ОКАЗАТЬСЯ в Венеции в конце 1999 года, на исходе века, - весьма символично. На наших глазах XX век меняет кожу, постепенно освобождаясь от старой жизни, старых привычек.
КОНЕЦ века особенно ощущаешь здесь, в Венеции, полной загадок и исторических аналогий. Венеция - это полуразрушенные дворцы, старые мосты среди бледно-зеленой лагуны и солнца. Волна нашептывает печальную музыку исхода прежней жизни, которую вот-вот сменит другая. Венеция - это грустное, но и веселое завершение многих столетий.
Город внешне живет бурно. Первые этажи домов заняты магазинами, кафе, ресторанами, банковскими отделениями. Всюду - многочисленные туристы. По туристическим меркам - это самое знаменитое место в мире. В поисках новизны сюда устремляются миллионы и миллионы людей. Непривычно здесь все: красиво обветшавшие дома вдоль каналов, гондолы-такси, маленькие пароходики, которые снуют здесь, как машины в Нью-Йорке, Париже или Москве. Венеция живет двойной жизнью. Выше первого и второго этажей город практически пуст. Он чернеет глазницами окон полуразрушенных домов-дворцов, заколоченных, закрытых ставнями, а часто и без стекол. По вечерам в Венеции даже страшновато.
Это дорогой город, и туристы предпочитают к вечеру из него уезжать. После двенадцати здесь и делать-то, в общем, нечего. Нет шумных дискотек, не играет громкая музыка. Знаменитые венецианские карнавал и кинофестиваль проходят только один раз в год. Венецианское бьеннале тоже. Так что по вечерам площади пустеют, шум улиц стихает, и создается впечатление вымершего города.
Людей, еще днем катавшихся в гондолах и сидевших в открытых кафе и ресторанах, вечером не видно. Замолкают и голуби, заполнявшие площадь Святого Марка. Где они ночуют? Чьи души уносят с собой?.. Венеция, как когда-то Атлантида, постепенно погружается в воду.
Но Атлантиду никто не видел. Венецию же видишь воочию и почти физически ощущаешь, как миллиметр за миллиметром река времени уносит и эту жемчужину в прошлое...
Когда-то в Венеции бурлила жизнь. В прекрасных дворцах жили знатные люди. Дамы с балконов приветствовали лодочников на лагуне. Здесь происходили битвы тщеславий за место под солнцем.
Сегодня гондольеры в темных одеждах, словно Хароны, перевозят с одного берега на другой десятки и десятки сотен японцев, немцев, русских...
Шоу традиций
ПО ЛАВОЧКАМ, лавчонкам, магазинам и магазинчикам течет лава знаменитого стекла из местечка Мурано. Будто какой-то монстр расплескал это цветное стекло на тысячи мелких брызг, и они растекаются по городу. Рыбки, птички, вазы, бокалы, тарелки, сувениры... Их несметное количество. Туристический конвейер действует безотказно, и каждый увозит из Венеции кусочек стекла, как частицу уходящей Атлантиды. Мурановское стекло известно во всем мире, но похоже, что и это искусство исчезает: хорошего, качественного стекла мало. Прекрасное искусство превращается в ширпотреб, в туристическую принадлежность нашего времени, где все - шоу, все напоказ.
Туристический ширпотреб весьма характерен и для многочисленных кафе, ресторанов Венеции. Вы здесь вряд ли попробуете изысканную пищу. Всюду одно и то же - спагетти и салаты с недозрелыми помидорами. Когда-то наш замечательный сатирик М. Жванецкий сказал, что Россия - это страна вечнозеленых помидоров. Оказывается, что и Италия в каком-то смысле тоже.
Традиций в Венеции много. Традиция - не штукатурить здания, не замазывать дырки в домах. Только церкви более или менее приведены в порядок. Все остальное - это исторический хаос, нагромождение стилей, существующих впритык друг к другу. Пройдя через столетия, архитектурная форма и ритм Венеции сравнялись. И из эклектики родилась цельность.
Удивительно, но вода в лагуне достаточно чистая. При том напряжении, которое она испытывает из-за туристов, не увидишь плавающих банок, пустых бутылок, окурков, оберток из-под конфет и жвачки. Здесь очень следят за чистотой воды. В Венеции много карабинеров, полиции, которые наблюдают за жизнью в городе, но не вызывающе, хотя их присутствие постоянно чувствуется.
Телевизор как мера искусства
ЦЕЛЬ нашего приезда в Венецию - венецианское бьеннале, знаменитые ежегодные художественные выставки. Чем же живет художественный мир накануне XXI века?
Ныне искусство наднационально. И если не видеть надписи над павильонами - финский, датский, норвежский или французский, то определить национальную принадлежность выставленных там произведений искусства невозможно. С народными традициями покончено.
В центре итальянского павильона - огромнейший зал. Он весь белый и заполнен стоящими в кружок, хвостами друг к другу черными гигантскими крысами. Напрягшись, можно понять символику этой композиции. Может быть, эти мутанты съедают останки цивилизации ХХ века?
В других отделах выставки свирепствует телевизор. Вызов, эпатаж в погоне за новым удивляют. В одном из залов на полу - более десятка телевизоров, и на экране каждого - то ли мужчина, то ли женщина: кто чешет спину, кто ягодицы, кто живот, кто руки. Для чего эта интимная подробность человеческого существования заключена в суперсовременную технологию и зачем многочасовое чесание заснято на пленку?
А вот муляж мужчины, одетого в клетчатую рубашку и серые брюки. У него красное лицо и красные руки за спиной. Лицо и руки - из пластмассы. Человек стоит лицом к стене, он как бы загнан в угол. И зритель тоже ощущает себя этим существом, которое зажато в угол, и нет выхода. Что дальше? Что будет в новом веке? Кажется, все уже показано: и чесотка, и крысы, и картины, на которых ничего не изображено. Если у Малевича был "Черный квадрат" как тупик, как сфокусированное в ноль все движение живописи XX века, то здесь этот "квадрат" - просто серый холст.
Американцы не стали мучиться сомнениями, и американский павильон представлен одной идеей, одним художником. Идея, надо сказать, оригинальная, достаточно выразительная и философская. Тема хаоса, тема непредсказуемости мира реализована здесь с убедительной силой. Она трудно улавливалась художниками прошлых времен.
В чем суть? В белые стены павильона равномерно вдавлены кнопки, а из-под карниза стены абсолютно хаотически вылетает ярко-красная, тонкая, как пыль, ядовитая краска. Уловить, когда и в каком месте будет слетать эта пыль, практически невозможно. Мы пытались снять на видеокамеру причудливый полет краски, но у нас ничего не получилось. Художнику таким необычным и в то же время простым способом абсолютно наглядно удалось показать хаос и непредсказуемость нашего мира.
А что российский павильон? Он расположился неподалеку от американского. Кстати говоря, павильоны - как маленькие виллы и очень похожи на наши в амурчиках павильоны на ВДНХ. Здесь несколько комнат.
Автором основной композиции в этом году стал известный художник из Петербурга Сергей Бугаев (Африка). Идея, которую предложил художник, достаточно интересна. Она легко читается и вбирает в себя образ нашего государства - и СССР, и России.
Коммунизм как наркотик
В ЦЕНТРЕ зала на подиуме - огромная металлическая сфера. Пол из стали. Стены павильона - фотографии, отражающие жизнь России, Советского Союза почти за сто лет. Космонавты, спортсмены, чукчи, Ленин, Сталин, Троцкий, Зоя Космодемьянская, стройки, роддом... То есть весь наш вещный мир, к которому мы так привыкли за эти десятилетия. Сверху - проектор, который проецирует на пол кино. На кровати человек, он привязан кожаными ремнями к столу, вокруг врачи пытаются избавить от ломки то ли наркомана, то ли шизофреника. С помощью электрошока. Человек кричит, мучается... Как-то исподволь возникает образ нашей страны, где человек корчится в ломке, пытаясь освободиться от иллюзии жизни, от коммунистического кайфа, который нам, как инъекцию, вводили через искусство, печать, с экранов телевизоров. Этот кайф зарядил нас, мы были одурманены ожиданием призрачного коммунистического будущего, которое так, слава Богу, и не наступило.
Образ, который сотворил Сергей Бугаев, емкий, точный. Чем все закончится: освободимся ли мы от ломки, от этой шизофрении - остается неясным. Мы не видим лица человека в деталях, это как бы молекула нашей жизни - человек, мучающийся среди хаоса на обломках империи, которая называлась СССР.
А в другом зале русского павильона - некие авантюристы (по-другому назвать их не могу) со знаменитыми фамилиями Комар и Меламид. Давно живущие в Америке, они выставили так называемые произведения искусства - фотографии, сделанные обезьяной Микки. Фотографии размером с обыкновенную открытку. В большом выставочном зале их штук шесть. Павильон кажется пустым. Недаром и посетители его не жалуют. Разглядеть что-нибудь на этих маленьких открытках, где обезьяна случайно сфотографировала или маковку собора Василия Блаженного, или еще какую-нибудь деталь Красной площади, невозможно. Опять же хаос, случайность, но сделано все это абсолютно невыразительно. Просто диву даешься, как в Венеции, на бьеннале, где такая дорогая выставочная площадь, этим двум с позволения сказать художникам удалось поместить такие "произведения". Неужели среди десятков тысяч художников России не нашлось талантливых людей, которые могли быть выставлены на бьеннале и представлять здесь русское искусство?! Грустно и печально.
Венецианское бьеннале еще раз показало, что и современное искусство, которое спешит заменить собой искусство прошлое, пока что в тупике. Оно загнано, как тот человек с красным пластмассовым лицом, в угол. На рубеже веков искусство тоже меняет кожу, и сквозь старую уже просвечивает новая. Что принесут с собой компьютер и телевизор? Что принесет новая технократическая религия?
...Когда-то Венецианская республика процветала, потом центр культуры сместился. Венеция хиреет, уходит под воду. И только любопытство человека вечно. Вот почему тысячи людей приезжают сюда, чтобы насладиться патиной прошлой цивилизации, обновить душу, подышать воздухом стародавних времен и еще раз убедиться в том, что жизнь многообразна, быстротечна, сменяема. А что там, за горизонтом, понять нам не дано...
Голландия. Амстердам. Столица любви и синих роз...