ДО ВОЗВРАЩЕНИЯ в Москву из дагестанской командировки оставались считанные часы, когда в Буйнакске прогремел страшный взрыв. Все мужчины в это время находились на службе, и террористы прекрасно знали об этом. Погибли старики, женщины и дети. Полковник МВД с серой маской от пыли и слез на лице очищал от завала свою квартиру, располагавшуюся на первом этаже взорванного дома, надеясь, вопреки всему, на удачу. И он нашел свою жену и 13-летнюю дочь. Они лежали на кровати, раздавленные железобетонной плитой...
Кто не успел - тот опоздал
МЕСТНЫЕ жители называют эту войну "коммерческой", а действия басаевцев "шакальскими" - по вполне очевидной аналогии. И гибель мирных жителей в Буйнакске - еще одно тому подтверждение. В такой войне все федеральные самолеты-вертолеты, танки-пушки-пулеметы бессильны. Они по-прежнему чаще всего лупят по домам местных жителей, по своим же войскам, по чему угодно, только не по самим боевикам и не по их позициям, которые остаются в целости, - и это несмотря на точнейшие данные разведки! И если в начале военных действий, еще в Ботлихском районе, это воспринималось как досадная случайность, то сейчас уже мысли приходят совсем иные - то ли просто не умеют стрелять, то ли... кто-то этого не хочет. Скорее последнее, иначе каким образом окруженные плотным кольцом "федералов" боевики ежедневно получают новое оружие и боеприпасы - по свидетельству наших же солдат и офицеров?
Вопросы задают все одни и те же: почему федералы все время опаздывают на один шаг? Почему больше года закрывали глаза на антиконституционные действия ваххабитов в так называемой кадарской свободной зоне? Почему нельзя было занять села в Новолакском районе до того, как это сделали басаевцы? Ведь это уже проходили в Ботлихском районе! Самый популярный ответ на эти вопросы "в исполнении" ответственных лиц: "Не знаю". А границы с Чечней по-прежнему остаются прозрачными, регулярная армия где-то вдали от них, проверки на предмет установления личности везде, вплоть до стратегических объектов, до смешного формальные, так что чеченские экстремисты могут появляться и действовать практически где им угодно.
Минные поля безвластия
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ высшие чины МВД и Минобороны изо всех сил продолжают делать хорошие мины при плохой игре, на все вопросы отвечая в стиле: "А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хо-ро-шо!" Жаль только, что эта их плохая игра оборачивается минами, на которых подрываются вверенные им солдатики - не игрушечные, а реальные молодые мальчишки.
Да что там "чины", когда сам верховный главнокомандующий - российский президент хранит почти полное молчание по поводу набирающей обороты новой кавказской войны. Создается впечатление, что она идет то ли где-то совсем в другой стране, то ли в виртуальном мире телеэкранов. Но война идет в России, и дагестанцы понимают это, кажется, лучше других. "Мы защищаем свой дом, воюем против тех, кто поднял руку на нашу Родину, нашу Россию, - говорит 45-летний ополченец, крестьянин из села Чабанмахи Магомед. - Один из главных ваххабитов - местный. Найду его - лично убью". На его глазах и на его земле, защищая ее, погиб русский солдат. Магомед считал его своим гостем, а по местному обычаю гостя надо беречь даже ценой своей собственной жизни, и дагестанец не может простить себе его смерть, его лицо искажено неподдельным горем. "Не оставлю оружие до тех пор, пока за этого солдата не убью сотню басаевцев и не освобожу свою землю", - говорит он.
Другой ополченец, Расул, недоумевает: "Почему нам, местным, сразу не дали оружие, почему сейчас не вооружают как следует? Мы и сами можем постоять за себя и сберечь жизни русских ребят - ведь мы лучше, чем кто-либо, знаем все местные тропы, можем отличить чеченца от дагестанца, всех, кто продался, тоже знаем!" Но федеральные власти не спешат вооружать дагестанских горцев, боятся, что в результате оружие может быть использовано совсем в иных целях...
Однако в Ботлихском районе ополченцы воевали с бандитами-чеченцами. Теперь же многие из боевиков - свои же, дагестанцы. "Нет, они не свои, - не соглашается Магомед. - Мы воюем не друг с другом, не с дагестанцами, а с предателями, а у предателей нет национальности".
"Предатели, поддерживающие Басаева, - это всего лишь примерно один процент дагестанцев. Так что гражданской войны в Дагестане не будет. "Это точно, - уверенно вторит своим землякам министр по делам национальной политики Республики Дагестан Магомедсалих Гусаев. - Жаль только, что так поздно мы реагируем на действия сепаратистов, и никто не знает почему".
Как все же некоторые местные дагестанцы оказались в рядах боевиков? Кто-то был обижен властями, и его "обласкали", кого-то обработали идеологически, кого-то просто подкупили. Поэтому сейчас в рядах отрядов Басаева начинается разброд и паника. Все больше ваххабитов, особенно истинно верующих, дезертируют, признавая себя обманутыми именно в своей вере. Среди перебежчиков - 16-летняя Ася, аварка из Ботлиха. Она рассказывает, что еще до начала войны к ней приходили люди "с той стороны", сначала просто общались с ней, потом предложили работу поварихи. Она согласилась и все это время готовила еду для Басаева, Хаттаба и их приближенных, а заодно делила с каждым из них и ложе - что, кстати, совсем не согласуется с провозглашаемыми басаевцами и ваххабитами законами шариата.
Постоянная - днями, месяцами, годами - готовность людей к войне накладывает отпечаток и на беженцев. Но это не те унылые, измочаленные бомбежками и этническими чистками 500-километровые колонны, которые мы весной видели на дорогах, ведущих из Косово. В Дагестане все иначе. Здесь избегают самого слова "беженцы". Женщины взяли на руки детей и спустились с гор, пока мужчины воюют. Среди 12 тысяч человек - 3,5 тысячи женщин, 6 тысяч детей до 14 лет и 2 тысячи мужчин-стариков, руки которых уже не могут держать оружие.
Седоголовая маленькая женщина с отрешенной тщательностью повязывает черный платок. Она готовится в путь. По телевизору увидела, что в ее селе бои закончены. Ей очень нужно вернуться домой. Там вырыли свежие могилы. Среди похороненных - ее сын-боевик. "Нет, - она гордо поднимает голову, - он у меня не единственный, есть еще двое - старший сын в ополчении, средний живет в Махачкале". Но они живы, и она она спешит к мертвому младшему, непутевому своему мальчику... "Он просто хотел заработать денег, а получилось, что пошел на своего же брата", - роняет и отворачивается. Не о чем больше говорить. Все сказано и так. Языком оружия.
С МЕСТА СОБЫТИЙ. Птенцы гнезда Грачева