ИЗ СКУПОГО сообщения ТАСС мир узнал, что 22 ноября 1955 года Советский Союз произвел испытания первой в мире авиационной водородной бомбы. Но до сих пор нигде не сообщалось, что первая попытка взорвать на Семипалатинском полигоне оружие небывалой мощности была предпринята двумя днями раньше.
Десятки лет охранял секреты государственной важности полковник Степан ЖМУЛЕВ. В знаменитом Арзамасе-16, где находится Российский федеральный ядерный центр, он был замом директора по режиму. Вот его рассказ.
ХОРОШО помню, как ранним утром 20 ноября 1955 года со стартовой площадки у станции Жана-семей из сборочного цеха на специальной тележке выкатили полностью снаряженную водородную бомбу. В секретной научной и чертежно-технической документации она называлась РДС-37.
И вот "изделие" грузят в бомбардировщик Ту-16. Командир экипажа Федор Головашко поднимает самолет в небо. В тот раз машину не перекрашивали в белый цвет, как позднее Ту-95, когда испытывали сверхмощную термоядерную бомбу. И парашют у РДС-37 был значительно меньше, чем у 50-мегатонной, как ее назвал Хрущев, "кузькиной матери". На тот парашют, по словам главного конструктора Кочарянца, пошло столько нейлона, что хватило бы на 12 млн. пар женских чулок.
А если б сдетонировала?
ДО МЕСТА бомбометания было всего 90 км. Но прошел час, другой, третий... А взрыва не было. Более того, нам приказали срочно готовить полосу для посадки бомбардировщика со страшным грузом.
Cолдаты бросились скалывать лед со "взлетки", посыпать полосу песком. Создатели водородной бомбы лучше других понимали, чем может грозить катастрофа самолета.
Но командир экипажа мастерски посадил на обледенелую полосу тяжелый бомбардировщик. Оказалось, резко изменилось направление ветра. Пилоты летали, ждали улучшения погоды, а заодно сжигали горючее. Ведь садиться с полными баками, да еще с таким "грузом", было вдвойне рискованно.
Мне было немного не по себе, когда мы выгружали готовую к взрыву самую мощную в мире бомбу. Отвезли ее снова в сборочный цех. И тут неожиданный приказ: подполковникам Негину и Жмулеву (мне, значит) неотлучно находиться у РДС-37.
"Я видел ад"
ЕВГЕНИЙ НЕГИН, в будущем академик и генерал-лейтенант, для меня тогда был просто Женей. Был он весельчаком, прекрасным рассказчиком анекдотов. Но в первую ночь возле водородной бомбы было не до смеха.
Индивидуальных дозиметров не дали. Так что об уровне радиации мы могли только догадываться. Из оружия у нас был только... телефон правительственной связи. От лазутчиков и диверсантов "изделие" охраняла спецдивизия МВД. Мы же с Негиным должны были отго-нять от бомбы своих - тех, кто имел доступ в сборочный цех.
От любопытного начальника вреда порой может быть не меньше, чем от вражеского шпиона. Так, маршалу Василевскому очень понравилось изделие РДС-4. Сравнительно миниатюрная атомная бомба по имени "Татьянка" привлекла такое внимание знаменитого военачальника, что во время сборки он полез внутрь конструкции. Руководитель сборки Самвел Григорьевич Кочарянц так шуганул не в меру любопытного маршала от атомного изделия, что все потом долго вспоминали этот случай.
Двое суток мы не смыкали глаз возле водородной бомбы. Но когда 22 ноября бомбу снова погрузили на самолет, мы поехали на КП. Он находился в 60 км от эпицентра взрыва. Мы стояли на невысоком деревянном помосте. Вдруг в небе возникла огромная яркая вспышка. Над горизонтом появился бело-желтый круг, который превратился сначала в оранжевый, а потом в ярко-красный. Над полигоном поднималось огромное облако.
Лежа на земле, я даже через плотную одежду ощутил две волны горячего воздуха, толчки и давление на уши. Повсюду слышались треск и грохот, звон разбитого стекла. Через несколько минут после взрыва, когда пыль поднялась и перемешалась с облаками, образовалась свинцово-черная туча.
Мы сели в машины и рванули в Семипалатинск. Но грозная туча упрямо преследовала нас до самого города.
Последний парад «Новороссийска». Почему погиб флагман Черноморского флота? 
Девять отсеков ада