"МИЛАЯ, даже если она выживет, то какой будет?" - старый профессор не мог обманывать обезумевшую от горя мать. Каким-то чудом ее девочка все же выжила.
МАРИЯ Афанасьевна в Москве оказалась в 1935 году. Десятилетней девочкой ее привезли в Первопрестольную из Белоруссии родные тетушки. У них она и выросла. По соседству жил мальчик Сеня тремя годами ее старше. Ему сразу приглянулась светловолосая скромная девчушка, но в то время открыто проявлять свои чувства было не принято. Даже в 1941 году, уйдя на фронт, он не решался писать ей, лишь в весточках к родным постоянно расспрашивал о Маше.
Закончилась война, унесшая миллионы солдатских жизней. Но Маше повезло: Семен вернулся из той кровавой мясорубки живой. Правда, после победных залпов салюта еще почти год провалялся в госпиталях. Они поженились в начале 1947-го тихо, без свадьбы. Когда вернулись из загса, в доме не то что праздничного стола, хлеба не было. Но разве это для них, молодых и счастливых, тогда что-то значило? Через год у них появилась дочка Таня, очаровательная, смышленая, ласковая - такие дети рождаются в любви. Так хорошо все было тогда, что хотелось петь. А Маша и действительно пела. Вскоре после войны она начала заниматься в самодеятельном хоре при ЖЭКе, где в те годы работала. У нее оказался чудесный, сильный голос. Однажды участников их самодеятельности отправили на прослушивание в хор им. Пятницкого. Маша очаровала специалистов. Ее уже сравнивали с Лидией Руслановой, прочили карьеру певицы. Разумеется, ей многие завидовали: надо же, со всех сторон везет девке. Однако в жизни бывает так, что в одно мгновение меняется все.
Трагедия
В ТОТ день Маша с ребенком вышла встречать мужа с работы. Танюшке было немногим больше года. Она мило что-то лепетала на своем детском наречии и бегала, забавно семеня пухлыми ножками. Увидев папу, малышка засмеялась и затопотала ему навстречу. Семен подхватил ее на руки. И в этот момент... Никто не увидел, откуда упал кирпич, попавший прямо в голову девочке. Возможно, это была жуткая, нелепая случайность. Кирпич пробил девочке голову. Семену лишь ссадило кожу на лице. Обезумевшая Маша зашлась в крике: "Почему она! Почему не я!"
Кто-то вызвал "скорую помощь". Таню отвезли в Филатовскую детскую больницу. Даже медикам отказывали их обычное хладнокровие и сдержанность, когда они осматривали разбитую голову, отекшее, потерявшее нормальные очертания, черное от сплошной гематомы тельце ребенка. "Жить она будет?" - Маша с надеждой и страхом смотрела врачам в глаза. Старенький профессор положил ей на плечо руку: "Милая, даже если она и выживет, то какой будет? Если бы удар кирпичом такой силы пришелся на голову взрослого человека, то он сразу бы умер. А у ребенка ткани еще мягкие, эластичные".
Через несколько дней Таню удалось перевести в Кремлевскую больницу. И уход здесь был прекрасный, и Маше позволялось неотлучно находиться при дочке. Недолго потерпев это "безобразие", ее начальство заявило: "Выходи на работу или освобождай комнату". Вскоре Таню перевели в госпиталь им. Бурденко, сославшись на то, что ей нужна операция. Но там после обследования в операции отказали и выписали малышку домой. "Вы хотите, чтобы она у меня на столе умерла?" - так ответил хирург на ее вопрос "почему?".
Все, кто видел Таню в то время, не сомневались, что дни девочки сочтены. Собственно, так думали и ее родители. Сшита уже была и белая рубашечка для похорон. Но сердце Тани упрямо продолжало биться, а рана на голове очень медленно, но затягивалась. Когда же она закрылась полностью, долго еще в образовавшуюся впадину можно было свободно вложить крупное яйцо. Увы, опасения профессора оправдались: девочку ждало абсолютное отсутствие речи и практически полная неподвижность, она могла лишь слегка шевелить правой рукой. Чтобы постоянно находиться с ребенком, Маша перешла на надомную работу. О том, чтобы стать певицей, она, конечно, больше не думала. Заботы о больной дочери заслонили собой все, большую часть этого бремени взял на себя муж. Семен не бросил их. Хотя в послевоенные годы, когда вокруг было столько одиноких женщин, за такой поступок его вряд ли бы осудили. Иные дамы тогда восприняли чужую беду как возможность устроить собственную судьбу, и Семену приходилось отбиваться от особо назойливых. Но горе только сплотило их семью. Они учились быть счастливыми иначе, по-новому. И у них это получилось.
Счастье
МАМА Маши решила помочь дочери и забрать внучку к себе, в Белоруссию. За Таней приехала Машина сестра. И вот все вещи собраны. С тяжелым сердцем они везут дочку на вокзал. Там задают друг другу вопрос, который мучает обоих: "Сможем мы жить без нее и каково ей будет без нас?" За несколько минут до отхода поезда одновременно решают: не отдадим. Под бранные крики сестры выносят свою девочку из вагона и, по очереди неся ее домой, вдруг понимают: сейчас они счастливы.
И в этом счастье Семен Филиппович и Мария Афанасьевна прожили вместе 40 лет. В 1987 году, уже будучи смертельно больным, Семен Филиппович отказался ложиться в больницу по одной простой причине: "Как я буду там, вас не видя?" Смерть мужа Мария Афанасьевна перенесла тяжело: перестал видеть один глаз, потеряла нормальную подвижность левая рука. А все заботы по уходу за Таней легли на ее плечи.
Мать и дочь
МЫ сидим с Марией Афанасьевной на кухне и разговариваем. Таня - рядом с нами в инвалидной коляске. Квартира обставлена скромно, но вокруг чисто, светло и свежо. Мария Афанасьевна улыбается: "Однажды к нам пришла новая врач. Позвонила в дверь и спрашивает: "А я сюда попала? Обычно там, где тяжелые больные, запах стоит уже на лестничной площадке". На столике возле кровати Тани в несколько рядов - высокие горки пеленок. "Она у меня мокрая никогда не лежит. За ночь несколько раз встаю менять - как грудным детям. А у меня так всегда. Приходится каждый день ведрами кипятить, - продолжает Мария Афанасьевна. - Я все понимаю по ее взгляду, дыханию. Никогда больше чем на полчаса одну не оставляла. Схожу только в магазин - и обратно. А сейчас вот постарела - совсем не выхожу. Спасибо соседи у меня хорошие. Помогают".
И правда, при мне соседки несколько раз заглядывали. Мария Афанасьевна расстраивается: "Годы уже не те. Сил на все не хватает. Раньше, бывало, я и помою Таню сама, и с кровати переложу. А три года назад не удержала, уронила. Ноги у нее застряли между перекладинами кровати. Она кричала так страшно. Потом оказалось - перелом ноги. В гипсе была до бедра. Теперь вот человека нанимаю, чтобы днем переложил с кровати на инвалидную коляску, а вечером обратно. Отдаю за это тысячу рублей из наших четырех".
Лицо Марии Афанасьевны, до сих пор моложавое и приятное, светлеет, когда она говорит о Тане: "Она у меня ласковая, детей очень любит. Музыку любит. Как услышит песни Газманова, начинает рукой махать, как будто в такт. Фильмы разные смотрит и дурным людям в них кулаком грозит. А когда духовную музыку передают, начинает себя в грудь бить - я знаю, она тогда молится. И я тоже молюсь. Одно мне страшно - умереть раньше Тани и оставить ее одну. Что с ней тогда будет?"
P. S. Несколько лет назад в "АиФ" было опубликовано письмо о Марии Афанасьевне и Тане, написанное их знакомой. Большое спасибо всем, кто тогда откликнулся и оказал им помощь. Особая благодарность не назвавшему себя молодому человеку, который передал сотруднице "АиФ" тысячу долларов со словами: "Я доверяю вашей редакции. Это для Тани", - и сразу же уехал.