Рассказывают потерпевшие кораблекрушение на "Адмирале Нахимове".
Человеку свойственно привыкать ко всему. И порой получается так, что уже не интерес, не желание и даже не долг начинает руководить его действиями, а могучая сила инерции.
У одних она может привести к безответственному отношению к доверенным им жизням сотен людей. У других - к беспомощности перед лицом внезапно возникшей опасности.
Рассказ трех пассажиров парохода "Адмирал Нахимов" мы публикуем не для того, чтобы пощекотать нервы читателям. Испытание, которое пережили эти люди, показало, насколько каждый из нас должен быть готов к действию в экстремальной ситуации.
Е. ЕВСТАФЬЕВ, повар. Мы целый день провели в Новороссийске, посетили Малую землю. Выло жарко, и когда вернулись на пароход, моя жена ушла в каюту отдохнуть, а я с друзьями остался смотреть встречу с ветеранами войны, которая проходила на корме. Там был небольшой концерт, играла музыка, пары кружились в вальсе... Концерт кончился, и, прежде чем пойти спать, мы остановились у правого борта покурить. Вечер был теплый, кругом видны огни громадного порта, спать не хотелось. И тут мы увидели луч прожектора, который светил с нашего парохода на какое-то судно. Большое судно, черное - знаете, я так себе "Летучий голландец" представлял. И идет оно прямо на нас. Не то чтобы мы испугались, нам и в голову не приходило, что может быть столкновение, просто отошли в сторону. И лишь чуть позже стало ясно, что сейчас будет удар...
М, ЛЕБЕДЕВ, научный работник. Нас было четверо - два парня и две девушки, В тот вечер мы ходили в кино, смотрели фильм о танкисте Ази Асланове. А потом пошли в бар. Кстати, все бары на корабле были безалкогольные. Мы пошли в "Кристалл", который был в носовой части корабля. Сели, сделали заказ, девушки пошли танцевать, а мой приятель вышел. И тут удар... Корабль качнуло, кто-то из танцующих оперся о столик, у кого-то пролился фруктовый коктейль. И погас свет. Хотелось выйти и посмотреть - что же случилось. Но как уйти, не расплатившись? Я пошел к стойке, и тут вдруг бармен закричал: "Всем покинуть помещение!" И кто-то, хорошо ориентировавшийся в темном лабиринте коридоров и лестниц, повел нас к выходу на палубу. Наверняка это был кто-нибудь из команды-сами мы вряд ли нашли бы дорогу...
Е. ПЕРЕЛЬМИТЕР, инженер. Я была в кормовом баре "Рубин" с двумя подружками. Заказали кофе и только пригубили, как почувствовали, что корабль вздрогнул. Никто не понял ничего, не было ни паники, ни криков - просто в голову не могло прийти, что может случиться что-то страшное. И тут погас свет...
Е. ЕВСТАФЬЕВ. Я бежал вдоль борта и внутренне ждал удара. Думал, что могу упасть, удариться обо что-нибудь головой. Но удар, как ни странно, показался не сильным. Знакомые, с которыми я был, потом говорили, что я стал метаться, растерялся, - не помню этого. Была только одна мысль, что внизу в каюте жена. А она не умеет плавать...
Я схватил какой-то спасательный круг и ринулся вниз. Помню, кричал в коридоре: "Авария! Спасайтесь!" Вбежал в каюту. Жена сидит в потемках, накинула на плечи халатик. Я говорю: "Что же ты сидишь! Быстрее собирайся!" А она: "Жду, когда свет дадут..." И тянется куда-то под койку. Я ей: "Да брось ты эти вещи! Накинь что-нибудь и бежим". Сунул паспорта в задний карман, схватил жену и бегом наверх. По коридору бежали люди, Не много людей, давки не было. Все стремились быстрее выйти на верхнюю палубу...
После удара сухогруза пароход "Адмирал Нахимов" семь минут держался на плаву. Семь минут было отпущено людям для спасения. Те, кто по тем или иным причинам не смог за это очень короткое время выйти на верхнюю палубу, уже никогда не расскажут о том, что творилось внутри корабля.
Е. ПЕРЕЛЬМИТЕР. И тут подружка моя говорит: "Хотела приключений - так вот они!" Пробежал кто то из команды. "Улыбаетесь, - говорит, - а ведь не до шуток".
Матросы бежали куда-то наверх и бросали в воду плотики, которые автоматически надуваются на воде. Много они их сбросили. Теперь-то я знаю, что не будь этих плотов, то спаслось бы гораздо меньше пассажиров. Что было дальше - не помню. Накрыло водой, я выныривала несколько раз, за меня цеплялись. Я снова уходила под воду. А потом вынырнула - и прямо у моего лица - борт плотика. Тут меня схватили за шею, я испугалась, что снова кто-то за меня уцепился, но это был матрос из команды - он меня спасал.
М. ЛЕБЕДЕВ. Мы стояли у поручней левого борта. Никто не знал, что делать, - не было ни команды, ни объявления по трансляции или в рупор. По кинофильмам мы привыкли, что вот сейчас что-то сделают - и все будет нормально. А дело пассажиров - не паниковать.
Е. ЕВСТАФЬЕВ. Знаете, я почему-то запомнил белый, как лист бумаги, борт на фоне темной воды, по которому ползли пятнышки людей. Многие сделали, как я, - перелезали с палубы, которая становилась все круче и круче, на левый борт и по иллюминаторам, по каким-то неровностям корпуса спускались к воде. А потом пароход ушел под воду, и стало страшно - какая-то толчея вокруг, вижу: кто-то хватается за спасательный круг, в котором моя жена, доски всплывают, мусор...
М. ЛЕБЕДЕВ. Самый страшный момент - это когда пароход лег на правый борт. Все, кто был на палубе, посыпались вниз, ударяясь о выступающие части, надстройки. Туда же падали не закрепленные на палубе предметы. Я держался руками за поручни и видел, как быстро поднимается вода. Почему-то все воспринималось в каком-то лиловом цвете, нереально, будто это происходит не с тобой...
Те, кто был на носу парохода, практически все были без спасательных жилетов, и в воде были и умеющие, и не умеющие плавать. И страшно, когда чувствуешь чье-то тело рядом и ничем не можешь помочь...
Е. ПЕРЕЛЬМИТЕР. Меня поразила тишина. Были, конечно, крики, шум, всплески воды, но почему-то казалось, что кругом очень тихо. И огни порта вокруг.
М. ЛЕБЕДЕВ. Я весь измазался в мазуте и краске. Очутившись в воде, даже не скинул ботинки - казалось, что пораню ноги о всякие доски с гвоздями, мусор, консервные банки...
Е. ЕВСТАФЬЕВ. Мы отгребли в сторону. Кругом плавали люди. Хорошо еще, что воронки не было, когда пароход ушел под воду, не затащило в глубину. И тут увидели плотик, весь облепленный людьми. Стали подгребать к нему. Наконец я уцепился за веревки, которыми опоясан плотик, и буквально повис на руках.
М. ЛЕБЕДЕВ. Не все, кто попал в воду, спаслись. Сказалась тут, очевидно, и огромная нервная нагрузка, когда сердце не выдерживало сознания потери близких и кошмарности происшедшего, и неумение плавать. Но погибших было бы значительно больше, если бы на пароходе были пьяные.
Е. ПЕРЕЛЬМИТЕР. Тот матрос, который меня спасал, не залезал в плотик, а постоянно отплывал куда-то и подтаскивал к нашему плоту людей. Так и не спросила его имени, не знаю, кто он, но так хочется его поблагодарить...
М. ЛЕБЕДЕВ. Странно, когда кругом огни, до порта, кажется, рукой подать, а куда плыть - не знаю. Очки сам смахнул, еще когда первый раз окунулся, вижу плохо. Лег на спину и стал ждать...
Е. ЕВСТАФЬЕВ. К нам еще плотик прибился. Люди уже успокоились, разговаривают, вспоминают, как все было. Я за жену боялся - она мерзлячка у меня, простудится еще. Нашлось место на плоту, подняли ее туда... Сколько мы так плавали - не знаю, не меньше полутора часов прошло, как спасатели подоспели.
Е. ПЕРЕЛЬМИТЕР. Катер к нам подошел, и оттуда крикнули: "Продержитесь еще?". Мы ответили: "Да!" И они стали подбирать тех, кто поодиночке плавал. А потом и нас вытащили. На палубе укутывали во что-то, чтоб не замерзли.
Е. ЕВСТАФЬЕВ. Подошли катера, стали вытаскивать людей. А у меня руки затекли, пока за плотик держался. Ухватился за веревку и никак подтянуться не могу. Меня тащат наверх. А тут голос жены слышу: "Женя, Женя!" Она на другой катер попала и потеряла меня из виду...
М. ЛЕБЕДЕВ. Я долго плавал. Не меньше двух с половиной часов. Тут рядом со мной парень с девушкой за плотик держались. Так он ей говорит: "Если спасемся - выходи за меня замуж". Не удивляйтесь: мы же как родные все стали. Такое у нас чувство братства появилось...
А потом и катер подошел. Я пробрался к корме и ухватился за висящую на ней покрышку от автомобиля. Лезу наверх, сил нет. Хорошо, спасатели помогли - вытащили прямо на кнехты...
Е. ПЕРЕЛЬМИТЕР. Я когда их увидела, то испугалась - все измазаны сине-зеленой краской, в мазуте. Но такое было чувство общности - обнимались все, плакали, знакомые и незнакомые. Ведь мы фактически заново родились.
М. ЛЕБЕДЕВ. Для нас было сделано все, что в человеческих силах. Организовали жилье, питание, связь с родными. Даже такую на первый взгляд мелочь, как очки, мне сделали за три часа. Прямо в гостинице лежали бланки телеграмм - мы их заполнили. А родные наши, как потом выяснилось, получили их через 20 минут.
Е. ЕВСТАФЬЕВ. Очень душевно к нам отнеслись. Никто не приставал с расспросами, не любопытствовал как и что. Утром нас отвезли в баню. Тех, кто был вымазан краской, быстро очистили химики. Прямо в гостинице привезли вещи из магазинов - на 100 рублей мы могли выбрать одежды. И еще по 20 рублей выделили на расходы.
Е. ПЕРЕЛЬМИТЕР. Когда вернулись в Москву, то прямо на вокзале нас встретили, отвезли по домам. На работе предоставили материальную помощь в размере месячного оклада, должны, говорят, оплатить стоимость пропавших вещей. Профсоюз выделил путевки - можем сейчас ехать отдыхать, куда захотим.
М. ЛЕБЕДЕВ. Сейчас бы я сделал все по-другому. Появился опыт. Пусть горький, но опыт. Нет уже у меня той размягченности, что была раньше, нет того чувства, что плохое может случиться только с другим, а не со мной. Теперь, пожалуй, я бы больше думал не о том, как выжить самому, а как спасти других. Все было бы по-другому...
Один на льдине среди моря