ПАВЕЛ БУРЕ - одна из самых ярких звезд НХЛ, гордость нашего хоккея и любимец девушек. Но мировая слава, многомиллионные контракты, обожание поклонников и рекламодатели, выстраивавшиеся в очереди, - все это для него уже вчерашний день. Спортивная карьера закончена. О жизни, о славе и деньгах с известным хоккеистом беседует писатель Александр МИНЧИН.
С 14 лет на зарплате
- ПАВЕЛ, кто поставил вас на коньки, кому в голову пришла эта идея?
- Мне было всего 5-6 лет, родители купили коньки, и я вышел кататься во дворе, даже не на лед, а на накатанный снег. У меня очень хорошо получилось. Родителям и зрителям понравилось. Так как папа выступал за ЦСКА (Владимир Буре - пловец, олимпийский призер. - Авт.), то меня отвели в хоккейную школу этого клуба. Естественно, с такой фамилией меня приняли. Но в машине отец при маме сказал: "Если ты не станешь через месяц лучше всех, больше возить тебя в клуб и позориться я не буду".
- Тебе, мальчику, платили в ЦСКА деньги?
- Да, с 14 лет я официально был на зарплате - играл за юношей. Представляешь, в 19 лет ты - заслуженный мастер спорта Советского Союза, у тебя своя машина, седьмая модель "Лады". Модная одежда, свои карманные деньги, свои водительские права.
- В 20 лет вы приехали играть в Канаду. В чем была разница между ЦСКА и "Ванкувер Кэнакс"?
- Во всем! Я пришел в ЦСКА, когда там играли Касатонов, Крутов, Макаров. Они пытались мне помочь, рассказать, поддержать. Почти как наставники. В Канаде наставников нет, потому что знания, опыт - "кусок хлеба", его нужно зарабатывать, а не раскрывать свои секреты новичку. Так что особо с тобой никто не нянчится. Но я выжил, не впервой.
- По тем временам в Канаде тебе заплатили серьезные деньги или - как любому русскому за границей - мизер?
- Они сказали: мы тебе даем меньше денег, чем стоишь, но, если хорошо выступишь в играх, мы контракт с тобой переподпишем.
- И сколько лет ушло на то, чтобы пробиться в "примы"?
- В первой пятерке я был через две игры.
Суть да деньги
- РУКОВОДСТВО "Ванкувера" сдержало свое слово?
- Конечно нет. Первый контракт у меня был около 600 тыс. канадских долларов (500 тыс. американских). И еще такой пустяк - налоги в 52%. Май 92-го. Я прихожу к руководству и говорю: ребята, вы обещали, давайте больше денег, мне жить на что-то в Канаде надо. Они мне отвечают: давай начнем переговоры. Год мы "переговариваемся". В следующий сезон я забиваю 60 голов и становлюсь звездой Лиги!
На третий год я уже прилично говорил по-английски и сам вел с ними переговоры. Это был мой последний год по контракту, я им сообщаю: его доигрываю - и до свидания!
- Война нервов началась?
- Да, все переговоры закончились, и мы попрощались. За три игры до конца сезона я выхожу на первое место среди нападающих по результативности и количеству заброшенных шайб. С утра встаю, мне приносят большую ванкуверскую газету, где на первой полосе моя фотография и фотография хозяина клуба, а подпись гласит: "Мы обязаны дать Буре все, что он захочет, так как он в Лиге номер один, и мы даем ему открытую чековую книжку". Оказывается, моему агенту позвонили ночью из клуба и сказали, что готовы дать все, что мы хотим, - сколько попросим. Агент говорит: давай попросим $5 миллионов за сезон. Я ему: таких контрактов в хоккее не существует. В те времена, для примера, Марк Месье (легендарный хоккеист, капитан команды "Нью-Йорк Рейнджерс". - Авт.) получал в год $2 миллиона. В результате я получил контракт на 5 лет и $25 миллионов. Вот тогда я впервые почувствовал себя богатым. После этого играл в "Ванкувере" еще четыре года, а забастовал все-таки на пятый год.
- Когда они оставались вам должны еще $5 000 000?
- Пять с половиной. Но кто считает! Я пошел на принцип. Мне уже было не до денег. Хотя, видит Бог, они мне очень нелегко давались. Жизнь профессионального атлета - далеко не "малина", но я и не маленький мальчик, чтобы жаловаться. У меня не сложились отношения с руководством клуба, и я попросил "обмен" (в клуб "Нью-Йорк Рейнджерс". - Прим. авт.). Мне долго врали: хорошо, мы тебя обменяем, доиграй 6 месяцев. Полгода жду, год... Ничего не происходит. Поэтому в сезон 1998-1999 годов я забастовал - собрал вещи и уехал в Москву. Судить они меня не могли, но зарплату сразу платить перестали.
- Как вы попали из холодного Ванкувера в жаркую Флориду, ваш второй профессиональный клуб?
- Январь 99-го, я встречаю Новый год с друзьями и мамой. И бастую! В это время руководство в "Ванкувере" объявляет: "Русский Павел Буре пусть покупает большой телевизор и смотрит хоккей на экране. Мы его никуда не поменяем, а деньги $5 млн. за сезон он все потеряет". Флоридские "Пантеры", которые давно были заинтересованы во мне, продолжают звонить и спрашивать, сколько денег я хочу. Я отвечаю: "Ничего не хочу, хочу играть с Уэйном Гретцки в Нью-Йорке". А "Ванкувер" назло не отдает меня в "Рейнджерс", мстят. "Пантеры" тогда говорят: "Мы дадим вам много денег".
- Сколько "много", если тебя уже пять потерянных миллионов "не волновали"?
- 10 миллионов долларов в год. Такого в хоккее за всю его историю тоже никогда не было. Они мне предложили контракт на 6 лет. Это стало потом сенсацией во всем мире.
Спортсмен - как шут
- ВЫ - самый скоростной хоккеист в мире. Можете объяснить почему?
- Прежде всего, я думаю, это гены. Вторая причина - труд. Еще в юношестве в ЦСКА я гонял до "25-го пота" и переносил достаточно серьезные нагрузки на тренировках.
Когда в 15 лет у меня появился новый тренер, он сказал: "Со скоростью у тебя все в порядке, теперь поработаем над техникой катания". Самое лучшее катание, по его мнению, было у Харламова. Сегодня, как это ни парадоксально, 90% даже самых лучших хоккеистов не умеют правильно кататься. Все это прививается и шлифуется с детства. Я доволен тем, что знаю, как правильно поставить ногу. А дальше - взрыв с места, отрыв - и мы катимся с защитником почти на одинаковой скорости. Только догнать тебя он не может... Но всему этому я учился сам, никого не копировал. У меня до сих пор нет хоккейных кумиров. Но среди лучших игроков всех времен я бы отметил Харламова, Михайлова, Петрова, Лутченко, Васильева, естественно, Гретцки, Лемье и еще два десятка великих хоккеистов.
- Хоккей - это кровь, пот и слезы...
- Мои тренеры всегда говорили: чтобы добиться чего-нибудь, нужен "талант, помноженный на труд". Я никогда никому не жаловался по поводу моих травм и болячек. Я знал, что они будут, хоккей - очень жесткий вид спорта. Но, коли выбрал и решил, не плачь. Ты выходишь на авансцену, а что за кулисами и сколько тебе этот выход стоит, простому человеку знать не нужно. Главное, чтобы он получал радость - в театре, в кино, в спорте.
Возьми простого шахтера: он отработал смену в забое, устал, пришел домой и включил телевизор. А там хоккей. Он посмотрел игру час-два, расслабился, получил положительные эмоции. Ему стало легче. Когда у меня самого что-то не ладилось, я приходил домой, ставил кассету с каким-нибудь фильмом и отвлекал свои мозги. Талант актеров и режиссеров переносил меня в другой мир, заставляя забывать свои проблемы. Кстати, когда голливудские актеры приходили на наши игры, они потом нам говорили: спасибо, что дали расслабиться и забыть про съемочную площадку. Мы - публичные люди, работаем на зрителя. Для меня самым большим комплиментом были простые люди, которые после матча подходили за автографом и говорили: из-за тебя я стал смотреть хоккей.
- Попадаете ли вы в легендарную дюжину символической сборной мира за всю историю хоккея?
- Не знаю. Я к себе отношусь всегда очень объективно. То, что сделал я, никто больше не сделал. У меня есть рекорды мира, которые никто не побьет.
- Почему вы не выходили на лед в сезоне 2003-2004 годов?
- Для того чтобы играть, нужна была еще одна операция - на колене, но никто не мог гарантировать, что она будет успешной. Так что сезон я пропустил, живя в Москве и Майами. Но всему есть предел. И моей "физике" тоже. Я профессионально играл в хоккей 16 лет, а это всегда травмы, операции, физиотерапия, реабилитация.
- Есть что-то, что заставит вас вернуться на лед: партнеры, деньги, слава, клюшка?
- Пока хочется только одного - покоя. Была раньше поговорка: "Всех денег не заработаешь, всей славы не получишь". Чисто гипотетически я бы поиграл под началом таких великих тренеров, как Пат Квин, Майк Кинан. Но в реальности вряд ли я скоро снова возьму в руки клюшку. И вообще, сегодня я не хочу думать о дальнейшей карьере, будь то "генеральный менеджер" клуба или еще кто-то. Пока я хочу просто наслаждаться жизнью и отдыхать, общаться с теми, кто мне приятен. Вернусь ли я на лед? Не знаю.
Что касается личной жизни: до 40 лет я точно не женюсь - свобода есть осознанная необходимость. В 41-42, может, женюсь, и все - буду дома сидеть: смотреть на жену, она - на меня, детей воспитывать.
Желаний нет
- ГДЕ ваш настоящий дом? Вы себя кем ощущаете - русским американцем или американским русским?
- Раньше я думал, что мой дом в Москве. А сейчас, как бы это странно ни звучало, считаю себя человеком планеты. У меня дом не только в Москве, но и в Америке, очень может быть, появится и в Европе. Дом - это то место, где ты себя чувствуешь комфортно. А на сегодняшний день я чувствую себя так везде, по всей планете. Но если в Америке меня спрашивают, русский ли я, отвечаю утвердительно, даже несмотря на то что прожил там уже 13 лет. Но как только не мог выходить на лед из-за травм, сразу уезжал в Москву (клубы не требовали в такие моменты моего пребывания там). Были еще и каникулы, так что 7 из последних 13 лет я все же прожил в Москве.
- С мамой и папой часто видитесь?
- С мамой - часто. У нас с ней сейчас очень хорошие отношения: она наконец поняла, что я "взрослый мальчик", и воспринимает меня таким, какой я есть, а не таким, каким ей хотелось бы. Она очень долго пыталась перевоспитать меня, но потом сдалась. Мама сегодня - самый близкий мне человек в жизни. С отцом совсем другие отношения... (Родители Павла в разводе. - Ред.)
- Вы не верите в любовь?
- В любовь... Любил ли? Да. Мне пришлось. Но я всегда умел себя контролировать. Никогда не отдавался этому полностью, потому что знал: меня это не устроит.
- Девушка, которая играла в теннис и попала в полуфинал на Уимблдонском турнире, - были у вас с ней какие-то отношения?
- Аня (Курникова. - Авт.) была очень хорошая девочка. О ней я могу сказать только приятное, я ее довольно давно знаю, мы дружим.
- Вопрос в лоб - был маленький роман?
- Мужчина этим не должен хвалиться. Я ничего не скажу...
- Вы верите, что оно есть - счастье?
- Конечно есть. Счастье можно испытывать от того, что сидишь и кофе пьешь. Живой. Счастливые моменты какие были в жизни?
94-й год, седьмая финальная игра на Кубок Стэнли - я забиваю гол. Счастье было на Олимпийских играх в Нагано, хоть мы выиграли лишь серебряные медали. Игра была сильной и равной. О девушках я тебе все равно не расскажу.
- Остались еще какие-то несбывшиеся желания или мечты?
- Честно - нет. Я в этой жизни увидел и получил сполна все. Мне 33 года, последние 10 лет для меня - как бонус... Я уже к 23 годам имел все, что хотел: славу, свободу, любимую профессию, удачу и многое другое. Честно, я даже о таком не мечтал. Я говорю о моральном, духовном, а не о материальном. Бог меня периодически спасал, предупреждал, посылал сигналы, чтобы я чего-то не делал. Даже если и были серьезные неприятности, я всегда считал: что Бог ни делает - все к лучшему.