДЦП, причем в такой степени, что ребенок и в десять лет не удерживает в руке чашку. Уже давно их с женой связывает только одно - забота о нем. Александр все свое свободное время посвящает ребенку, даже поступил учиться на специальные курсы; он ищет все новых и новых специалистов, новейшие методики лечения и восстановления. Три года назад он встретил очаровательную медсестру, и это была любовь с первого взгляда, причем с обеих сторон. Но, увы, это именно тот случай, когда любовь между мужчиной и женщиной оказывается меньше, чем жизнь: Александр мечется между возлюбленной и семьей, но никогда ради своего личного счастья он не оставит больного сына, пока тот "не встанет на ноги" - то есть никогда вообще. Девушка, осознав это, порвала их отношения - скорее, вырвала с кровью...
Чего стоит Костя!
- Понимаешь, я все-таки стесняюсь ходить с Олечкой по людным улицам, - рассказывает мне Маша. - По ее лицу видно, что она не такая, как все, люди смотрят... Я стараюсь спрятаться с нею куда-нибудь подальше, в уголок парка.
Что поделаешь - у меня комплекс! А Костя ничего не боится и ничего не стыдится, он идет с нею - грудь вперед, не обращая внимания на косые взгляды, - он гордится своей дочерью! Заходит в магазины, ходит по освещенным улицам - и хоть он над ней не сюсюкает, тем не менее любит ее не меньше, чем я.
Как ни странно это звучит, таких отцов действительно много. Но многие родители все-таки комплексуют, они стесняются и стыдятся своих детей, а так как такие "нехорошие" чувства вытесняются из сознания, то это проявляется в раздражительности, крике, бесконечных одергиваниях... Больные дети нередко поступают умнее и человечнее, чем их родители. Я была знакома с тринадцатилетним мальчиком Колей, который лишился ноги в результате дорожного происшествия и мог ходить только на костылях. Его мама металась между ним и своим возлюбленным, который хотел на ней жениться, но категорически не желал жить под одной крышей с мальчиком-инвалидом - есть среди нас такие индивиды.
Мальчик решил за мать эту дилемму: он добровольно ушел жить к бабушке, заявив, что желает маме счастья.
В любом случае практически все родители и ближайшие родственники больных детей нуждаются в психологическом консультировании, и именно работа психолога с родителями, на мой взгляд, играет огромную роль в социальной и физической реабилитации их отпрысков. Недаром, например, наилучшие результаты такие специальные методики лечения детей, страдающих ДЦП и болезнью Дауна, как иппотерапия и дельфинотерапия, дают именно тогда, когда все члены семьи регулярно получают психологическую помощь.
Черная метка
Появление больного ребенка - это участь, которая может постичь абсолютно все семьи; просто выпадет черная метка, и все. Конечно, ни в коем случае нельзя пренебрегать такими методами профилактики, как генетическое консультирование и ранняя диагностика плода, но это тоже не панацея. То есть это может случиться практически с каждым... И тогда надо научиться не просто нести свой крест из чувства долга - но нести его с радостью и достоинством, осознать (или хотя бы внушить себе), что это счастье, хоть и горькое. И действительно, когда ребенок, никогда до этого не удерживавший в руке карандаш, не только его держит, но и начинает рисовать, это такая радость! Любой прогресс в течении болезни - это источник положительных эмоций для родителей и близких.
Конечно, никакой психолог не может уговорить родителей, решивших отказаться от больного или увечного ребенка, взять его домой - это их право. Вполне возможно, что они просто не в состоянии принять на себя такую ответственность.
Отказники
Отказываются от таких детей не только отцы, но и матери, чаще всего еще в роддоме. Мне трудно их осуждать, потому что вырастить такого ребенка - это великий труд, сопровождаемый многочисленными лишениями. Но что ждет несчастных детей, обиженных природой, которые растут в государственных домах-интернатах?
"Аминазин и палочный режим", по выражению одной мамаши. То есть теперь не аминазин, а какие-то более современные и менее вредные психотропные препараты. При всем желании персонал таких заведений иначе с воспитанниками справиться не в состоянии - лишенные любви и постоянного внимания, они часто становятся агрессивными, буйными, их психическое развитие затормаживается, даже если для него были задатки. Что получилось бы из Оли, если бы от нее отказались родители? Жалкий, затравленный зверек. А теперь эта девушка довольна своей жизнью, она часто улыбается - и пусть радость ей приносит удовлетворение не самых высших потребностей, но что из этого? В конце концов потребность в любви свойственна всем, а Оля любима.