Несколько лет назад моя подруга Ирина уехала на ПМЖ в Израиль. Долго не могла выбрать, в какой институт ей пойти учиться. И в итоге решила - пройти "курс молодого бойца" в израильских вооруженных силах. Это вроде нашей армейской учебки, только для солдат в юбке, так сказать, отправная точка в дальнейшем карьерном росте. Армейская школа жизни считается элитным учреждением, и попасть туда непросто, тем более что служба для женщин по контракту длится два года (для мужчин - три). После окончания учебки некоторые женщины-военнослужащие остаются в действующей армии, правда, в качестве инструкторов. В израильской армии женщинам запрещено служить на передовых в пехотных частях, танковых, артиллерийских, разведывательных и инженерных подразделениях. Но Ирина совсем не предполагала, что ей так понравится выполнять роль военной, что она останется в тренировочном лагере в качестве инструктора в танковом подразделении, где и служит уже третий год. Вот так и я - не захотела отставать от подруги, да и потом, интересно все-таки, насколько я смогу вынести все тяготы армейской жизни, - оказалась в железнодорожных войсках нашей армии.
ТАК прозвали меня солдаты роты охраны железнодорожных войск в первый день после прибытия. На время трехдневной краткосрочной службы мне выделили койкоместо в комнате, называющейся "релаксация" (психологическая разгрузка). Находилась она в ротной казарме. Выдали новенькую форму. И научили крупными стежками пришивать "подшиву" - белую полоску-воротничок, которую нужно было менять каждый вечер на чистую. Так началась моя армейская жизнь.
Бег с препятствиями
"Рота, па-а-адъем!" - в шесть утра прокричал зычным голосом дневальный прямо над моим ухом. Я с трудом открыла глаза, заставила себя натянуть треники с кроссовками и уже через пять минут плелась в хвосте роты. За десять минут нужно было преодолеть расстояние в три километра, но самостоятельно удалось осилить только полтора. Поначалу хотелось честно догнать убежавших сослуживцев, но тщетно. Пытаясь выровнять участившееся дыхание, я вдруг почувствовала, как меня подхватили сильные мужские руки. Спасителем оказался мой же командир.
После такой энергичной физзарядки на утренний осмотр я опоздала. Не смогла застегнуть форму, провозившись с ней больше отведенных 45 секунд. Командир роты, чеканя каждое слово, произнес на весь плац: "Рядовая Карачева (я почувствовала, как краска заливает мое лицо), выйти из строя. Два шага вперед". Старательно вытягивая носочек, как учили, я вышла вперед и козырнула командиру почему-то не правой, как полагается, а левой рукой. И тут же услышала страшные для каждого новобранца слова: "Объявляю вам двухчасовой наряд на работу (раньше он назывался "наряд вне очереди"). Дневальный, выдать бойцу зубную щетку и... опасное лезвие", - приказал командир. Я думала, что старые дедовские способы уже вышли из употребления. Пришлось идти, извините, драить сортир. Правда, дневальный все же смилостивился надо мной - выдал швабру с тряпкой, перчатки и принес ведро теплой воды с порошком. "Дедовщину", как ни искала, я не обнаружила. Никаких "сушеных крокодилов", ни отжимания до потери пульса, ни стирания чужого белья по ночам. Вместо этого существует негласное правило для всех вновь прибывших: они должны слушаться старослужащих. Такие взаимоотношения ребята прозвали "уставщиной". И если кто-то из новобранцев не пришил чистую "подшиву" или пришил неправильно, виноваты все. И целый день вся рота из-за одного неумехи вынуждена будет отпарывать и пришивать заново свои "подшивы", пока первогодок не научится делать это в совершенстве. А уж если у "салаги" сапоги окажутся не начищенными до зеркального блеска, то пощады не будет. Его заставят чистить не только свои, но и запасные сапоги всей роты. Через эти испытания проходили все новички, так что "деды" относятся к ним без обид, с пониманием, тем не менее спуску не дают.
Натерев до блеска кафельный пол и выбросив мусор, я собиралась немного передохнуть. И тут в комнате командира зазвонил телефон. Он долго слушал, плотно прижав трубку к уху, и после короткого "Есть!" велел всем построиться.
На войну
"Товарищи солдаты, - сказал он глухим голосом. - На территорию части проникли два бандита. Они напали на караульное помещение. Один боец ранен. Нужна наша помощь". "Вот, наконец-то началось", - мелькнуло в голове, однако додумать до конца мысль про погони, засады и перестрелки я не успела: на меня нацепили бронежилет весом 28 кг, каску, противогаз, штык-нож, два запасных "магазина" с "боевыми" патронами и автомат. Командир поставил нам задачу - в течение получаса разоружить "бандитов". В случае огневого отпора стрелять на поражение. Отряд разделился на три небольшие группы, и мы побежали. Бежать было тяжело, еще тяжелее - падать и подниматься. Бесшумно подкрасться к лазутчикам не удалось. Завязалась перестрелка. Тут я оторвалась - за несколько минут истратила весь боекомплект. Но неожиданно все стихло. "Война" закончилась - двое плененных "бандитов" стояли с поднятыми руками. На обратном пути в качестве трофеев мы собирали в каски отстрелянные гильзы для дальнейшей их переплавки.
В казарме все разоружились, умылись, построились. Бойцы предоставили мне место в самом центре строя. На что командир сразу же отреагировал: "Рядовая, вы у нас самая высокая в роте?" Под дружный мужской хохот строем и с песней мы отправились на обед. В столовой я так и не смогла себя заставить проглотить слипшиеся макароны по-флотски без единого кусочка мяса. Но ребята рассказывали, что в праздники их кормят сосисками. На четверых выдается шесть штук. Получается, каждому по полторы сосиски. Почему не по две на человека, непонятно. Видимо, из экономии средств. Говорят, что из-за такого "роскошного" стола между солдатами даже случались драки. Поэтому в такие дни в столовую запускают по четыре солдата с каждой роты, и, пока они не съедят свою порцию сосисок, вторую партию к столу не пускают.
В самоволку
В армии после сытного обеда полагается прогулка до магазинчика, расположенного на территории части. Солдаты покупают там сигареты, шоколад, сок, мороженое. Но мои сослуживцы оказались не лишены авантюризма, поэтому на свой страх и риск решили показать мне все прелести солдатской жизни. И мы двинулись в сторону КПП. За несколько метров до поста бойцы нацепили на меня лычки младшего сержанта и наспех проинструктировали: "Проходишь мимо. Если что спросят, говори: "Это со мной". Главное, иди уверенно". Что же это получается? Каждый посторонний, надев форму цвета хаки, может вот так запросто прийти на секретный объект, зарисовать, например, план расположения складов с оружием и военной техникой и точно так же покинуть часть? Пройдя КПП без единого вопроса со стороны часового, мы оказались на гражданке. В самоволке. Впрочем, мое волнение оказалось напрасным. За самовольную отлучку из части теперь не наказывают, даже на гауптвахту не могут посадить - в худшем случае получишь несколько нарядов вне очереди в столовой или же в герметично-резиновом общевойсковом защитном костюме (ОЗК) и в противогазе заставят подметать плац или рыть какую-нибудь яму.
Накупив в магазине шоколадных конфет, печенья и жвачки, мы вернулись незамеченными в часть и отправились на занятия по рукопашному бою. Признаюсь, я никогда не интересовалась единоборствами и прочими силовыми "развлечениями". Но бегать по кругу (для разогрева), растягиваться, садиться на шпагат, отжиматься и махать руками (оттачивать приемы) мне пришлось наравне с мальчишками. За "сачкование" командир приказал мне отжиматься пятнадцать раз на кулаках! Пятнадцать минут прилюдного издевательства - вынести это казалось невозможно, руки от усталости предательски дрожали, но я не подкачала.
Весточка из дома
Самый волнующий момент настал перед ужином, когда старшина Серега раздавал сослуживцам письма из дома. Почту с гражданки регистрируют в журнале командира роты, некоторые письма (из неблагонадежных семей), вскрываются. Бывали случаи, когда ребята, получив весточку из дома, сбегали из части или пытались покончить с собой. Вот недавно был случай. Солдату написала его любимая девушка, что встретила другого и собирается на днях за него замуж. От этих жестоких строчек у солдата в глазах помутилось. И, как только прозвучал сигнал отбоя, он тихонечко взял одежду, перелез через забор и махнул домой. Хотел мальчишка своими глазами убедиться, что написанное в письме - правда. Пробравшись на свадьбу, солдат поговорил по-мужски с женихом, с девушкой разбираться не стал. После этого неделю пил по-черному, протрезвев, вернулся с повинной в часть. Дезертира простили. Правда, ему пришлось замолить свой проступок месячным нарядом вне очереди: полы в столовой драить, картошку чистить, мясо рубить.
В десять часов вечера, после отбоя, я с трудом почистила зубы - щетка все время норовила выскочить из уставших рук. Лишь коснувшись головой подушки, я моментально отключилась...
Денечки моей недолгой службы подошли к концу. На прощание перед строем командир зачитал положительную характеристику на меня: "За время прохождения трехдневной службы в армии рядовая прошла курс стрельбы из пистолета Марголина... Пользуется большим авторитетом и уважением среди сослуживцев... Государственную и военную тайну хранить умеет". Только после этого я поняла сладостное значение слова "дембель".
Жизнь лейтенанта