В подмосковном городке Железнодорожный, в детском приюте "Преображение" заместитель директора Вера Адамчик листает четыре пухлых "дела". В каждом - короткая, но трагичная, судьба ребенка...
Дядя Федор и его тетя
Федя Казаку родился в апреле 1987 года в Молдавии. Там у него был дом, много родственников, родители, старшая сестра и сестра-близнец. В 1999-м умерла мама. Старший Казаку продал жилье и с тремя детьми отправился на заработки в Подмосковье. Судьба девочек неясна, а Федя попал в поле зрения подмосковной милиции, когда сбежал от отцовских побоев. Парнишку приютили в "Преображении".
Папашу-изверга осудили по статьям 115 и 116 УК РФ (жестокое обращение с ребенком). Дали два года. Условно. После приговора он был отпущен на волю, собрал своих отпрысков (И Федю тоже, поскольку отец не лишен родительских прав, мальчика ему вернули) и отбыл в Калужскую область, в Малоярославец. Оттуда юный, но солидный и самостоятельный, как и его мультяшный тезка, дядя Федор снова сбежал. Без документов, на перекладных добрался в знакомый приют. Собственноручно написал заявление: "Прошу принять меня, так как я сбежал из дома. Потому што меня избивает папа. Я хочу жить в Молдавии. Я не хочу жить с отцом".
В Молдавии, в городе Чадыр-Лангу у Феди есть тетя Вера Даниловна. Она согласна взять в свою семью мальчика, но исключительно и только вместе с государственным опекунским пособием. На многократные письменные просьбы работников приюта принять участие в устройстве Фединой судьбы, органы опеки Республики Молдова отмалчиваются.
Год Федя прожил в "Преображении" без документов, когда позвонил Казаку-старший. По сложившейся в приюте практике держать контакты детей под контролем, разговор отца с сыном слушала по параллельному аппарату заместитель директора. Не зная о том, папаша обложил пацана крутым матом, и пригрозил при встрече убить...
Вера Ивановна очень хотела бы, чтоб добрый и трудолюбивый Федя получил паспорт российского гражданина, служил в российской армии, работал на нашу страну. Тетя его, похоже, больше заинтересована в государственном пособии, чем в лишнем рте. К тому же ни языка, ни письменности Молдавии парень, шесть лет из пятнадцати проживший в России, не знает. Но...
Чтобы Федю признали сиротой и взяли под опеку государства, нужно лишить родителя-садиста родительских прав. Для этого есть все основания, в достатке и свидетелей. Однако суд отказывается принять гражданский иск: ?Мы не имеем права судить иностранного гражданина, проживающего на территории другой области?.
Эх, Андрюша...!
Десятилетнего Андрея Мазура в июле прошлого года в приют доставила милиция. Мальчишка слонялся ночью по улице. Его родных специалисты по социальной работе Бэлла Щеканина и Виталий Нестеренко вместе с милицией искали почти год. Все это время мальчик, рассказавший, что приехал с мамой из Молдавии, жил без документов. Де юре его как бы не было на грешной земле вовсе.
Бэлла Борисовна наизусть выучила телефон посольства Молдовы. Дважды отвозила туда фотографии мальчика, чтоб их показали по молдавскому ТВ Ц вдруг откликнутся родственники. Безрезультатно. Зав. консульским отделом Павел Пэдурару обещал посодействовать в оформлении необходимых документов, но не торопился это делать. "ВАС ТАКИХ МНОГО, - заявил Павел Георгиевич, - мы не успеваем оформлять запросы".
Наконец, милиция разыскала мамочку - Татьяну Мазур. Вместе со свидетельством о рождении Андрея получили от нее письменный отказ - "...согласна на лишение меня родительских прав, так как кормить сына мне не на что...". Теперь, как надеется социальный педагог Виталий Нестеренко, дело через суд гладко прокатится. Но надежды могут и не сбыться, ведь по нашим законам мамы Тани, так же, как и ее сына, в природе не существует, поскольку дама не имеет паспорта с регистрацией. Лишь какую-то невнятную справку. Кроме того, где-то бродит папа Мазур. Его тоже требуется лишить статуса родителя для признания Андрюши сиротой. Но прежде надо как-то отыскать.
Ну, напрягутся педагоги "Преображения", отыщут. И снова окажется, что неподсудны иностранцы гражданскому суду. Для верности лучше бы уголовное дело возбудить. Повод есть. Через русый ежик на Андрюшкиной голове белеют лысинки шрамов: парнишку били сильно и много. Но кто станет собирать доказательства? Снова сотрудники приюта? У них ни сил, ни времени, ни полномочий на то нет.
А время идет. В приюте Андрею отпраздновали 11 лет. Сколько он здесь проживет в статусе "никто и звать никак"? Неизвестно.
Головную боль в лице "иностранцев" сердобольные "преображенцы" сами себе устраивают. Так полагают многие чиновники. По нашему законодательству чужеземных детей из российской казны кормить не положено. Нет на то средств. И, случись затеряться на улице маленькому американцу, англичанину, немцу, его тут же пригреет родное посольство. Молдова, Украина, Белоруссия от своих граждан просто шарахается. "Что ж нам, за воротами его надо было оставить"? - недоумевает Вера Ивановна. В принципе, так в некоторых районах поступают. Например, в Химкинский приют дети - граждане ближнего зарубежья не направляются. Директор приюта Людмила Севостьянова искренне уверена, что таковых на территории района просто нет. Хотя по данным ГУВД области, треть подмосковных бродяжек из стран СНГ.
Розовое будущее с голубым папой?
Саше Кузьменкову тринадцать лет, а на вид больше восьми не дашь. Личико херувима: синие глаза, бело-розовая невинность щек, светлая челочка. Его поместили в приют по настоянию завуча школы. Учителя заметили, как после уроков Сашу увозит на машине неизвестный мужчина. Отправились с проверкой к мальчику домой. В квартире педагогов встретила женщина, назвавшаяся Сашиной мамой, но подтвердить это документально она не смогла. Нет паспорта. Говорит, что приехала с Украины на заработки, документы потеряла.
Нашли и заботливого мужчину. Одинокий москвич С.Н. однажды подобрал Сашу в зоопарке, куда мальчик убежал от пьяных маминых побоев. Обогрел, накормил. Собственноручно помыл в ванной и начал хлопотать об оформлении опеки над ребенком.
Та, что назвалась мамой, засыпанная подарками от доброго дяди, охотно написала отказ от сына и хоть завтра готова с ним расстаться, да "Преображение" не позволяет. У сотрудников приюта, как и у учителей, личность претендента на опекунство вызывает много вопросов. Несмотря на кучу справок, собранных С.Н., которыми подтверждается его психическое и физическое здоровье, законопослушность, отличное жилищное ("двушка" на одного) и материальное (зарплата в коммерческой фирме) обеспечение.
Настораживает и состояние мальчика. Обычно тихий и ласковый, в разговорах с благодетелем парнишка становится грубым и требовательным. "Хочу велосипед!", - потребовал однажды Саша, и машина была немедленно доставлена в приют. В ответ на вопрос, как холостяк собирается воспитывать мальчика без женского участия, С.Н. стал приходить к Саше в сопровождении... своей секретарши.
Пока у ребенка полная юридическая неопределенность с родителями, его можно держать в приюте. Но что будет, когда мама восстановит паспорт и докажет свои права на мальчика?
Формальных оснований для отказа С.Н. в опеке над ребенком нет. Развеять или подтвердить свои сомнения в отношении половой ориентации душевного дяденьки с улицы педагоги приюта не могут, - нет у них ни детективной, ни психологической службы. Помощи от органов милиции или образования не предвидится, поскольку нет законных оснований для вторжения в частную жизнь любителя мальчиков...
...В столовой Саша уныло ковыряет холодную запеканку.
- Тебе здесь нравится?
- Да так...
- Если бы тебе сейчас сказали: иди куда хочешь, ты к кому пошел бы?
- Домой, к маме.
- А к дяде С.?
Вспыхивает малиновым цветом, опускает глаза и тихо, почти шепотом:
- Да. Пошел бы.
Любкина прогулка
У нее хорошее деревенское лицо, крупная, крепкая фигура и ум пятиклассницы. Семнадцатилетняя Люба Яковлева в приюте третий месяц. Она сама пришла в отделение милиции и рассказала, что приехала в Железнодорожный из Белоруссии на машине с друзьями. Без паспорта. Просто так, погулять. Вышла у леска пописать, а друзья взяли и уехали. Куда теперь идти не знает. Менты и отправили девушку в "Преображение".
Первым делом педагоги связались с мамой. Родительница ошарашила: "Ну, уж нет! За дочерью не поеду. Во-первых, денег нет. А во-вторых, ваш бордель за нее выкуп запросит, а мне платить нечем!" Как оказалось, мама знала, о чем говорила. Небольшое внутреннее расследование открыло истину в Любиной истории. Девушку действительно увезли из города Борисова, Минской области. Но не друзья, а сутенеры, и похоже, с ведома мамы. Любе предстояло работать в подпольном борделе на окраине Железнодорожного. Пока неясно, удрала Люба по пути туда или уже оттуда. Девочка запугана, врет, путается и снова врет.
Из приюта в Борисов отправили телеграмму с просьбой приехать и забрать девочку. Но вместо мамы прибыла за Любой ее старшая сестра Лена и приветствовала младшую матюгами и угрозами. Люба плача просила Веру Ивановну не отдавать ее, а то "мамка Галя убьет". Не отдали, поскольку сестренка "забыла дома паспорт". Лена так плакала, что стало ясно, за невозвращенный товар "мамка" будет теперь убивать ее.
Сейчас Люба ждет решения своей участи и лечит целый букет женских болячек. В приюте ее жалеют, убеждают "рассказать всю правду". Ведь пока притон не накроют, остается опасность, что Люба там рано или поздно "пропишется".
- Я закончу школу, пойду в училище. Работать буду... Домой хочу. Тошно мне здесь.
Педагоги школы, куда Люба 1 сентября пошла в девятый класс, уверяют, что по знаниям и интеллекту она и до шестого не дотягивает. Девушка отлично понимает, что "Преображение" - лишь островок для временной передышки. Летом ей исполнится 18, и островок перестанет существовать.
В приюте ждут Любину маму. Если мама не приедет, по нашим законам девушку за бюджетный счет довезут только до границы...