В ТЕАТРЕ "Школа драматического искусства" дают премьерный спектакль "Моцарт и Сальери". Общеизвестна легенда об отравлении гениального Моцарта завистником Сальери. Основываясь на ней, Пушкин написал одно из своих самых драматических произведений. Не важно, что исторически доказана несостоятельность детективной части этой легенды. Однако существуют произведение русского гения и божественный "Реквием" Моцарта. Фактически на эту тему спектакль Анатолия Васильева, который трудно определить по жанру достаточно точно. Что это: пьеса с большим количеством музыки, сочиненной Владимиром Мартыновым, или музыка самого Мартынова, вдохновленная поэтикой Пушкина? Трудно сказать... Спектакль идет более двух часов без антракта и держит переполненный зал в неослабном напряжении. Режиссер, композитор, актеры, музыканты (в спектакле участвуют группа "Opus Posth", ансамбль древнерусской духовной музыки "Сирин") сначала парадоксально, а затем, вводя зрителей в фатальный ритм сценического действия, убеждают нас в вечности и безысходности проблемы, которую я обозначу как Гений и Злодейство. Понятия эти не персонифицируются, а скорее обсуждаются на высочайшем философско-музыкальном уровне. Позволю себе цитату, без которой невозможно понять смысл трагедии Пушкина в интерпретации Анатолия Васильева. Вот слова Моцарта, написанные им незадолго до смерти: "Моя голова раскалывается, разговариваю с трудом и не могу отогнать от глаз образ неизвестного. Постоянно вижу его перед собой, он меня умоляет, торопит, с нетерпением требует от меня (работу). Продолжаю, потому что сочинение мне менее утомительно, чем праздность. Впрочем, мне нечего больше бояться. По всему чувствую, что бьет мой час, я готов умереть, я кончил прежде, чем воспользовался своим талантом". Актеры в спектакле Анатолия Васильева не "декламируют с выражением", а произносят текст, словно скандируя. Сначала это удивляет, настораживает, а потом понимаешь, что это единственный способ дословно довести до публики философскую пушкинскую мысль. Непривычное становится прекрасным художественным явлением, сродни простой, глубокой и чрезвычайно содержательной музыке Владимира Мартынова. Создается впечатление, что ты попал не в театр, а на храмовое представление чудесной мистерии, где все компоненты хороши, где не шокирует даже дьявол, выскакивающий в натуральном обличье тогда, когда отравленный и ничего не подозревающий Моцарт собирается домой и вот-вот прозвучат слова Сальери: "Ты уснешь надолго, Моцарт". Зрительный зал, как бы он ни был мал, поражает тишиной во время спектакля, и она словно материализуется в воздухе. Нет ни удивления, ни восторгов, а только абсолютное, решаюсь сказать, понимание того, что задумали постановщики. А они не просто укрупнили "Маленькую трагедию" Пушкина. Они сделали ее вселенской.
"МОЦАРТ И САЛЬЕРИ", Театр "Школа драматического искусства",MMM.
Тест на настоящее кино
ФИЛЬМ Андрея Разенкова "Тесты для настоящих мужчин" снят настолько твердой и профессиональной рукой, что называть режиссера дебютантом как-то не поворачивается язык. Хотя вряд ли в данном случае эта рука - абсолютная владыка. Есть еще неожиданный, загадочный сюжет и тщательно прописанные, емкие диалоги Валентина Черныха, виртуозная камера Маши Соловьевой, точная, яркая работа художника Дениса Кладиенко и музыка Адриана Корчинского, с одной стороны, настолько органично входящая в картину, что, кажется, кое-где даже становится "ведущей", и с другой стороны - вполне самоценная именно как музыкальное произведение.
Клипмейкеры в большом кино превратились у нас в настоящую генерацию, имеющую свое направление, свой творческий почерк и, соответственно, свои "детские болезни". Разенков, несомненно, к этой когорте принадлежит, но его картина выгодно отличается от большинства работ его "сослуживцев" именно тем, что не распадается на серию клипов, для сходства с фильмом связанных, часто непрочно и беспомощно, музыкой и сюжетом. "Тесты для настоящих мужчин", именно клип, смотрятся на одном дыхании, но являются при этом настоящим "большим фильмом". Жанр которого, кстати говоря, определить довольно сложно - то ли психологический триллер, то ли мелодрама с детективным сюжетом - в общем, типично русская болезнь, частенько являющая собой то ли нелюбовь к жанровому кино, то ли неумение его снимать. Но ни то, ни другое опять-таки не имеет отношения к фильму Разенкова. Здесь переплетение жанров обогащает кино, делает его загадочным, выразительным и притягательным. Разенков с картинкой работает на редкость тщательно, а актеров вроде бы "отпускает". И здесь опять-таки вполне возможный проигрыш оказывается выигрышем благодаря точному подбору актеров. Все они обладают ценным свойством: каждый из них - не послушный исполнитель и не бесцеремонный лидер, а чуткий соавтор. Николай Еременко и Виталий Соломин, с юных лет вроде бы и не играющие маленьких ролей, тоже проходят своеобразный тест. Их работы напоминают, что нет маленьких ролей - есть маленькие актеры. Эльвира Болгова - умопомрачительно красивая девушка-загадка - справилась с очень трудной актерской задачей. Анна Каменкова, которую в кино снимают до обидного мало, показывает такой класс игры, что режиссеров, не замечающих ее, остается только пожалеть. И наконец, Алексей Серебряков, тоже ни в каких тестах давно не нуждающийся, тем не менее их проходит. В фильме Разенкова герой Серебрякова - настоящий супермен, который тем не менее не машет кулаками, а думает, наблюдает, анализирует, принимает решения - и почти все это на крупных планах, с закадровым текстом. И угловатая бойцовская угрюмость более ранних серебряковских персонажей здесь обернулась улыбчивой уверенностью зрелого, сильного мужчины. Так что тестов получилось сразу два: на смену амплуа и на слегка запоздалую смену статуса - из "молодых" в мастера.
"ТЕСТЫ ДЛЯ НАСТОЯЩИХ МУЖЧИН", премьера - в марте в Киноцентре и в к/т "Ударник" MM.
Римские катакомбы в Москве
В ПУШКИНСКОМ музее впервые демонстрируется коллекция акварельных копий с раннехристианских фресок Рима. Оригиналы, разбросанные глубоко под землей в лабиринтах римских катакомб, постепенно погибают. Теперь мало кто, даже отправившись в Италию, рискнет блуждать по мрачным подземельям, по этим каменным кладбищам, чтобы ознакомиться с изрядно облупившимися творениями первых христиан. Коллекция акварелей, извлеченных на свет Божий из музейного хранилища, максимально точно воспроизводит изображения, какими они были более ста лет тому назад. Федор Рейман совершил подвиг во имя искусства, посвятив 11 лет жизни скрупулезному копированию. Он потерял здоровье, часами сидя в затхлых, холодных и сырых помещениях, испортил зрение, работая при свечах, но создал 117 листов нежных и радостных акварелей. Фрески, относящиеся к I-V вв., представляют собой свободный творческий поиск христианских художников. Тогда еще не были выработаны строгие каноны в изображении библейских персонажей. Живые и оригинальные рисунки подкупают изысканной простотой и человечностью. Рейман стремился воспроизвести мельчайшие особенности фактуры древних фресок, все нюансы цвета, работая при этом в технике, не позволяющей вносить в рисунок никаких исправлений.
Копии были заказаны художнику будущим основателем Музея изобразительных искусств Иваном Цветаевым. Будучи филологом-антиковедом, он задумал издать атлас раннехристианских росписей. Однако этот проект так и не был воплощен в жизнь. И теперь сотрудники Пушкинского музея надеются осуществить его, оправдав тем самым героические усилия Реймана.
"ПОД СВОДАМИ РИМСКИХ КАТАКОМБ", ГМИИ им. Пушкина, MMM, до 9 мая.
Бурков мечтал сыграть Гамлета
ГЕОРГИЙ БУРКОВ не сыграл героических, этапных, эпохальных ролей. Он не стал кумиром времени. Не стал и героем-любовником, из тех, кого осыпают цветами и атакуют записками поклонницы. Припомните с ходу его роли - Губа в "Калине красной", "продавший за машину Родину" герой в "Гараже", в "Печках-лавочках" - вор, "авиаконструктор с железнодорожным уклоном", пьяница Робинзон в "Жестоком романсе"... Этакий уголовно-алкогольный уклон. Ему часто приходилось играть персонажей малоприятных. А в жизни он был застенчивым, нежным, ранимым и мудрым, очень начитанным. Он был философом и эрудитом. Страсть писать - с детства. Потому и опубликованные дневники, записные книжечки, которые он вел всю жизнь, - не открытие для тех, кто знал его близко.
Его супруга, актриса Татьяна Ухарова, прожившая с ним жизнь, вспоминает свое первое впечатление от него - в фойе Театра им. Станиславского (куда он был приглашен из провинции) стоял у доски объявлений и читал распределение ролей человек в свитере. Он напомнил ей учителя, библиотекаря: "Худой, сутулый, странный человек в очках, он был совершенно не похож на артиста". Он сыграл вскоре с нею в этом театре в "Маленьком принце" Лиса, который сказал: "Мы в ответе за тех, кого приручили".
Казалось, он вытянул выигрышную карту: "Зигзаг удачи", "Старики-разбойники" у Рязанова - но так и не стал его героем, играл лишь эпизодические роли, а в компаниях был балагуром и хохмачом. Ему говорил Шукшин: "Жор, ты должен писать, ты так здорово рассказываешь. Я так не могу". Они сыграли в паре в фильме "Они сражались за Родину". Бурков очень тяжело пережил смерть Шукшина.
Бурков действительно был прекрасный рассказчик. Но в своих записях, можно назвать их домашними, он этот дар не использовал. Нет привычных актерских баек, дрязг и интриг, нет глумливых, как водится в актерской братии, оценок-характеристик братьев по цеху. Он - романтик, мечтал создать свой театр, мечтал заниматься режиссурой, писать пьесы. Вот разброс его ролей и тем: "Иван Грозный, Аввакум, Рублев, Петр I, Распутин, Толстой, староверы, народники, Горький с его хождениями по Руси, декабристы, Достоевский..."
Но судьба его, к величайшему сожалению, - это цепь нереализованных возможностей, несыгранных ролей. "Я готов сыграть Гамлета, Ван Гога, Дон Кихота, Фауста, Мефистофеля, Мастера, Федю Протасова, Годунова, царя Федора и проч., и проч. Я готов и отвечаю за гениальность исполнения. От силы, от уверенности, от безграничности собственных возможностей захватывает дух. Мне не страшно опуститься на самое дно человеческих страстей... Все мои роли должны быть совершенны". А теперь, возвращаясь к тому, что было сказано выше, вспомним его роли... Но и в них он - уникален.
В изданных дневниках поражает несоответствие между тем, что сделано, сыграно, с тем, что задумано, выношено, вымечтано. В них - калейдоскоп личных, глубоких и своеобразных размышлений артиста о жизни, Отечестве (не боюсь пафоса - он думал и вбирал в себя все касающееся России, всегда), о кино его времени, о литературе (всю жизнь он много читал и осмысливал прочитанное). Он почти ничего не сделал из того, что декларировал, что задумал: "Все мое несчастье в том, что я живу, как ночная бабочка, которой суждено жить в дождливую ночь".
ГЕОРГИЙ БУРКОВ. "ХРОНИКА СЕРДЦА", "Вагриус", MMM.
"Мастер" пропустил вперед "Идиота"