Недавно я увидел войну. Безжалостную и жестокую. Это случилось, когда мы с корреспондентом из "АиФ" и двумя спасателями - Гришей Корольковым и Ильей Крестниковым - поехали на поиски стариков из Грозного, которых центроспасовцы (Центральный аэромобильный отряд - гвардия МЧС России) вытащили из развалин, подкормили, подлечили и отправили в больницы в приграничные с Чечней станицы и поселки. Мы везли с собой гуманитарную помощь и деньги.
Лагерь МЧС в Моздоке рядом с военным аэродромом, проехать туда можно только через милицейские и военные блокпосты. Всюду были загорелые, как негры, солдаты, запыленные бронетранспортеры, пушки... Пока мы ехали, я видел разбитые самолеты, искореженный вертолет. Их никто не прятал, просто оттащили на край поля... В лагере стояло несколько огромных палаток, пара вагончиков - и все. Ужинали в офицерской столовой: гороховая каша и холодный чай с молоком. Поначалу каша мне даже очень понравилась, через два дня я на нее не мог даже смотреть, но ел.
Утром поехали по больницам на поиски наших бабушек и дедушек. В Вознесенской больнице (она была первой точкой нашего маршрута) находилось четыре человека из "грозненского списка". Больница небольшая, но уютная. Старичков мы нашли очень быстро. Выглядели они неплохо, только один дедушка совсем ничего не слышал. Мы немного посидели с ними во дворике, отдали им деньги и поехали в Малгобек, в следующую больницу... Через несколько часов езды по пустынной дороге (там совсем нет машин, словно все вымерло - блокпосты, горы и на смену им едва ли не степь) были на месте. Насколько я понял, в этой больнице не всем хватало мест, несколько наших старичков спали в коридоре. Рядом с ними была палата, в которой лежала в одиночестве бабушка. Она не то что ходить не могла, она даже не в силах была сесть или просто приподнять голову над подушкой. Говорила, что хочет умереть.
В следующей больнице я почувствовал войну всем сердцем. Жилищные условия плохие: грязное и ветхое постельное белье, куча мух в палатах, на тарелках, на стариках. Вещи любого из беженцев спокойно могли поместиться на кровати, они так и хранили свое "богатство" - кофточку, платочек горкой поверх одеяла у стенки. Некоторые старички плохо ходили, другие вообще не вставали с постели. Там были и слепые.
Многие старики лежали в этой больнице еще с первой чеченской войны! Шестой год, вы понимаете?!
Мне запомнился еще случай, когда мы зашли в палату и спросили у одной бабушки фамилию. Она сразу же сказала нам, быстро так, через запятую - фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес больницы, номер палаты... Такая фронтовая бабушка попалась. Когда мы дали ей деньги, она расплакалась.
Там многие плакали. И не из-за того, что им дали деньги, а потому, что поняли, что они еще кому-то нужны. Вообще-то за всю поездку слезы горя я видел только один или два раза, все остальные были слезы радости. Странно, правда? А из-за каких пустяков огорчаемся мы в своей мирной жизни...
И ведь есть еще такие старики и дети, которые не смогли выбраться из Грозного. Меня до глубины души поразила еще одна история.
В станицу Курскую привезли в больницу маму с дочкой. Девочке 13 лет, а зовут ее Юля Борщева. Юлина мама болеет и почти совсем не может ходить, а в Грозном у них осталась старенькая бабушка. Когда бомбили Грозный, Юля могла бы спуститься в подвал, но она не могла бросить маму и бабушку. Так они и сидели все трое в надежде, что их не заденет. А когда пришли спасатели, Юлька и вся ее семья стали хоть получать паек. Знаете, как Юля питается? Ей полагается полбуханки хлеба, одна банка тушенки на три дня и банка сгущенки на восемь дней. В Курской мы узнали, что не только Юлька уехала в Грозный, но и наших старичков отправили в дома престарелых. На следующий день мы отправились в Иноземцево. По сравнению с другими больницами здесь был рай. Все было чисто, красиво, на полу ковровые покрытия, магазин прямо в здании, мягкая мебель. Дом престарелых был очень большой. Мы потратили часа три, чтобы найти "своих" старичков...
А потом вернулись в Минеральные Воды и сели на поезд. И я уехал оттуда, где появилось мое первое ощущение войны...
Уголок О.Бендера. Живые покойнички