О новоиспеченных феминистках мы уже наслышаны-перенаслышаны. Не любят мыть посуду, любят иномарки, делят обязанности по дому, то и дело сокрушаются по поводу дискриминации. Но, оказывается, все, что говорят по телевизору о феминистках, к русскому феминизму не имеет никакого отношения. Исконно русский феминизм - это совсем другое. Ему более ста лет. В поселке Коренево Люберецкого района живут последние из представителей полуторавековой династии.
Наследник амазонок
В ЛЕСУ - к северо-западу от Коренева, где мирно уживаются роскошные дубы и мусорные кучи, - я встретил... молодого разорившегося дворянина... Именно так! На вид - не больше тридцати. Но XIX век пер из него совершенно откровенно, без утайки. Ничем не примечательное одеяние, руки за спиной, очки, русая клиновидная бородка и удивительная выправка (сегодня так не ходят)... Он никуда не торопился. Он гулял. Я поинтересовался, не знает ли он, кому принадлежал этот лес до революции. Он отозвался гулким баритоном народного артиста СССР Кирилла Юрьевича Лаврова, не раздумывая:
- Это не лес. А парк.
- Чей парк? Вашего деда что ли?
- Нет. Это часть поместья графа Румянцева, отгороженная им для своей внебрачной дочери Зинаиды Кагульской. Я же - Максим Максимович Александров и с генеалогией графа Румянцева никак не связан. Впрочем, как и с любой другой генеалогией. Ибо я не знаком ни со своими дедушками, ни с отцом. Знаю, что прадед мой по материнской линии - Павел Федорович Александров - был сыном дьякона, народным учителем, чиновником, потомственным почетным гражданином Курской губернии. Дальше фамилия передавалась только через дочерей. Так как все мои родственницы по женской линии были отчаянными феминистками.
Челюсть моя с грохотом упала подле акведука.
- Брали за горло муженьков, чтоб те посуду мыли? Как Маша Арбатова?
- Об этом лучше спросить у моей мамы, Веры Ивановны Александровой. Она сейчас дома.
Поехали. Спросил.
Как это выглядит
В КВАРТИРЕ много книг (раз), чисто (два) и бедно (три). Сугубо аскетическая элегантность.
А было так. В начале XIX века "милый предок", русский офицер, похитил юную (16-летнюю) дочь польского купца Марию, обвенчался и привез ее в Россию. Свое наследство к тому времени он уже полностью растратил на "гусарские дела". И в довершение всего, "на радость молодой жене", упал с коня, стал инвалидом. Кормить семью не мог. В итоге польская девица, отвергнутая родителями, толком не знавшая русского языка, вынуждена была ишачить - с тем чтобы накормить парализованного мужа, 4-х детей и множество полулежачих крепостных старушек, оставленных из жалости в виде наследства ("подавать платок"). Раздобыв парижские журналы, ленты, кружева, цветы, соломку, ткани - благо, со вкусом и с образованием все было в порядке - Мария принялась изготовлять модные шляпки для соседок, обучать окрестных "недорослей" фортепиано и французскому. Плюс ко всему ей приходилось выполнять всю грязную и непосильную работу в деревенском доме, например кормить свиней. Больше-то было некому...
В те годы Мир уже вовсю трясло от феминистских выступлений в США, где одуревшие от демократии американки требовали равных прав. Но вот в России к феминизму шли своим путем. Как подобает русским бабам. То есть вынужденно, ввиду необходимости, по воле обстоятельств. Первое кредо русских феминисток - это никакие там, не равные права или обязанности по дому, а умение прокормить родных и близких собственными силами, стремление помочь отцу и благоверному.
...Все дочки у Марии вышли замуж за дворян, как и положено. Их дочки - тоже. И пошло. Подсознательное, скрытое неуважение к мужчинам, уверенность в их бесполезности, в том, что без них прекрасно можно обойтись, передавались из поколения в поколение...
В 1905 году в России наконец-то была учреждена первая феминистская партия. Дамы боролись за равное образование, за равную оплату труда, за право на наследование, за право принимать решения в судьбе детей, но вести родословную по материнской линии - такое в голову не приходило. Ребенок без фамилии отца - это было все равно как Россия без батюшки-царя.
...Последней "пленницей самодержавия" выпало быть правнучке Марии, прабабушке Максима Ольге Алексеевне. Муж ее - Павел Федорович Александров - с лошади не падал, но заболел туберкулезом. Тогда это было, как сегодня рак. В доме своенравных мужниных родителей ей оставаться не хотелось. И она, забрав чахоточного мужа, пятерых детей, ушла работать в лавку продавцом. В лавке и поселились. Там же она доила и кормила собственных коров, стирала, шила и готовила с детьми уроки. Взрослеющие дочки подрабатывали в школах - учительницами. Супруг в итоге выздоровел. Но - ясное дело - никогда не мыл посуду и не чистил хлева. Об этом речи не было. У него были поездки, связи, преферанс...
Феминизм и коммунизм
РЕВОЛЮЦИЯ освободила феминисток от замужества, от необходимости именовать детей фамилией отца и от... феминизма. Формально все феминистские организации были упразднены. Чтобы женщина чего-то добивалась при социализме?! Такого не могло быть! Так как - уже всего добилась.
Дочь Ольги Алексеевны Ольга Павловна Александрова, бабушка Максима, - типичная представительница гильдии советских феминисток или, как она сама себя называет, "ломовая лошадь советской власти". Сражалась с кулаками, эвакуировала скот, замуж не выходила и своих детей фактически не видела. Служила Родине. Отец ее детей Иван Филиппович - существовал. Жаждал воссоединиться. Но Ольга Павловна считает, что он до звания отца и мужа недотягивал.
Дочь Ольги Павловны Вера Ивановна Александрова от норм династии не отступала, сына Максима вырастила сама. Причина та же. Папа - слабоволен. Хотя вообще, как полагает Вера Ивановна, отец для мальчика - необходим. Но он обязан соответствовать критериям отца. Если не отвечает - лучше без него. Лучше - никакого примера, нежели плохой. Максим, после недолгих колебаний, автоматически становится Максимычем.
Как настоящий дворянин Максим Максимович к воззрениям своей родни относится не без иронии, но с уважением. И более того, считает, что феминизм - это мужское дело. Так как о женщинах, в том числе об их правах, должны заботиться мужчины. Если, конечно, они таковыми являются. Но как писатель и историк он фиксирует, что кризис семьи - имеет место. И просчитывает вероятные расклады для себя - 30-летнего. "Свободу воли - уважаю, - говорит он. - Но в отношении своей планиды постараюсь этого не допустить".
- "Мужчины - дураки"?.. "Мужчины - сволочи"?.. "Не любят мыть посуду"?.. "Все женщины хорошие"?.. Такие рассуждения принято рассматривать как основу феминизма. Но это вздор, - говорит Вера Ивановна. - Вот, например, у власти - я считаю - должен быть мужчина. Женщины быстрее ориентируются - но на близком уровне. В политике же - только синиц нахватают. А мужчина - дальнозоркий. Женщина - это примитивно-практично. А русскому человеку нужна цель. Высокая. Без идеалов наша страна не выживет. К тому же наши сегодняшние так называемые феминистки жаждут равноправия - чтобы как в Америке - и в то же время не хотят отказываться от сугубо российских женских преимуществ. В итоге - ни равенства, ни преимуществ. На самом деле русский феминизм - это не столько убеждение, сколько жесткая необходимость. Если бы было по-другому, то... Какая русская женщина согласится столько на себя взваливать! Когда моральный облик мужчины соответствует, то... Замужем-то лучше.
Короче говоря, такого феминизма можно не бояться. С подлинно-женским обаянием, с верой в мужскую силу, с подсознательной готовностью к самобичеванию - как и у всякой русской женщины - у русских феминисток все в порядке. И все же слово "феминизм" пугает. Целуя руку на прощание, я вспомнил, что по феминистским нормам занимаюсь подлинной дискриминацией. И опасливо подумал: не получить бы по башке!