Первая и последняя любовь
Из показаний Анны Серовой:
"Я познакомилась с Алексеем Владимировичем два года назад, поступив в аспирантуру. Мне кажется, нам с первого взгляда не хотелось расставаться, - безукоризненно причесанная головка стала медленно склоняться на руки, сложенные на столе. Но тут же девушка заметным усилием воли снова заставила себя смотреть прямо в глаза следователя. Взгляд ее серо-зеленых глаз вынести было непросто. - Он ухаживал церемонно, - продолжала Аня. - Цветы, конфеты, золотая цепочка - и месяца два ни слова о любви. А мне с первого дня знакомства хотелось до него хотя бы дотронуться, погладить. И даже спрятаться в него как в очень близкого человека. Может, потому, что я постоянно скучала по дому, то есть по маме. Алексей Владимирович был строен, красив, умен, но слава бабника или донжуана за ним не вилась. Он даже слыл недоступным, о его жизни знали мало, жену почти никто не видел. Я радовалась, что только я понравилась, только до меня снизошел. Да, я безумно радовалась и даже начала гордиться собой... А оказалось, он просто всю жизнь боялся! Все потерять из-за любви, настоящих чувств! - вдруг выкрикнула девушка и ударила кулачком по столу так, что подпрыгнули все ручки и бумаги. И тут же подпрыгнул ее тугой большой живот... - Боялся, - уже тихо продолжила она, - и меня тоже. К сожалению, я узнала это не сразу. И не знаю, смогла ли бы разлюбить... Лучше бы он оказался бабником!"
Аня временами задыхалась - то ли от волнения, то ли от малыша, который не мог спокойно слушать ее рассказ и беспомощно бился в страдающей матери. "Как аспирантка я несколько раз бывала в сказочной квартире в Староконюшенном переулке. С первых сантиметров со всех сторон охватывала роскошь. Мягкие ковры, старинная мебель, тяжелый блеск бронзы в лампах и канделябрах на рояле. А книги! Казалось, квартире нет конца - комнаты, закоулки, холл... Наконец, в одной комнате я увидела маленькую старушку с внимательными темными глазами. "Оленька, это моя аспирантка, Аня, - обратился он к старушке. А это моя жена, Ольга Федоровна", - пояснил он мне. Она почему-то быстро встала, но он движением руки вернул ее в кресло и, сопровождая слова плавными движениями по привычке старого лектора, начал говорить - для нас обеих. Уже после второй или третьей фразы Алексея Владимировича мне захотелось немедленно уйти, бежать. Но я знала, что должна выслушать, как по наивности думала, "узнать все". "Я приехал в Москву из Самары, жил в общежитии. На втором курсе познакомился с чудесной девушкой Олей из другого института, даже мира, и оказался тут". "Да, - вдруг вступила в разговор старушка, - тут все вещи от моих родителей, отец был академиком. Еще и дача есть в хорошем месте", - добавила она, как-то неуместно хвастаясь перед провинциальной девчонкой. Или почувствовала особое отношение мужа? Я не могла представить вместе этих двух людей ни сейчас, ни 30 лет назад - ни в постели, ни в жизни. Слишком красив был он в свои 58 и слишком некрасива она. К тому же его талант ученого... Впрочем, и теплом взаимопонимания в этой квартире не веяло. Все прошло? Или ничего не было? - задавала вопросы, боясь ответов. Впрочем, долго бояться не пришлось. Алексей Владимирович, провожая меня, прямо и просто сказал: "Аня, я всем обязан ей. Было не пробиться, потом не остаться на кафедре". Не знаю, кривил ли он душой, утверждая, что полюбил впервые в жизни. Тогда я верила, понимала, сочувствовала и на темной улице умудрялась обнимать его ноги. Скорее всего, он был перед Оленькой действительно кристально чист... По крайней мере, снял квартиру для наших встреч. Встречались мы редко, а на работе - ежедневно.
Ласки у шкафа с человеческими костями
Я научилась ласкать его у шкафа с человеческими костями... Зубами расстегивала ширинку - и не столько подражая путанам, сколько от нетерпения. Видела, что он счастлив. У него даже появилась новая улыбка. А половые функции, как он утверждал, вновь вернулись через много лет...
Летели месяцы. После окончания аспирантуры мне предстояло вернуться в Краснодар. И вдруг, как, видимо, происходит со многими, я поняла, что беременна.
Аня замолчала, поглаживая округлый живот, охваченная уже привычными тревогами. Следователь заметил, что ее длинные волосы обвивали голову на старинный манер - как у девушек времен юности Алексея Владимировича. "Я сказала Алексею Владимировичу, - как-то обреченно, словно видя все предстоящие испытания, продолжала она. - Он обрадовался, схватил меня на руки, начал целовать. А уже через несколько минут нанес страшный удар. Сказал, что с Ольгой Федоровной никогда не расстанется, - и потому, что благодарен за многое, и потому, что не сможет жить иначе. "Без бронзы?" - уточнила я, и, представляете, он серьезно кивнул!"
Из показаний Ольги Федоровны, вдовы заведующего кафедрой патологической физиологии N-ского института:
"Мы поженились на 2-м курсе института", - тихо и бесцветно рассказывала пожилая женщина. Я никогда не питала иллюзий насчет его чувств ко мне. Кстати, - почему-то вдруг оживилась она, - не помню, признавался ли он в них. Думала, проживем моей любовью. Он увлекался наукой, карьерой, иностранными языками. Мои родители видели, что я без него не могу, других женихов не предвиделось, и решились "довести Алешу до уровня". Каждый прожил свою жизнь. - Она вздохнула. - Я быстро поняла, почему этот красивый и умный юноша выбрал меня, и больше ничего от жизни не ждала. Только родителей иногда обманывала, расписывая, как муж любит меня, - не хотелось огорчать. Потом и эта проблема исчезла - их не стало. Дети не получились".
Старушка надолго замолчала. "Видимо, вспоминает свое сложное счастье", - подумал следователь. Наверное, так и было. Она искала в прошлом силы для рассказа о том, что случилось два дня назад. "Вечером 28 сентября Алексей упал передо мной на колени и, плача, просил согласия на развод с разделом имущества. Пояснял, что "природа взяла свое" - ждет ребенка, у девушки ничего нет. Я тут же согласилась на развод, "а вот остальное - неделимо, не твое и не совместное". Старушка как-то торжествующе взглянула на следователя, и он понял, что момент мести, возможно, существенно скрасил ситуацию. "Впрочем, унижался он недолго", - сухо продолжала она. Молча ушел в свою комнату - со дня смерти отца спальни у нас разные. В основном я старалась создать видимость семейного благополучия перед ним...
Алексей зашел в свою комнату и больше оттуда не вышел. Я заглянула уже в полдень, думала, принял с расстройства снотворное и проспал. Но он был мертв".
Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть гр-на Л., 58 лет, наступила от острого отравления снотворными препаратами.
Видимо, профессор не смог выбрать между "бронзой" и Анной и предпочел не жить совсем.
От счастья не умирают