ЭТА необычная трагикомическая история, правдивость которой подтверждают пожелтевшие страницы следственного дела из фондов Центрального архива ФСБ России, началась февральским утром 1937 г. В самом начале рабочего дня в приемную НКВД СССР на Кузнецком Мосту вошел мужчина средних лет и, озираясь по сторонам, опустил в находящийся в вестибюле почтовый ящик листок бумаги, после чего быстро удалился.
ЧЕРЕЗ некоторое время письмо уже держал в руках дежурный оперативный работник Лубянки. "В НКВД СССР от Ильина Семена Алексеевича, - говорилось в нем (здесь и далее фамилии действующих лиц изменены. - Авт.). Мой родственник по жене Виктор Ефимович Давыдов сегодня, 13 февраля, в беседе со мной сознался мне в том, что он принял участие в подготовке террористического акта над тов. Сталиным. По его словам, 7 февраля в 16 часов дня он стоял на Можайском шоссе, вооруженный бомбами, и ждал автомобиль тов. Сталина. Давыдов мне сказал, что совершить это преступление его научили инженеры завода N 22 Миронов и Евсеев. Давыдов теракта не совершил, потому что не хотел этого делать.
Давыдов работает на заводе N 22 и живет на Можайском шоссе.
Считаю своим долгом сообщить об этом немедленно".
Неужто правда?
СЕРЬЕЗНОСТЬ полученного сигнала не оставляла чекистам времени на его тщательную проверку, поскольку на карту была поставлена жизнь вождя. Поэтому подозреваемый в подготовке теракта двадцатитрехлетний мастер авиационного завода N 22 Виктор Давыдов был арестован вечером того же дня и доставлен на допрос на Лубянку.
Во время первой же встречи со следователем Давыдов подтвердил, что его начальники Миронов и Евсеев действительно поручили ему убить Сталина. Для этой цели ему передали две бомбы, наган и 40 патронов к нему, которые он принес домой и временно спрятал в сарае с дровами. При этом Давыдов по просьбе следователя подробно описал внешний вид и устройство бомб, заявив далее, что одну из них он планировал кинуть в машину вождя, а другую - под себя.
Затем "террорист" поведал чекистам детали несостоявшегося убийства Сталина: "7 февраля 1937 г. к 4 часам дня, когда должен был проехать Сталин, я взял в карман бомбы, наган и пошел к Можайскому шоссе. Недалеко от своего дома я выбрал место, где через шоссе проходит канавка, и стал ждать проезда Сталина. Машины в этом месте уменьшают скорость. Примерно в 4 часа дня на машине проехал Сталин, но я из-за нерешительности и боязни бросить бомбы не смог. После того как машина прошла, я вернулся домой. Бомбы, наган и патроны я бросил в прорубь на Москве-реке, недалеко от того места, где женщины стирают белье. С Мироновым и Евсеевым я не встречался из-за боязни, так как они угрожали меня убить, если я не смогу бросить бомбы в Сталина. Обо всем этом я рассказал жене, родственникам и хотел также заявить в НКВД, но не успел".
Террор имел интимную причину
ПОСЛЕ подобных признаний у чекистов практически не оставалось сомнений в правдивости показаний Давыдова. Однако вскоре, когда его вызвали на очередной допрос и потребовали поподробнее рассказать об обстоятельствах, при которых инженер Евсеев завербовал его для совершения теракта над тов. Сталиным, Давыдов, не моргнув глазом, сообщил: "Я заявляю, что я оклеветал в своих показаниях 13 февраля 1937 г., данных мною после моего ареста, себя и инженеров завода N 22 Евсеева и Миронова. Я никем из них не был завербован. Вся история с подготовкой теракта была мною выдумана от начала и до конца". Далее он поведал о причине, по которой дал волю своей бурной фантазии. Столь оригинальным способом Давыдов покрывал... свою супружескую неверность!
Тайной привязанностью Давыдова оказалась его давняя знакомая по имени Наташа, проживавшая на подмосковной станции Баковка. С ней-то и коротал вечера молодой мастер авиазавода. "Вы что же, - наивно спросил следователь, - собирались бросить свою жену, которую, как вы сказали ранее, любите?" - "Нет, я просто хотел весело провести время", - признался Давыдов.
При этом, приходя домой за полночь, да еще к тому же выпивши, он сообщал своей жене, что задержался на работе. Тогда же и появились его рассказы-небылицы о том, что остаться на заводе его просили инженеры Евсеев и Миронов, которые являлись его непосредственными начальниками. "В последнее время, - говорил Давыдов жене, - эти люди стали проявлять ко мне повышенное внимание: катают на машине, угощают вином, дают деньги на карманные расходы".
Ко всему прочему для поездок в Баковку Давыдову частенько приходилось отпрашиваться с работы. Постоянные отлучки молодого мастера вскоре стали надоедать начальнику цеха, который поставил вопрос о снятии его с руководящей должности.
Эту новость Давыдов воспринял как весьма тяжелый удар. Но, не желая сообщать жене о своих неприятностях, а также об их истинных причинах, он стал убеждать ее в том, что было бы лучше, если бы они бросили суматошную Москву и переехали жить в какой-нибудь тихий городок на юге страны. Однако жена Давыдова покидать столицу совершенно не желала.
Любовь и фантазия
ПОНЯВ, что прежние аргументы не оказывают на жену никакого воздействия, Давыдов подключил всю свою бурную фантазию и в один из вечеров, явившись, как всегда, поздно и выпивши, он рассказал супруге "страшную" историю о том, что инженеры завода Евсеев и Миронов впутали его в троцкистскую организацию и поручили ни много ни мало - убить товарища Сталина. В случае же невыполнения задания его, мол, ждет неминуемая расправа от рук троцкистов. "В этот вечер он вел себя как сумасшедший, - вспоминала на следствии жена Давыдова, - метался по комнате, боялся всякого стука, говорил, что если его найдут, то убьют, собирался ехать ночевать к теще, уговаривал меня остаться дома. Рассказывал он долго, постоянно хватался за голову, очень страдал, предлагал мне умереть".
Этим же вечером, 12 февраля, чета Давыдовых на такси отправилась к родителям жены, чтобы на семейном совете, где присутствовали также и другие родственники, обсудить создавшуюся ситуацию и попытаться найти правильное решение. За общим столом Давыдов еще раз во всех подробностях и деталях рассказал о своей несостоявшейся попытке убить товарища Сталина.
Озабоченные родственники до самого утра давали свои советы, как лучше выпутаться из этой истории, суть которых в основном сводилась к тому, чтобы он сам пошел в НКВД и чистосердечно обо всем рассказал. Давыдов согласился и заявил, что после работы непременно пойдет на Лубянку.
Однако, выйдя вечером из ворот завода, он некоторое время погулял по городу и, придя домой в 10 часов в расстроенных чувствах, сказал жене, что в НКВД он все-таки был. "Ну что тебе там сказали?" - спросила взволнованная жена. "Мне сказали, чтобы я срочно уезжал из этого города", - в очередной раз соврал Давыдов.
А спустя несколько минут раздался звонок в дверь, за порогом которой стояли сотрудники НКВД. Давыдова арестовали и увезли в Бутырскую тюрьму. Оказалось, что присутствовавший на ночном семейном совете свояк "террориста" Семен Алексеевич Ильин решил не дожидаться, пока его родственник посетит дом на Лубянке. Что было дальше - известно.
Свою жизнь он сломал сам
РАССКАЗ Давыдова о том, что вся история с покушением на Сталина была им придумана, поверг в замешательство видавшего виды следователя, поскольку ситуация явно не укладывалась в обычные рамки. На дворе все-таки стоял 1937 год, и, как правило, арестованные лишь на первом допросе отрицали предъявляемые обвинения, но потом признавались во всем и вся. Здесь же все было совершенно наоборот. Находясь под впечатлением от услышанного, следователь недоумевающе спросил Давыдова: "Но разве вы не понимали, что ваша жена и другие ваши родственники, услышав о том, что вы участвуете в таком гнусном преступлении, как подготовка убийства товарища Сталина, немедленно заявят об этом в НКВД? Чего ради вы подвергали себя такой опасности?" - "Я не ожидал, что мои родственники донесут на меня в НКВД!" - спокойно ответил ему лжетеррорист.
В свою очередь чекисты всеми возможными средствами пытались проверить, когда же Давыдов лгал, а когда говорил правду. Для этого были допрошены все его родственники, присутствовавшие на ночном семейном совете, инженер Евсеев и ряд других работников завода
N 22, а также Наташа из Баковки. Здесь, между прочим, выяснилось, что Давыдов обманывал и ее, обещая в скором времени жениться на ней. А Евсеев заявил, что никаких отношений с Давыдовым, кроме служебных, у него не было, как не было совместных выпивок и катаний на машине.
Помимо допросов, по указанию НКВД, водолазы Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) обследовали дно Москвы-реки в том месте, где, по словам Давыдова, он бросил в прорубь бомбы и пистолет с патронами. Естественно, что ничего не нашли. Как положено, врачи Бутырской тюрьмы провели психиатрическое обследование "террориста" на вменяемость и пришли к заключению, что он является вполне здоровым.
Однако человек, заявивший во всеуслышание, да к тому же в 1937 г., о своем намерении, пусть даже и ложном, совершить покушение на Сталина, уже не мог оставаться на свободе. В той ситуации, в которой оказался мастер авиазавода, лучшим подарком могла быть только сохраненная жизнь. И здесь судьба оказалась милостива к нему. 28 июня 1937 г. Особое совещание при НКВД СССР "по подозрению в террористической деятельности" осудила Виктора Ефимовича Давыдова к 8 годам тюремного заключения.
Полностью отбыв свой срок в Красноярском крае, он остался работать в одном из маленьких городков. Завел новую семью. Но ошибка молодости вновь напомнила о себе в 1952 г., когда его, как "потенциального террориста", вновь арестовали и направили в ссылку. И только в 1955 г., будучи полностью реабилитированным, он смог окончательно вернуться к спокойной жизни.
Звезда и смерть Зои Федоровой