- ФЕДОР, горит что-то, смотри.
Разбитый рейсовый "лиазик" неторопливо полз в горку к небольшой нижегородской деревне Инютино. В окно и правда был виден густой дым, который привлек внимание двух уже пьяненьких с утра селян.
- Мусор какой-нибудь али коттедж.
- Кулака-кровопийцу нашего, что ли, жгут?
- Может, и так, - подытожил Федор и вернулся к наболевшему: кто из деревенских не откажет в кредите на опохмел.
Яблоки и мороженое
ДО ОКТЯБРЬСКОЙ революции в Инютине было много зажиточных семей. В деревне стояло два кирпичных заводика. Люди торговали яблоками из своих садов, разводили скотину, заготавливали в подвалах снег и летом делали на продажу мороженое.
Как объясняет, разбирая архивные бумажки, замглавы инютинской администрации Наталья Фролова, мороженое и яблоки и подвели Алексея Заикина в 30-м году под монастырь. "Он не заплатил налог, за что советская власть конфисковала все его имущество. А потом сослали Заикина в Челябинск". Раскулачили, значит.
Как писала одна из заикинских дочерей, "родители пришли с работы с поля, в лаптях, не емши... Их погрузили и повезли. Мама была беременная, на 8-м месяце, ребенок при рождении умер... Нас все презирали как врагов народа, и все дороги нам были закрыты".
Дорога в родную деревню открылась им совсем недавно. Впервые в России раскулаченной семье удалось вернуть свою собственность - дом, в котором они жили семьдесят лет назад. Об этом рассказывает внук и нынешний глава семьи Николай Якунин - невысокий мужчина средних лет с небольшими усиками. Семья долго судилась с совхозной конторой, которая занимала ее белокаменный особнячок площадью почти 200 кв. метров. Совхоз в 98-м году согласился на отступные в 4 тыс. рублей и, подписав мировую, перевез контору в другое место.
А теперь Николай Якунин пытается совершить очередную судебную революцию - вернуть назад и землю. "Ведь дом без землицы, вроде как и не дом, - разводит руками Николай, - у деда там, по словам матери, пристройки были, две конюшни, сараи, амбар, баня. А у нас сейчас только туалет, да и тот прямо под окнами. Над дедом издевались, а сейчас издеваются над нами, предлагают взять землю где-то на отшибе..."
Новые деревенские
ЗА ЗАБОРОМ тем временем суетится по хозяйству соседка Галина Полуектова. "Мы в деревне всю жизнь прожили, - поправляя грядку лука, рассказывает пенсионерка, - на этой земле трудились моя бабушка, мать и мои дядья. Заботились о землице, навоз возили..."
Братья ее матери с этой земли уходили на войну. Один погиб, другой позже умер от ран.
"А теперь появляется этот и при людях говорит, что у него все куплены и наша земля скоро станет не нашей... Несмотря на то что она приватизирована. Так вот, сначала ему, негодяю, придется порубить меня, а не наши яблони!"
Вдруг по округе разнесся недобрый звук - как будто кто-то и в самом деле начал точить топор. Но выяснилось, что это сосед с другой стороны, крепкий и добродушный деревенский мужик Александр Богданов, собрался на сенокос. А на вопрос, не пойдет ли со своей косой на старого-нового соседа, он с улыбкой отвечает: "Да ну что вы? Никто его резать-раскулачивать не будет. И дед его кулаком не был..."
По рассказам деревенских стариков, в Инютине люди были дружные, и сами не давали в обиду своих более зажиточных соседей - мельников и купцов. Яблоками, зерном, овощами, мороженым тогда торговали почти все и налоги платили исправно. "А Заикина-то сами на деревенском сходе решили прогнать. Не любили его люди, озорничал. Портил втихую инвентарь соседям, а потом давал свой в пользование за плату. Ну один раз его на этом и поймали..." А теперь, по словам соседей, озорничает уже "кулацкий" внук.
"Ходит, зверек, меряет наш огород. Сказала бы я ему, суке, да подняться уже не могу..." От всех волнений старушку Анну Сергеевну - мать Александра Богданова - даже парализовало. Но за словом в карман она по-прежнему не лезет.
Николай Якунин тем временем намерял у соседей несколько неучтенных соток и надеется, что кроме пристроенного к его дому соседского гаража суд отодвинет подальше и заборы. "У них - по 20 соток земли. У нас - по пять метров вокруг дома. Просили их даже продать нам по сотке, пусть бы оценили, сколько они, извиняюсь, говна в нее вложили. А они от жадности с инфарктами начали падать... Но я буду судиться до конца, хоть в Конституционном суде". Николай считает, что это его родовое гнездо, и за "корни" он готов "перегрызть горло кому угодно".
Не менее решительно настроены и соседи. Как говорит Галина Полуектова: "На весь мир ославили нас, по телевизору показали. Может, и Путин глядел... К нему пойду, если выгонят с родной земли".
А пока горе-соседи пьют таблетки. И готовятся к новому суду из-за спорного клочка огорода размером в 2 сотки.
В это время в России заброшенными остаются тысячи гектаров земли. Она почему-то никому не нужна. Но за нее также ожесточенно бьются политики и депутаты.
Почти у всех обитателей дома престарелых есть дети и родственники