Всенародная популярность Марка Захарова и Лейкома уникальна и феноменальна. Тем более - в государстве, где театр вовсе не является самым массовым и популярным из искусств. В 70-х годах, когда Захаров пришел в Ленком, за театром закрепилась репутация "неудобного" для властей, смелого, авангардного, "театра фронды". Ленком любили за откровенную оппозиционность, дерзкую, радостную театральность, обожали ленкомовских звезд. По поводу почти каждой новой постановки Захарова регулярно "вызывали на ковер", а спектакль по пьесе опальной Л. Петрушевской "Три девушки в голубом" закрывали четыре раза!
Ленком пережил сегодня смену эпох, пресловутую коммерциализацию - в его историческом здании теперь и ночной клуб, и ресторан. Ленком любят и спонсоры, и власти. В "Ленкоме" всегда аншлаги, всегда успех.
- Марк Анатольевич, вы любите цитировать фразу Вл. И. Немировича-Данченко: "Нам нужен успех!". Похоже, это главный ваш лозунг в жизни и в творчестве. Есть ли у вас фирменный рецепт успеха " от Марка Захарова"?
- Прежде всего, необходимо обладать определенным мужеством и делать спектакли с антрактом. Главное в современной режиссуре: чтобы зрители в антракте не расходились.
Но самое главное в рецепте театрального успеха - нечто совершенно неуловимое, непостижимое и даже не могущее быть опознанным и логически обоснованным. "Наитие", как сказал бы великий Михаил Чехов.
- И вы попросту не имеете уже права на пробу, ошибку, неудачу? На неожиданный "антизахаровский" эксперимент?
- Ленком напрямую финансируется правительством Москвы. Принимать от мэра деньги с хитрой улыбкой и коварной целью закатить ему грандиозный провал - таких задач я еще перед собой не ставил, хотя задача интересная.
Тем не менее каждый новый замысел должен нести в себе элемент веселого или мудрого сумасшествия, иначе можно превратиться в скучный театр второго эшелона. Одна из моих режиссерских заповедей - борьба со зрительским прогнозом.
Надеюсь, что сценическая фантазия по "Игроку" Ф. М. Достоевского, над которой сейчас работаю, как и уникальный драматургический бред Нины Садур на тему "Мертвых душ" Н. В. Гоголя, будут поставлены "вопреки ожиданиям", чего и ожидают наиболее прозорливые зрители.
- Ленком сегодня - театр вне критики, модный, престижный, элитарный. Изменилась ленкомовская публика - это "новые русские", политики, бизнесмены...
- Не согласен, что Ленком сегодня - театр вне критики. Скорее, это полигон для критиков - особенно для тех, кто хочет во что бы то ни стало зашевелиться и обратить на себя внимание.
Своих зрителей мы, слава Богу, не потеряли, хотя я боялся и боюсь этого уже двадцать с лишним лет. Мне даже надоело этим заниматься. Не огорчаемся, если в театр заглядывают известные политики и любимые народом телезвезды. Ласково встречаем и людей с мобильными телефонами и специально улыбаемся в надежде, что они их отключат во время действия. Не всегда наши надежды оправдываются. Иногда телефоны звонят, но мы не обижаемся, понимаем: звонят родственники - узнать, живы ли?
Как я ни пытаюсь разжечь в себе ненависть к "новым русским" - у меня пока не получается. Потому что есть на свете предпринимательские структуры, и прежде всего Тельман Исмаилов, активно поддерживающие Ленком во всех его творческих замыслах.
Наш основной и любимый зритель остался прежним - студенты и пенсионеры. Наши билеты за пределами кассы продаются по чудовищным договорным ценам, но основной зрительский контингент наловчился доставать их не за валюту, а за установленную нами вполне умеренную плату.
- Кстати, наши читатели (ваши зрители) как раз интересуются: как, где доставать билеты в Ленком? И именно не за валюту...
- 50% билетов мы отправляем в городские театральные кассы (МДТЗК). Из них половина распространяется через фирму "Арба" при Союзе театральных деятелей РФ. 10% еженедельно по субботам через кассу Лейкома поступает в предварительную продажу. Дополнительно сорок билетов ежевечерне продается по льготным ценам инвалидам и участникам ВОВ, а также другим категориям лиц, имеющим льготы. Оставшаяся часть "бронируется" и продается работникам театра.
- Ленком всегда, даже в самые застойные годы, все-таки оставался театром благополучным. Получается, вы создали "театр на все времена"?
- Быть всегда "ко двору" в нашей изменчивой многострадальной истории невозможно. "Ленком", начиная с 1974 г., был популярен при Брежневе, Андропове и Черненко. Однако публиковать рецензии на спектакли "Тиль", "Юнона" и "Авось", "Три девушки в голубом" и некоторые другие в прессе строго запрещалось. Играть те спектакли, которые особенно раздражали партноменклатуру, разрешалось раз в месяц в строго отведенные дни, определяемые отделом культуры МГК КПСС. Почти все зарубежные гастроли отменялись. Идейно-порочная репертуарная политика "комсомольского" театра и мое личное персональное дело рассматривались на бюро МГК. А после премьеры "Тиля", когда готовилось решение о моем снятии, мне даже предложили незаметно перейти в Театр оперетты. Но Бог миловал.
Художественный успех при коммунистическом режиме у всех и всегда был сопряжен с риском. Но не надо огорчаться, возможно, мы еще испытаем сильные и запоминающиеся ощущения.
- Марк Анатольевич, честно говоря, несколько удивляет ваша общественная активность при режиме нынешнем - вы и советник, и участник, и член всяческих структур, и дежурный публицист. Чехов-то писал, что художнику от политики следует разве что обороняться...
- Возможно, это справедливый упрек. Я был захвачен перестроечной эйфорией: очень уж не хотелось и до сих пор не хочется возвращаться под пресс партийно-цензурного аппарата.
Если заняться углубленным самоанализом, может быть, одного только театра мне всегда было мало. Отсюда - хождение в кинематограф, в театральную педагогику, в публицистику и даже в политику. Последнее - опасно. Но если в будущем борьбу за верховную власть в стране будут вести такие политические деятели, как Г. Попов, Г. Явлинский, Ю. Афанасьев, Ю. Лужков, Е. Гайдар, Н. Михалков или А. Солженицын - близко к политике не пойду.
А "обороняться от политики" - не лучшая мысль великого Чехова. Любимый ленинский писатель Н. Чернышевский звал Россию к топору, от которого Антону Павловичу было бы трудно обороняться, доживи он до 1918 года или, того хуже, до незабываемого 1919-го!
- Вы о чем-нибудь жалеете? Кому-нибудь завидуете - разумеется, "белой" завистью? Чего-нибудь страшитесь?
- Жалею, что, веруя в Бога, не умею молиться. Что не владею иностранным языком - разговариваю с иностранцами, как дикарь. Что не сумел прочесть и уже не одолею вторую часть "Фауста" И. Гете, труды А. Лосева и некоторых других философов. Что, вероятно, не сумею посетить могилу моего деда (отца матери), который, будучи белым офицером и отступая с армией Колчака, угодил в австралийский город Брисбен.
Завидую постоянно, причем черной завистью, Бобу Фоссу, создателю фильма "Кабаре", и Милошу Форману, автору великого кино "Пролетая над гнездом кукушки". Впрочем, по мере написания этой фразы моя черная зависть постепенно белеет, потому что уметь радоваться чужому успеху - наиважнейшая заповедь в искусстве. И я ей следую.
- "Времена не выбирают", попятно, но все-таки - вам комфортно, уютно в нашем сегодняшнем времени?
- Принимать и приветствовать время, в котором живешь, в России может только сумасшедший. Во мне намешано несколько кровей, но преобладает славянская, поэтому я редко бываю чем-то доволен.
Человеку не удалось поумнеть за последние тысячелетия. Разрушительные, агрессивные инстинкты не сумел подавить технический и духовный прогресс. Последний, кстати, у меня под большим сомнением, хотя я оптимист до мозга костей, что говорит о моей ограниченности и особенно тревожит.
ШУТЛИВЫЙ КОММЕНТАРИЙ. Новогодние роли политиков