24-летний минчанин Максим Мирный в этом году устроил маленькую революцию на большом корте. Известный в мире парный игрок, вдруг, как шальной атом, вырвался из повиновения и стал крушить одного теннисного авторитета за другим и в одиночном разряде. Гены взбунтовались... Но это только начало. Цепная реакция продолжается...
Его головокружительный взлет на турнире в Штуттгарте, где он на пути к финалу сокрушил четырех чемпионов "Большого шлема" - бразильца Густаво Куэртэна, хорвата Горана Иванишевича, американца Пита Сампраса и нашего Евгения Кафельникова, обсуждают до сих пор. Достойно выглядел Максим и на недавнем "St. Petertsburg Open", где им в числе прочих был повержен рекордсмен мира по скорости подач англичанин Грег Руседски. Кроме того, город на Неве назвал Мирного не только самым высоким и тяжелым игроком (рост - 196 см, вес - 90 кг), но и самым фотогеничным.
При ближайшем знакомстве оказалось, что Максима постоянно сопровождает его отец Николай, под чьим руководством он играет в теннис с шести лет.
- Максим, похоже, именно родители поставили цель сделать из вас чемпиона?
- Несомненно. Думаю, что обязан родителям в гораздо большей степени, чем кому-либо еще. Я вырос в спортивной семье. Мама - мастер спорта по плаванию и в молодые годы выступала на союзных чемпионатах за сборную республики, а отец до службы в армии играл за волейбольную юношескую команду России. В нашем доме всегда были горы спортивной литературы. Родители не только приучили следить за выпусками спортивных новостей по радио и телевидению, но и постоянно водили меня на соревнования по различным видам спорта. Кажется, мы не пропустили ни одного домашнего матча футболистов минского "Динамо" - тогда они как раз были фаворитами советского футбола. Кроме того, мама постоянно водила меня в бассейн. Так что мой приход на теннисную площадку шестилетним мальчиком был обусловлен семейной обстановкой и генами, переданными по наследству. На роду было написано заработать имя в спорте. И думаю, я этого добился. Во всяком случае, продвинулся гораздо дальше своих родителей.
- Неужели никто больше не помогал?
- На первых порах помог минский автозавод, на кортах которого я тренировался восемь лет. Этот период никогда не забуду. По мировым меркам, может быть, не Бог весть какая помощь. Но дело было в 80-е годы, когда страна расползалась по швам и очень многие люди жили неважно. А в 14 лет начались мои американские университеты. Отцу удалось вывезти меня в США, где я сначала прошел стажировку в теннисной школе в Бруклине, а потом бесплатно занимался у знаменитого Ника Боллетьери в его академии в Брадентоне.
- А мама принимает в настоящее время какое-либо участие в вашей судьбе?
- Так случилось, что сызмальства я проводил с мамой меньше времени, чем с отцом. И она меньше, чем папа, оказалась заинтересована в моем теннисном будущем. Но из этого не следует, что существуют какие-либо препятствия для моего общения с ней. Большинство турниров проводится в Европе, и в перерывах между ними мне удается навещать маму в Минске. Она работает тренером в республиканской школе плавания и еще ведет уроки здоровья. Есть очень много тем, кроме тенниса, где мнение мамы имеет для меня существенное значение. Что касается частых разлук, то мама к ним привыкла с того времени, когда сама уезжала из собственного дома на сборы и соревнования.
- Говорят, у вас есть братья. Они тоже теннисисты?
- Да. У меня два брата - средний Петр и младший Тимофей. Петру исполнилось только 16 лет. Но он уже на шесть сантиметров выше меня. В настоящее время, как и я, Петр живет с отцом в Америке, где учится в десятом классе и играет в высшей баскетбольной лиге за команду своей школы. А о спортивной карьере сводного брата Тимофея говорить пока рано. Ему только год. Он со своей мамой живет в Минске.
- Три года тому назад на Уимблдоне много шума наделала ваша победа в миксте с Сереной Уильямс. Однако на традиционном балу чемпионов темнокожая американка не появилась. По меркам Уимблдона, сие расценивается, как моветон. Что же тогда случилось?
- Предварительно мы с Сереной договорились, что обязательно пойдем вместе, но за полчаса до выхода из отеля созвонимся. Звоню. Трубку берет ее сестра Венус и подзывает Серену к телефону: "Что-то мне расхотелось идти. Наверно, я останусь в номере". Задаю встречный вопрос: "Почему?" В ответ молчание. Следующий мой вопрос: "А что, Венус тоже не пойдет?" И тут мгновенная буря негодования и слезы. "Так ты с кем хотел идти? Со мной или с ней?" Было очень обидно, но мне пришлось идти на бал с отцом, а чтобы не пропал третий билет, пригласил своего товарища по белорусской команде Владимира Волчкова. Та история послужила для меня отменным уроком обращения с девушками вне корта.
- Околотеннисные злословы утверждают, что на вас имеют виды многие теннисистки. Вы же упорно не замечаете никого, кроме американских сестричек. Чем они вам импонируют?
- Я хорошо к ним отношусь, не задумываясь о причинах. Может, сходство судеб? Мое детство в автозаводском районе Минска назвать безоблачным никак нельзя, но, видимо, у них в каком-то Гарлеме оно было несравненно тяжелее. Иногда они прикалываются и хохочут до упада по таким ничтожным поводам, что кажется, будто у них в юные годы вообще не было светлых дней. Что же касается их успехов в теннисе, то я отслеживаю их постоянно с помощью ноутбука и Интернета. Если вы меня спросите, буду ли пробовать играть микст с другими девушками, то отвечу утвердительно. Но только играть на корте и ничего другого.
- Если я вас правильно понял, то тема устройства личной жизни для вас не актуальна?
- Вы поняли правильно, хотя я иногда и задумываюсь о семейной жизни. Брак накладывает на мужчину определенные обязательства. Я думаю, что пока у меня есть масса возможностей для дальнейшего продвижения в спорте отвлекаться на семью не следует. А по причине бесконечных перелетов через часовые пояса считаю несерьезным на расстоянии морочить голову какой-либо девушке.
"Американкой не буду!"