ПИСАТЕЛЯ Владимира ВОЙНОВИЧА выдворили из СССР в 1980 году (с последующим лишением гражданства) - за его "идеологическую несовместимость" с правящей партией, за напечатанный за границей роман "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", за повесть "Иванькиада", за слишком острый язык. Войнович уехал в Германию, в Мюнхен, некоторое время работал в Америке.
В РОССИЮ Владимир Николаевич вернулся с триумфом. Взбодренная перестройкой страна хохотала над наконец-то легально изданными похождениями Чонкина, над пророческой "Москвой 2042", в театре "Современник" до сих пор собирает полные залы спектакль "Кот домашний средней пушистости", поставленный по его повести "Шапка". Горбачев вернул Войновичу отнятое гражданство. За гражданством последовала премия "Триумф". И - как апофеоз - только что присужденная Государственная премия за новый роман "Монументальная пропаганда".
- Великой Фаине Раневской, по ее собственным словам, надо было сыграть Чапаева, чтобы получить звание народного артиста СССР, вам же - как минимум написать роман "Секретарь обкома", чтобы стать лауреатом Государственной премии.
- Я до последнего момента был уверен, что Путин не подпишет указ о моем награждении. А он подписал. Теперь даже не знаю (смеется), не поменять ли отношение к власти.
- И как, поменяете?
- Я считаю так: я остался самим собой, что для меня всегда было важно. Роман, за который мне дали премию, написан в том же духе, что и прежние книги. Значит, изменилась власть. А я именно этого всегда и хотел.
- Сатирик - самая тяжелая стезя, какую только может выбрать писатель. Вы согласны?
- Знаете, я себя не считаю в полной мере сатириком. Я просто пишу... Мою первую повесть один критик отметил большой ругательной статьей, в которой было написано буквально следующее: "Войнович придерживается чуждой нам поэтики изображения жизни как она есть". Мне это очень понравилось, и я дальше старался изображать жизнь как она есть. А куда меня кривая выведет, никогда не заботился.
Сам себе камертон
- ЧУВСТВО юмора зависит от возраста?
- Наверное, зависит... Смягчается. Там, где в молодости просто хохочешь, в старости лишь улыбаешься.
- Это качество врожденное или благоприобретенное?
- Врожденное. А потом может развиваться. Или не развиваться.
- Есть ли среди ваших друзей "камертоны", по которым вы проверяете, смешно ли то, что вы написали?
- У меня есть я сам. Я читаю вещь своим друзьям и, бывает, сам смеюсь. Если написанное даже мне покажется смешным, значит, это на самом деле смешно.
Я вообще свои вещи воспринимаю лучше на слух. Читаю абзац и чувствую, что мне и читать-то его не хочется. Тогда я его аккуратно карандашиком - вон. Порой мне даже неудобно, что так смеюсь над своими собственными произведениями.
- Меня всегда поражало, почему люди с такими серьезными лицами читают анекдоты.
- Это вообще загадка анекдота - в написанном виде он "не работает". Не знаю, чем это объяснить, но написанные на бумаге анекдоты редко смешат.
Лучшее время для анекдота - глухое. Когда цензура свирепствует, власть никакой критики не допускает. Для анекдота важен живой рассказ, он переходит из уст в уста, обкатывается, что-то отбрасывается, что-то добавляется... Если же его можно придумать и сразу напечатать, он становится "невкусным", словно непропеченный хлеб.
Инстинкт сохранения человечества
- ГЕРОИ "Монументальной пропаганды" - как и большинство наших пожилых современников - пережили крушение идеалов. В романе они жалки, смешны. Но ведь это же страшно - вне зависимости от того, плохи или хороши были идеалы.
- Это и страшно, и смешно. Смешны люди, которые меняют идеалы и легко приспосабливаются ко всему. Например, партфункционеры, стоящие со свечками в церкви. Еще недавно они были, как им полагалось по Уставу КПСС, воинствующими безбожниками. А теперь такие религиозные - выучили молитвы, знают, какой рукой надо креститься. Кроме Жириновского. Он, по-моему, до сих пор путается.
- И вот пришло поколение, у которого идеалов нет совсем. И рушиться просто нечему.
- Идеалы постепенно возрождаются. Ведь человек не меняется. В нем всегда борются два начала: эгоистическое и альтруистическое. Во главе эгоистического начала - инстинкт самосохранения: оттолкнуть конкурента, ухватить что-нибудь для себя. Альтруистическое же начало - инстинкт сохранения человечества. Для оправдания первого есть ханжество, для поддержки второго - идеалы. Они не умирают, но, бывает, затмеваются.
- В городе Долгове (место действия "Монументальной пропаганды". - Ю. Ш.) от памятника Сталину остался лишь пустой постамент. Но "свято место" пусто не бывает - оно должно быть заполнено.
- У нас уже предлагают вернуть на место Дзержинского, Сталина, а некоторые уже не против поставить и Путина.
- Он упирается?
- Может быть... Но против соблазна увидеть свой памятник при жизни не все могут устоять. Сталин тоже говорил, что он против своих портретов и памятников, но ничего не поделаешь: народ так выражает свою любовь. И Мао Цзэдун говорил, что он лично ни в чем не виноват - у китайцев такая психология, им нужен вождь, и раз его избрали, то...
- Творение кумира естественно для человека?
- Кумиротворение, или идолофрения, как я это называю, есть везде. И это именно болезнь. Просто в России она принимает особые формы. Мы же всегда чему-то истово поклонялись. Правда, потом объекты поклонения легко свергали. Когда-то сбросили в Днепр всяких сварогов и дажбогов. После революции крушили церкви, превращали их в свинарники и готовы были до безумия поклоняться Ленину и Сталину. Мне одна старая женщина, давным-давно живущая в Америке, рассказывала: "Я помню, как шла с демонстрацией по Красной площади мимо Мавзолея, увидела Сталина и подумала: "Вот сказал бы он мне: "Умри за меня!" - и я бы немедленно умерла".
В Америке, к примеру, этим тоже "болеют" - был культ Элвиса Пресли, теперь культ Мадонны, Майкла Джексона.
- Но американцы не смотрят на Мадонну или Пресли с такой надеждой, с которой смотрят у нас на "хозяев постаментов".
- У нас главное - вера в чудо и чудотворцев. Еще совсем недавно был объектом повального поклонения Солженицын. Как его ждали: "Ну почему он не едет? Почему он не едет? Вот он приедет и скажет!" И вот он приехал. И сказал. Все ринулись читать его слова, думая, что там - ответы на все вопросы. И - разочаровались, потому что Солженицын - человек и не в состоянии сотворить чудо. А им нужен Бог.
- Жизнь на два дома - Москва и Мюнхен - необходимость или дополнительный адреналин?
- Необходимость. Дочь у меня выросла там. Мы уехали, когда ей было 7 лет, и она абсолютно "тамошний" человек. Жена, естественно, хочет быть ближе к дочери. А я хочу быть здесь, но и с семьей тоже хочется жить.
- Чем привлекательна для вас жизнь в России? С Западом понятно - там чистота, комфорт, деньги.
- В России тоже что-то платят. У меня же там зарплаты никакой нет. А здесь гонорары меньше, но изданий больше. Кстати, все наши олигархи сделали свои капиталы здесь, а не в Европе или в Америке.
- Но многие до сих пор убеждены, что здесь жить нельзя, - здесь плохо, бедно.
-Так думают в основном пассивные люди. Активные преуспевают и здесь, и там. На Западе легче устроить свою жизнь талантливому музыканту или ученому, не востребованному в России. Возможно, он там не будет тосковать по Родине, потому что его Родина - это пробирки, колбы, лаборатории, а не березки, растущие возле дома.
Но в той же самой Германии человек в возрасте за 40, скорее всего, останется без работы, будет жить на пособие. А потом все наши начинают ругать местную власть, местную жизнь. Что их считают людьми второго сорта... Так возвращайся на Родину - будешь человеком первого сорта!
НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В ПИАНИСТА