10 лет со дня смерти Анастасии Цветаевой
Шпаргалки? А что это такое?
ЧЕМ для меня, девчонки из таежной глубинки, была Москва? И сказочным градом, и житейским путеводителем, и голубой мечтой. Помню, как в войну да и после нее мы приникали к единственному в поселке столбу с черной тарелкой репродуктора. Бой часов на Спасской башне. "Говорит Москва!" Все замирали и слушали, слушали...
Особенно запомнился мне 1947 год. Вся страна жила юбилеем свой столицы. Нам, школьникам, на подготовку к сочинению, посвященному 800-летию Москвы, отвели целых два месяца. Я перечитала множество исторических книг и дала волю воображению. Исписала целую общую тетрадь. Старалась не зря: сочинение похвалили на краевом конкурсе.
- Поздравляю, деточка, - сказала мне Анастасия Ивановна Цветаева. - У тебя хорошие литературные задатки. Пишешь романтично, увлеченно. Но местами наивно, ведь описываешь многое понаслышке.
Однажды я простодушно обратилась к Анастасии Ивановне с просьбой помочь мне готовить к экзамену шпаргалки.
- Шпаргалки? - удивленно переспросила писательница. - А что это такое?
Пришлось объяснять, что на вопросы каждого билета надо написать на маленьких бумажках очень краткие ответы. Ну и что-нибудь "умное", чтобы удивить экзаменатора эрудицией.
Как она хохотала! Буквально до слез.
- Надо же! Ничего подобного у нас никогда не было. Но это забавно.
И села осваивать искусство производства шпаргалок. А уж опыта пользования ими мне было не занимать.
Она жила надеждой
МЫ, дети, многого не понимали из того, что происходит в стране. Взрослые, наверное, оберегали нас, избегая отвечать на тревожащие вопросы. Но они возникали и томили. Тогда я уходила на сопку, на любимую полянку. Она привлекала обилием крупной земляники. Ляжешь в траву, а ягоды сами в рот просятся.
Наверное, частое уединение способствовало привычке размышлять о всяких событиях. В том числе о том, почему солнечно-голубое небо надо мной перечеркивали полосы колючей проволоки, тянувшейся со склонов сопок вниз и от барака к бараку. Из этих бараков и приходила в наш дом Анастасия Ивановна Цветаева, сестра поэтессы Марины. Выпускали ее до отбоя как репетитора детей в поселке строителей.
Как попала она, коренная москвичка, дочь известного ученого, в эти таежные края? Да как и все в ту пору, кто был объявлен "врагом народа". "1 февраля 1938 года, - рассказывала Анастасия Ивановна, - нас, 14 женщин, приговоренных на десять лет ссылки, загнали в холодный вагон. Набили битком. Заперли. Охранники издевались: "Закаляйтесь, на Дальнем Востоке придется привыкать и не к таким морозам".
В моей памяти Анастасия Ивановна запечатлелась еще и как очень красивая женщина: настоящие русые волосы, необычно зеленые глаза с золотистым блеском. Добрая, не державшая зла на тягостную жизнь. Она жила надеждами и здорово подпитывала мою мечту о Москве.
- Ты обязательно приедешь ко мне, - говорила. - Ведь освобожусь я когда-нибудь! И мы вместе сходим в Третьяковку.
45 лет спустя
ОДНАКО встретились мы с Анастасией Ивановной в Москве только через 45 лет... Сразу после освобождения она сообщила маме, что приехала к сыну, прислала фотографии. И вдруг переписка оборвалась. Когда мы с ней встретились (моих родителей уже давно не было в живых), Анастасия Ивановна с грустью рассказала:
- А меня и нельзя было отыскать. Соответствующие органы об этом позаботились. Как сейчас помню: чудесный солнечный день, я гуляю с внучкой. Вдруг слышу мужской голос: "Кто здесь будет Анастасия Ивановна Цветаева?". Поняла сразу. В который раз внутренне отчаянно воскликнула: "За что опять?!". Почему-то на поселении в Вологодской области рядом с сыном нельзя было жить, а в Новосибирскую по этапу - милости просим...
Я слушала гневные слова и невольно сравнивала ее с той смиренной женщиной, которую запомнила с детства. Выплескивалось все пережитое. Жгла обида... И все-таки через много лет ей разрешили жить в родной Москве.
- Сначала жила у Нины Петровны Туполевой, - поведала она. - Мы дружили с ней до самой ее смерти. А потом получила я наконец пристанище на Большой Спасской.
Анастасия Ивановна с удовлетворением окинула взглядом маленькую уютную комнатку, где на стенах в фотографиях был весь ее мир родных и близких людей. Отсюда она и ушла к ним, не дожив три недели до 99 лет...
Мы так и не побывали с ней в Третьяковке, не прошлись, как мечталось, вместе по московским улицам. Я брожу здесь без нее, часто узнавая места, заложенные ею в мою память.
Любуюсь экспонатами Музея изобразительных искусств имени Пушкина и невольно думаю: почему - Пушкина? Литературному гению достаточно своей славы. Иван Владимирович Цветаев - создатель этого музея - вполне заслужил право на увековечивание своего имени. У Анастасии Ивановны я видела фотографию, сделанную в день открытия музея 31 мая 1912 года. На ступеньках - ее отец и его сподвижник Юрий Степанович Нечаев-Мальцев, на средства которого создан музей. "Дух музея и тело музея" - называли их. Но мало кто теперь помнит об этом.
Говорят, общество казарменного режима пожирает своих детей, если они талантливы, не схожи по меркам стадности. Раздираемое завистью на части общество становится еще и трусливым: совершив насилие, устраивает жертвам пышные похороны, не жалеет комплиментов их славе, сопровождая пустозвонство речей колокольным величанием... Уж и не знаю, раздастся ли в нашей стране колокольный звон, призывающий к вселенскому покаянию?