"Мою дочь увезли в приют, - говорил в телефонную трубку усталый женский голос, лишенный каких бы то ни было эмоций. - Почему? Я - многодетная мать, инвалид, нам должны были дать новую квартиру. Вот чтобы ее не давать, мою девочку забрали у меня. Сказали, что квартира находится в антисанитарном состоянии и меня лишат родительских прав... Я уже не знаю, куда мне еще обратиться... - голос дрогнул и упал до шепота: - Как мне вернуть дочь?.."
МЫ тоже поначалу не поверили в эту историю. То, что рассказывала по телефону Марина, казалось каким-то бредом. Неужели в Москве не осталось спившихся, опустившихся родителей, от которых надо спасать детей, и поэтому соцработники ходят с белыми платочками по квартирам и оттуда, где пыль и хлам, детей изымают?
Мы звоним в обшарпанную дверь, готовясь увидеть нечто невообразимое. Но войдя внутрь, только переглядываемся: сейчас многие так живут. Запах старых вещей, непонятного цвета покрывала на диване. Впрочем, ничего удивительного: у людей, которые невероятным образом обходятся тремя тысячами рублей в месяц на пятерых, квартира не может быть заставлена новой мебелью.
В обычной московской тесной кухоньке сидит Марина. Очень-очень худенькая (потом мы узнали, что у нее нет одного легкого и она инвалид по бронхиальной астме), с тщательно собранными на затылке длинными волосами. Одета явно не по последней моде, но сколько сейчас людей донашивают вещички 10-летней давности! А глаза - в них отражалось все, что она пережила за последние три месяца. Там были и неверие, что такое могло произойти, и боль, и просьба о помощи.
Мы сели на табуретки, покрытые потрепанными вязаными ковриками. На кухонном шкафу мерцал старый серый самовар. "К нам приехала бригада уборщиц, - рассказывала мама Марины Раиса Аркадьевна, - они все выгребли, вот самовар мне удалось спасти".
В углу свалены рулоны обоев. "Мы собирались их поклеить в новой квартире, - комментировала Раиса Аркадьевна, - но пришлось здесь. Нам пообещали, что вернут ребенка, если мы наведем порядок в квартире..."
Порядок давно наведен, но 9-летняя домашняя девочка из нормальной семьи до сих пор в приюте, в котором содержат беспризорных, никому не нужных детей.
В ЭТОЙ маленькой, давно нуждающейся в капитальном ремонте "двушке" живут пятеро: Марина с мамой и тремя дочерьми. Старшая, 18-летняя Женя, в прошлом году окончила школу и сейчас работает в кафе - нужны деньги на дальнейшую учебу. 16-летняя Лиля недавно тоже устроилась на работу. В прошлом году она поступила в лицейский класс, но проучилась там всего лишь полгода. Она, как и мама, астматик и из-за проблем со здоровьем не смогла учиться. И самая младшая Лора, второклассница, которую прямо из школы забрали в приют, даже не предупредив мать.
В мае 2000 г. семья, стоящая в льготной очереди на улучшение жилищных условий, наконец получила ордер на новую квартиру. Но вместо четырех изолированных комнат, как им положено по закону, им предоставили трешку, причем две комнаты были смежные.
Марина было согласилась и на это - в старой квартире жить-то совсем трудно. В кухне не работает вентиляция (отсюда, кстати, и невыветривающийся запах), постоянные проблемы с водопроводом. Чтобы привести все это в порядок, нужны деньги, которые семье и не снились, а бесплатно в ДЕЗах давно уже ничего и никому не делают. Но неожиданно заартачилась бабушка Раиса Аркадьевна, которая посчитала: пусть нам дают столько метров, сколько положено. "Я уже старая, у меня постоянно давление, а через мою комнату все будут ходить..." Впрочем, ей вообще не нравилось, что кому-то из их семьи придется пожертвовать спокойствием и жить в проходной комнате.
Тогда Марина обратилась в суд, который в октябре прошлого года признал ордер недействительным и вынес решение: предоставить семье жилплощадь, какая положена им по закону. А спустя несколько недель в квартире появилась комиссия, которая нашла помещение в антисанитарном состоянии.
Основная претензия - кучи старых вещей, которые заполонили собой буквально всю квартиру. Бабушка действительно приносила в дом вещи с помойки. Напуганная нашей жизнью, она несла с улицы все подряд, волнуясь, что умрет, а у дочери и внучек ничего не останется. Марина была слишком покорной, чтобы спорить с матерью, а может, со временем и привыкла к такой обстановке. Как бы то ни было, хлам начинал гнить, запах проникал на лестницу, в соседние квартиры, соседи выражали недовольство.
Кроме того, готовясь к переезду, семья упаковала все вещи и вдоль стен стояли коробки не только с хламом, но и с необходимой утварью. Ремонт, разумеется, не делали, и без того запущенное жилье все больше приходило в упадок.
ТОТ четверг в январе Марина запомнит на всю жизнь. Она хлопотала по хозяйству, когда в обед из школы вместо Лоры пришли ее классная руководительница и одна из родительниц. "Вы знаете, куда отвезли девочку?" - огорошили они вопросом Марину. Оказалось, что днем приезжали из опеки и прямо из школы Лору забрали "в санаторий в Снегирях".
Ближе к вечеру позвонила сама опекунша и напомнила Марине, что еще год назад та просила для детей путевку в санаторий. Вот она и нашлась, все очень удачно сложилось и ребенок уже оформлен.
Но почему в такой спешке, без предупреждения? "Потерпите до понедельника!" - это сказала соцработник, который должен помогать семьям, и сказала матери, сходящей с ума от неизвестности.
На следующей неделе все разъяснилось. Оказалось, что Лору отправили в приют, туда должна была последовать и Лиля, но на свое и мамино счастье она была дома, а не в школе. А вскоре Марина получила повестку в суд, опека подала иск о лишении ее родительских прав. Причина - проживание детей в антисанитарных условиях, которые угрожают их здоровью.
Семейный кодекс (ст. 69) разъясняет, в каких случаях могут лишить родительских прав. Если родители уклоняются от выполнения своих обязанностей или от уплаты алиментов. Если оставили ребенка в роддоме или не забирают из иного лечебного или воспитательного учреждения. Если жестоко обращаются со своими детьми, злоупотребляют своими правами. Если родители - хронические алкоголики или наркоманы или совершили умышленное преступление против своих детей или супруга.
Про то, что бедность - наказуемый порок, не сказано ни слова.
В Семейном кодексе есть статья 77, которая гласит, что при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью орган опеки и попечительства вправе немедленно отобрать ребенка у родителей. Представительница опеки, которая говорила с нами неофициально, а потому мы не называем ее фамилию, заметила, что она не могла поступить по-другому, иначе ее обвинили бы в халатности и бездействии.
Только вот если антисанитарное состояние квартиры рассматривать как угрозу здоровью детей, то спасать их надо было еще несколько лет назад. Вентиляционная вытяжка и стояк не функционируют очень давно, а не последних три месяца.
Хотя был и другой способ устранить "угрозу здоровью" девочек. Выполнить решение суда и предоставить им новую квартиру, в которой квадратных метров будет столько, сколько положено по закону многодетной семье с двумя инвалидами. Можно было бы проявить "бдительность" и проследить, чтобы бабушка не тащила со старой квартиры в новую свой хлам. Вряд ли в этом случае опеку обвинили бы в бездействии.
Но вот что интересно. Есть в Семейном кодексе статья 71, в которой в первых строках говорится: родители, лишенные родительских прав, теряют все права, основанные на факте родства с ребенком...., а также право на льготы и государственные пособия, установленные для граждан, имеющих детей. Если у Марины заберут несовершеннолетних дочек, семья автоматически теряет свои льготы в жилищной очереди.
Сама Марина уверена: ее наказывают за то, что она отказалась от того ордера, по принципу: "много хочешь - ничего не получишь". "Никого не волновало, как мы живем, пока не подошла наша очередь получать квартиру", - с горечью говорит она.
Я ЗНАЮ Марининых дочек, - говорит девушка из квартиры напротив. - Хорошие девчонки, со старшей мы часто общаемся. Нет-нет, у них тихая семья, - с ходу отметает она наши невольные подозрения. - Не пьют, не дебоширят. Вот только запах из квартиры...
Другая соседка была более категорична:
- Да Марина - лучшая мать, чем кто-либо из нас. Никуда не ходит одна, всегда с девочками. Когда они во дворе гуляют, другие родители просят ее приглядеть за их детьми. Понимаете, ей доверяют!.. Ей нужно помочь, а не лишать родительских прав...
- Грязь, вонь - надоело! - с чувством собственной правоты сообщает нам сосед сверху, на чью жалобу, собственно, и откликнулись так оперативно различные инстанции. - Они хотят строить капиталистическое общество - вот пусть и расплачиваются за это...
То, что плата, мягко говоря, несоразмерная, ему в голову, наверное, не приходит. Впрочем, что требовать от простого обывателя, если примерно так же рассуждает представитель власти - та самая опекунша, общавшаяся с нами неофициально:
- Да никто не лишит ее родительских прав! Это шоковая терапия. Зато они, наконец, убрались в квартире, там такая грязь была...
Это говорит человек, наделенный правом решать чужие судьбы. Страшно, когда он это делает, руководствуясь корыстными мотивами. Еще страшнее, если это убеждения: в детском доме ребенку лучше, чем в семье, а болезнь и бедность - качества, заслуживающие наказания, а не помощи. Из-за того, что в Семейном кодексе никак не расшифровывается фраза "угроза жизни и здоровью ребенка", любой представитель власти волен понимать это в силу своего разумения. Только был ли кто из управы в приюте, откуда Лора пишет своей маме письма: мамочка, пожалуйста, забери меня отсюда. Или под здоровьем, которое надо защищать, психика ребенка не подразумевается?
Строгие правила в приюте не разрешают матери навещать дочь. Марина боится, что Лора перестанет доверять ей, переживает, какие инфекции дочь может "подцепить" в приюте. Вернуть девочку матери могут лишь по решению суда. Первое заседание, которое должно было состояться еще в марте, пришлось перенести из-за того, что не пришла опека! Апрельское заседание отложили, потому что адвокат Марины не успел ознакомиться с делом!
17 мая состоялось очередное заседание, на котором решить ничего не успели и опять отложили его. До июня. Никто никуда не торопится. Марина обращается со своей бедой в разные организации: региональную приемную по защите прав ребенка, буквально на днях отнесла письмо московскому мэру... Но пока все безрезультатно. Пять месяцев девочка живет в приюте, пять месяцев мама пытается забрать ее оттуда.
Понятно, что существуют определенные сроки рассмотрения дел, жалоб, заявлений... Ведь даже в ДЕЗе диспетчер сначала зарегистрирует ваш вызов и назначит день, когда слесарь сможет прийти починить ваш протекающий кран. Правда, в случае аварии действия предпринимаются незамедлительные. Но, вероятно, по мнению вышестоящих инстанций, ситуация с Мариной и ее дочерью не стала еще критической.
В ИХ квартиру без конца приходят разные комиссии. Они проверяют, чисто ли вымыты полы, хорошо ли поклеены обои, функционирует ли водопровод. Никто не посчитал нужным обязать ДЕЗ за его счет устранить неполадки в этой квартире. Никто не поинтересовался, не на последние ли деньги купили они эти дешевые обои. Никто не вспомнил, что по закону они не должны были ютиться в малюсенькой сырой квартирке.
За те несколько недель, что мы общались с Мариной, пока готовили материал, заметно увеличились ее знания законов. Она почти свободно оперирует юридическими понятиями и уже не выглядит так беспомощно и растерянно, как при нашей первой встрече. И это вполне понятно: она собирается бороться за себя и свою дочь, защищать свои права. Такой вот парадокс: несмотря на разные организации, призванные работать во имя материнства и детства, защитить Марину и Лору оказалось некому.
Идея большого дома