Розенбаум на свои песни не похож. В стихах - это шесть пудов любви. В жизни - шесть пудов мускулов. На сцене он отчаянный лирик. Гитара, голос с хрипотцой, смокинг с бабочкой. За кулисами романтик Розенбаум - эдакий благородный разбойник: заправленный в джинсы свитер, "казаки" со шпорами, золотые очки, цепь, массивные часы и печатка. Усы, правда, и за кулисами сохраняют свой фирменный розенбаумовский вид. Черные на идеально лысой голове. Как росчерк пера на чистом листе.
ГОНГ
- Не ожидала я, Александр Яковлевич, увидеть вас в роли нового русского...
- М-м-м-м, ну сколько же можно!.. Ну до чего мне надоели все эти вопросы с кольцами и золотыми часами! Отвечаю. Кольцо - это подарок очень дорогого мне человека... Вы все что, хотите, чтобы я в ватнике ходил?!
- Нет, просто интересно: такой внешний вид - это последствия выступлений в ночных клубах?
- Петь в клубе - это жанр выступления, профессионального мастерства. Артист-профи должен уметь выступать везде, даже в сортире... Но на днях рождения я не пою. И на свадьбах не пою. И на предложения "Санек, приди тут братанам попеть" не откликаюсь...
- Зато пальто вот на открыточках уже рекламируете...
- Если за это платят хорошие деньги, то что тут плохого? Да, я в рекламе снимаюсь. Мне нравится рекламировать красивую одежду, спортивный инвентарь, хорошую мужскую парфюмерию... И говорю честно, что за лимон долларов я вам и комбайн сельскохозяйственный отрекламирую. Но это только за лимон, не меньше... Другое дело, если завтра меня попросят поучаствовать в рекламе книги - продолжения "Войны и мира". Не видели? Умоляю, посмотрите. Умоляю! Маразм крепчает, мы таки превращаемся в страну абсурда. Нашелся сумасшедший, который продолжил книгу Льва Николаевича Толстого. О'кей, каждому городу нужен свой городской сумасшедший. Но, ребята, на телевидении ведь есть редактор! Почему же он не сказал: братки, давайте заработаем на 10 тыс. долларов меньше, но сделаем так, чтобы этого на экране не было!
- Александр Яковлевич, вы - человек бесстрашный?
- А я двенадцать лет отбоксировал... Так-то, моя девонька. И вообще для меня дико совершенно, что, если тебя бьют по левой щеке, нужно подставить правую. Я этой заповеди не понимаю.
- Вы бы сдачи дали?
- Не дал бы, а всегда даю!
УДАР
- Интересно, у вас самого был гальюн, который приходилось драить? Нелегко, наверное, на нашей эстраде с еврейской фамилией...
- Было, было... Я семь лет работал "в глухой афише". То есть моя фамилия не печаталась в программе... Была такая серия концертов в середине 80-х цикла "Автор-исполнитель на эстраде". Если, допустим, выступали Дольский и Кукин, то на афише печатались фамилии. А если в концерте принимал участие Розенбаум, то писали просто "Концерт такого-то цикла". И все знали: если нет фамилии, значит, участвует Александр Яковлевич... Хотя, должен я вам сказать, не только тут евреи страдают. Любая страна антисемитская. Будь то Израиль или Америка. Америка, кстати, очень антисемитская страна. Наш среднестатистический русский антисемит кричит: "Бей жидов, спасай Россию!" - раз в неделю, а черный американский антисемит кричит это каждые пять минут. Разница только в том, что на шестой раз он уже кричит это в тюрьме... А у нас вон у Гостиного Двора уже лет пять стоят ребята с изданиями типа "Шмель" и "День", и никто их не арестовывает, хотя существует закон. Вот в чем разница: там антисемитизм наказуем, хотя бы условно. А у нас закон - туфта. Этот "изм" ненаказуем, как и все остальные.
- Вы начинали-то, между прочим, с уголовно-блатной романтики, всяких там "На счастье, на счастье мне мама ладанку надела. Крещатик, Крещатик, я по тебе иду на дело"... Это что, был ход для завоевывания популярности?
- Я вас умоляю! О чем вы говорите? Я был студентом Первого мединститута, когда писал эти песни. А записывал их, работая врачом на "Скорой". Я о популярности тогда не думал. И потом, какая популярность приобреталась этими песнями? В то время они ничего, кроме мусоров, тебе на шею принести не могли! Вам это хоть понятно?
- То есть это просто такая юношеская проба пера...
- Ну поверьте, что "Гоп-стоп" - это взрослая песня. Ее не может написать мальчик в 15 лет. Поверьте, что "Нинка, как картинка, с фраером гребет" - это песня достаточно зрелого возраста... Ранний Розенбаум был нормальным мальчиком. А о чем нормальный мальчик в 15 лет пишет? О любви и о войне. Потому что каждый мальчик хочет стать мужчиной, а происходит это здесь...
- Профессия у вас, насколько я знаю, врач...
- Почему же, у меня есть музыкальное образование: училище, джазовое отделение по классу аранжировки. Заканчивал, работая врачом. Потому что знал: чтобы писать музыку, нужно ее для начала хотя бы знать!
- Классический вопрос: вы сначала музыку пишете или стихи?
- Даю классический ответ: "Как часто в отзвуках шагов строфа дрожит, шатается и рвется. Мне стих без музыки так редко удается, я должен чувствовать мелодию стихов"... Поэтому КСП в своей подавляющей массе никакого отношения к песне не имеет. Какая-нибудь неудавшаяся в семейном плане бардесса, всю жизнь трахавшаяся под елками на слетах, объявляет вам, что написала песню на стихи, извините, Анны Ахматовой, или Цветаевой, или Пастернака, или Мандельштама (это четвертый критерий интеллекта). И поет вам великие стихи примерно на такую музыку, которую я вам сейчас тут изобразил. На этой музыке только газеты читать, а они такие величайшие стихи трогают!.. Но при этом поливают Пахмутову. Козлы, вы бы хоть одну песню написали такую, как Александра Николаевна! Хоть раз напишите "Песню о тревожной молодости", или "Белоруссию", или "Мишку олимпийского"!
НОКДАУН
- Интересно, вам голос ставили или он от природы такой?
- Мне в тридцать лет одна дама пробовала ставить голос. Приставила к роялю и заставила блеять животом. Ну я тут же сказал: "Большое спасибо".
- Вы себя вообще питерским певцом считаете?
- Спрашиваешь! Я Питер никогда не покину. Потому что есть две вещи, которые я не меняю. Фамилию и город, в котором живу.
- У вас уже есть внуки?
- Пока нет. Дочери двадцать три года.
- Вы как - классический еврейский муж?
- Это что такое?!
- Ну забота, поддержка, верность, матобеспечение... Жена, наверное, не работает?
- Нет, она продолжает трудиться. Она рентгенолог... Не знаю, какой я муж, но мы вместе прожили почти четверть века. Хорошо это или плохо - не знаю. Думаю, что хорошо...
- Вы у нас на эстраде скоро уже питекантропом станете - мало того что к серебряной свадьбе в браке приближаетесь, так еще брак с женщиной... Как вы вообще с этим вопросом?
- Как врач? Как врач - нормально. Как мужик - нет. Как представлю себя ласкающим мужское тело, так утопиться хочется.
- Но как настоящий поэт вы, конечно, личность увлекающаяся?
- С возрастом меньше. Негоже уже за юбками гоняться, не барское это дело... А так вообще - конечно.
- Кто ваш лучший друг?
- Мой лучший друг - моя собака... Шучу. Хотя собака, правда, есть. Бультерьер.
- Девочка?
- Смеетесь? Кобель, разумеется. Я с суками дела не имею... Если серьезно, то друзья у меня - врачи. Еще с институтской поры. У меня много хороших товарищей среди артистов, но к слову "друг", как и к слову "любимая", я, знаете ли, отношусь трепетно...