Этот фильм не с чем сравнить, его нельзя поставить в ряд с какими-либо другими, потому что он - уникален! Хотя и существует огромное количество очень неплохих и даже очень хороших картин о войне, об армии, но все же ни одна из них не смогла достигнуть такой музыкальности повествования, такой пронзительной высоты чувств, вызывающей невольный ком в горле. Меньше чем через год - в первый год нового тысячелетия - исполнится ровно 30 лет со дня выхода на экраны замечательной кинобаллады "Офицеры". Многих из тех, кто подарил ее нам, уже нет в живых, а картина живет, не тронутая временем, покоряя сердца все новых и новых поколений зрителей.
Алина ПОКРОВСКАЯ
ГОВОРЯ об "Офицерах", необходимо в первую очередь вспомнить, что это сценарий Бориса Васильева, автора "А зори здесь тихие...". А поскольку он талантливый, настоящий человек, то и сценарий был соответствующим. Хотя поначалу он был рассчитан на двухсерийную картину. И заканчивался он тем, что внук - уже взрослый, курсант - в закрывающихся дверях вагона метро сталкивается с девочкой-скрипачкой, помогает ей поднять скрипку, которую та уронила, и они остаются вдвоем на перроне - все ясно! Это у Васильева было "идеей фикс": он в начале соединяет своего Алексея с интеллигентной барышней и этим же хотел закончить - курсант и скрипачка. Он все время мечтал соединить, поженить армию с культурой, чтобы они дополняли друг друга. Чтобы армия приобщалась к культуре, а интеллигенция - к здравому смыслу, к силе, к мужественности.
Ставил фильм ныне покойный Володя Роговой. Это была его первая самостоятельная картина и, по-моему, лучшая. Мне кажется, что он поймал идеальный ритм для повествования. Говорить о становлении армии с ее рождения до сегодняшнего дня в медленном, эпическом ритме было бы не очень правильно. Поэтому вот эта стремительность происходящего, которая есть в фильме, - басмачи, война и все прочее - это гораздо вернее.
Оператор - Михаил Николаевич Кириллов - в кино пришел еще до войны. Совершенно чудесный был старик! А может, он был и не старик, просто мне тогда так казалось... Во всяком случае, он был самым пожилым из всех нас. Я думаю, ему было далеко за 60! А ведь тогда еще не было современных легких камер. Под Балаклавой мы снимали роды в поезде и как Вася с цветами бежит за вагоном. Это была не то запасная, не то заброшенная ветка дороги, где можно было гонять туда-сюда, не опасаясь встречных поездов. У нас был старый паровоз, еще с такими деревянными ступенечками. К нижней ступеньке привязывали Кириллова, к нему привязывали камеру. Ему нужно было, чтобы объектив камеры находился над самыми рельсами - тогда эти разбегающиеся, пересекающиеся, бегущие рельсы, казалось, сыплются прямо из глаз! И это рождало, задавало такой эмоциональный ритм жизни! Замечательный был оператор!
Накануне своего первого съемочного дня я постаралась выспаться, не стала даже на ночь пить чай, чтобы глаза не опухли, чтобы выглядеть моложе. Пришла. И с ужасом увидела на гримерном столике седую накладку... Фильм начали снимать с конца - с эпизода, когда герои с внуком на "газике" возвращаются в свою часть после отказа от назначения в Москву.
Снимали в Туркмении, под Ашхабадом. Там было замечательно красивое ущелье. Снежные барсы там порыскивали... Серьезное было ущелье - туда даже солнце не попадало. Потом снимали на иранской границе. Там на съемках впервые появились лошади, на которых я смотрела с ужасом. И Лановой, и Юматов замечательно в седле держались, а я... Перед съемками я ездила на Беговую, немножечко занималась.
Но одно дело скакать в манеже, по кругу, под присмотром тренера, на специально обученной лошади... На съемках все было серьезнее и лошади другие... Потом уже под Москвой снимали войну, санитарный поезд. Где-то в Сокольниках тоже нашли запасную ветку. Холодно было жутко! Снимали в списанных неотапливаемых вагонах. Там градусов 30 мороза было, наверное! И нигде не согреться - вагоны ледяные!
Вообще это было какое-то вдохновенное, счастливое время! Было ощущение всеобщей влюбленности друг в друга! С одной стороны, эта история, показанная в фильме, несколько идеализирована. А с другой стороны - поскольку я работаю в Театре Армии, то часто общаюсь с военными, с ветеранами. И очень многие говорят, что эта история - про них!..
Александр ВОЕВОДИН
МНЕ очень жалко, что режиссер Владимир Роговой умер так рано, - он был потрясающим человеком! Для меня все тогда было как чудо - это были мои первые съемки в кино. Мои коллеги по театру говорили мне: "Сашка, ты понимаешь, что ты уже в Историю вошел?" Я понимал. С Наташей Рычаговой - моей "возлюбленной" по фильму - мы общаемся до сих пор. Юматов играл моего отца, а строгим он был "по жизни". Я ж был очень молод. Поэтому с ним у нас каких-то особых отношений не сложилось. Единственно могу рассказать, что он ужасно жаловался на Ланового. Говорил: "Он такой!.. Уже выстроили кадр, мы стоим, команда "Мотор!" И вдруг он разворачивается от меня, и я вынужден его обойти. В результате я - спиной к камере, а он - лицом!.."
С Алиной Покровской - моей "киномамой" - мы поддерживаем отношения. Я живу возле Театра Армии, и наши дети ходили в один детский сад.
Для меня съемка "Офицеров" - это такая заря юности! Все в первый раз! Гостиница в первый раз, сам Севастополь... Я очень хорошо помню эту улочку, где снималась запомнившаяся зрителям сцена, как я зеркальцем пускаю зайчиков в окно Наташе Рычаговой... Потом еще была забавная история, когда снимали, как я "горю" возле танка. Я приехал на съемку, едва оправившись от воспаления легких. Привезли меня в Алабино, под Москвой. Для того чтобы "гореть", существует специальня пожарная пропитка. Весь комбинезон у меня был в этой горючей смеси! И была асбестовая прокладка, чтобы не загореться на самом деле. А я - совершенно ослабленный после болезни, заторможенный. На дворе - зима, холод собачий! Роговой подходит: "А почему лицо такое?!" И он схватил кусок ветоши, сунул ее в лужу какую-то грязную и стал мазать мне лицо... Одели меня уже во все это, подожгли. Я - весь в пламени, снимаем. Мне кричат: "Повернись к камере!" Я отвечаю: "Я не могу - там ветер в лицо дует!" Повернули меня к этой камере... А тут еще автомат заело! Мне кричат: "Стреляй!" Я кричу: "Я не могу!" Роговой кричит: "Говори "та-та-та-та"!" Я говорю: "Да не могу я "та-та-та-та"!" Мне в лицо дует, я должен изображать "та-та-та-та", и при этом надо еще дергать автоматом, как при настоящей стрельбе!..
Когда умер Юматов, я решил, что должен пойти проститься. Купил цветы и поехал. Смотрю - и Алина там стоит. И так странно получилось, что мы положили цветы к гробу друг за другом: сначала "жена", а потом - "сын"...
Кинозвезды говорят голосом бандита Фокса