Примерное время чтения: 9 минут
260

"Мама, я ведь твой?"

"А КАК уедешь в свою Москву, и хоть ты там отличница, прокрутят твою жизнь в мясорубке - не заметишь, как фаршем станешь, - мрачно пророчила Ладе мама Нина Александровна, упихивая в чемодан последние дочкины вещи. - И на кой тебе этот университет, ты что, Миша Ломоносов, тут тебе родители под боком, а там привяжется хрен какой, потом оправдывайся, что из приличной семьи..." Вот как провожали Ладу, отличницу круглую, на учебу.

Отец свалил к дяде Вите запивать горе, а брат Лешка и вовсе сказал: "Сеструха, говорю как сотрудник (он работал в органах): если в подоле притащишь от московских голубых, своими руками в КПЗ посажу". Потому как брат Леша, сотрудник, уверен был, что в Москве все мужики голубые.

В итоге, когда Он (первый и единственный) остался у нее в общежитии ночевать, Лада звонить маме не решилась. Не позвонила она и на следующей неделе. Потому что Глеб (который первый, единственный) ухитрился провернуть на этаже целую операцию, в результате чего Лада оказалась в одной комнате с Ним, и были они счастливы

И ДАЖЕ очень. Пока не приехал с ревизией к ним брат Леша, которого мама, Нина Александровна, послала узнать, что с дочкой происходит в скверном городе контрастов. Брат же Леша, увидев Глеба (первого, единственного), сказал Ладе сразу в том смысле, что бросит он тебя, как курицу на прилавок, причем останешься ты с ребенком, а ребенок получится с голубоватым отливом. В связи с чем денег присылать Ладе семья отказалась. В связи с чем Он (Глеб Первый) сказал: давай, старуха, искать работу как молодая семья. Сам на мебельный комбинат пошел, а Ладу устроил няней в богатую семью - по вечерам. Работа Ладе нравилась, платили прилично, но летом ребенка увезли отдыхать, и потому пришлось дать в газету объявление: ищу, мол, работу няни на лето.

И тут везение: звонят. Женщина, бизнесменша. Сыну годик, растит одна, а нужно на месяц срочно в командировку. Денег дает кучу.

Так и привели к ней Максика в первый раз. Уж такая прелесть - глаз не оторвать. К Ладе сразу пошел... Раиса (так бизнесменшу звали) долларов наперед отвалила - в общем, благодать. В общежитии никого летом нет: гуляй себе по Воробьевым горам, наслаждайся. Они и гуляли все втроем - вместе с Глебом. Настоящая семья. Лада даже обмолвилась как-то: "Вот бы нам своего такого..." Она тогда еще не знала, что ждет ее впереди. Потому как через месяц жизнь Ладина повернулась на сто восемьдесят градусов. Ибо в обещанный день, 28 августа, Раиса за сыном не пришла

СТАЛИ они с Глебом звонить по телефону - а телефон неправильный.

Ну что тут делать? В общежитие народ приваливает, комендантша "выметайтесь" орет, а Максик Ладу мамой называть стал, а Глеба - папой. Ну Глеб, первый, единственный, тут и говорит: надо, говорит, нам в милицию идти ребенка сдавать. А Лада в слезы: как же так, месяц Максика сыночком называл, а как беда - так сразу не сыночек, а чужой ребенок... Ну и высказала. Думала, раскается. А Глеб, первый, единственный, повернулся - и на дискотеку. И вечером не пришел. И следующим не пришел.

31 августа Лада домой позвонила. Так и так, говорит - не знаю, говорит, что делать. А мама, Нина Александровна, как услышала - так орать благим матом: "Какой еще ребенок? От кого?" Лада от расстройства и ляпнула: "А вот мой".

В общем, первого сентября учиться Лада не пошла. Куда ребенка-то денешь? Ну тут, конечно, брат Леша, сотрудник, приехал в Москву разбираться. За руку Ладу взял, Максика под мышку - и в отделение. Оформляйте, говорит, нам младенчика подкинули. Лада рыдает, а мент в отделении хитро в ус усмехается: мол, знаем мы ваши истории. Своего ребенка небось сдаете.

Вот и попробуй после этого лекции слушать про гингивальные звуки в африканских языках.

Глеб (первый, единственный), конечно, появился потом. Да зачем уж он теперь, коль сдал Максика.

Месяца полтора Лада держалась. А в середине октября увидела на улице мальчика - вылитый Максик. Сердце так и екнуло. Как-то он теперь? Узнала все адреса домов малютки. Решила их обходить. Только не пришлось: в первом же малыша нашла. Господи, одели-то его как? Во все девчоночье! А руки? Руки с ногтями нестрижеными! Лада как увидела - в слезы...

Словом, стала ходить она к нему. Нянечки не против: ребеночек мамой девушку зовет. Три месяца ходила Лада к Максику. Учеба, само собой, побоку пошла. Сашка было клеился с юридического, так, само собой, отстал быстро. Надоел, говорит, твой мелкий... Ох уж и обидно ей стало! А уж как обидно, когда Глеб, который первый был и единственный, в ноябре на Семеновой женился, с которой они в одной комнате жили!..

Ну в общем, в воскресенье одно не прекрасное совсем обняла Лада Максика на прогулке и ка-ак зайдется слезами! А он ей "ма-ма-ма-ма" в ответ испуганно. Уж она его и обнимает, и жалеет! Потому как усыновить-то его нельзя, оказывается. Мать законная, вишь ли, официальное уведомление прислала, о временной невозможности ребенка содержать. Так что не подлежит он...

Плакала Лада, плакала, пока не решилась. Пришла однажды к Максику. Возьму, говорит, на прогулку. Ну не знали нянечки, что в рюкзаке уж билет до Самары лежал. Так и поехали они домой. Не зная, что тут-то и начнутся настоящие мытарства. Потому как Нина Александровна, мама, на порог дочь не пустила

ТЫ ЧЕГО, говорит, на ВДНХе себе живот надула? Ах еще и не свой живот? Тогда обратно сдавай.

Пришлось в ясли пойти, нянечкой. Заведующая, слава богу, поняла: объяснила ей Лада, что украли их с Максиком документы в поезде. Пошла жизнь: днем в яслях, а утром дворничихой - за комнатку на первом этаже, чтобы жить где было... Таких два года Лада прожила, что рассказывать не могла без слез. Иногда ляжет ночью, слушает, как Максик сопит, - и уж до того хочется, чтоб обнял кто-то, пожалел...

Через два года, правда, появился у Лады второй единственный, который следователь, практикант. В общежитии жил внутренних дел. Познакомились они на прогулке. Поначалу был такой весь идеальный: пальто Ладе купил, а Максику - комбинезон. И до серьезного также у них дошло. Хоть кому-то смогла Лада рассказать правду о жизни своей нелегкой совсем. Стали они тогда с Юриком (вторым единственным) придумывать, как Максику документы сделать. Но тут... Возникла на пороге Раиса. Нашла она няню свою бывшую с сыном своим законным не как-то там нибудь, а через мамочку Нину Александровну, которая московские инстанции письмами задолбала про дочь-воровку. На Раисе, бизнесменше, шуба из цельных кусков, короткошерстная, а сама, сволочь, врет, что на родного сына два года потом и кровью деньги зарабатывала.

Юрик, второй, единственный, Ладу за плечи обнимает - держись, утешает - чего-нибудь придумаем. Вымолили они у Раисы денек один, с малышом попрощаться: Максик-то большой уж, к Ладе прижимается - не пойду, плачет, к тетке чужой, в шубе цельнокроеной.

Делать нечего. Решили у Юрика в общежитии внутренних дел прятаться. Месяц целый прятались, таскали малыша из комнаты в комнату. Все общежитие им помогало - видели, как малыш маму Ладу любит... Но куда против закона попрешь? Через месяц генерал в общежитие заявился, выстроил всех - и отобрали у Лады сына.

Четыре дня она прийти в себя не могла. Все к Юрику, второму, единственному, прижималась, плакала. А на пятый день Юрик, который второй, попросил ее на время в комнату дворницкую съехать. Потому как жена законная должна была к Юрику прибыть...

Врачи позвонили ночью

"ВАША дочка Сергиенко Лада? Приезжайте прощаться. Отравление реланиумом..." Еле-еле Ладу с того света вытащили. Но как ни плакала Нина Александровна у постели дочкиной, как ни просила прощения, сердце ее растопить уже не смогла: поехала Лада обратно в Москву.

Восстановили ее в университете. Начались занятия. Трудно было Ладе учиться: забыла уж она про сидения в библиотеке, с ног валилась. Одно хорошо - времени нет от одиночества страдать: разделить его все одно было не с кем...

И гуляла она одна по Воробьевым по горам... И сама не заметила, как привели ее ноги к дому малютки знакомому. "Лад, ты с ума сошла? - услышала она знакомый голос нянечки. - Максим уж два месяца у нас, а ты к нему ни разу не пришла!.."

Так Лада узнала, что Раиса вновь бросила сына. Ее сына Максика. Он сам, со всех ног кинувшись к Ладе после долгой разлуки, строго спросил: "Мама, я ведь твой? Твой? - Скажи!"

Имена героев этой истории изменены. Решение по делу будет принято в соответствии с законом. Закон же не предусматривает наказания в форме лишения родительских прав для матери, регулярно отправляющей своего ребенка "отдохнуть" в детский дом. Поскольку предоставляет она при этом все соответствующие справки. А та, которая растит малыша, та, кого он сам называет мамой, по закону не имеет никаких прав...

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно