Каким видит художник свое место в перестройке? Утрачивается ли в настоящее время интерес к поэзии? На эти и другие вопросы наш корреспондент попросил ответить известную советскую поэтессу Б. АХМАДУЛИНУ.
КОРР. Белла Ахатовна, ваше поколение вошло в поэзию бурно, стремительно. Считаете ли вы, что все решил характер поэтов, их талант, или определяющую роль сыграло время послесталинских перемен?
АХМАДУЛИНА. Я полагаю, что перемена во времени содействовала появлению нашего поколения. Возникли новые имена в литературе, но не следует забывать, что тогда еще были живы А. А. Ахматова, Б. Л. Пастернак. Конечно, время помогло, а все остальное зависело от характера, личности самих поэтов.
КОРР. Тридцать лет назад наблюдался повышенный интерес к поэзии. Поэты тогда были, можно сказать, глашатаями процессов обновления жизни. Сейчас же, в эпоху перестройки, люди взахлеб читают газеты, журналы, ища в них прежде всего не стихи, а статьи. Выходит, поэты сдали былые позиции?
АХМАДУЛИНА. Не думаю, что читатели и слушатели утратили интерес к поэзии. Мне даже кажется, что публика стала намного тоньше. Не обязательно собираться на стадионах, чтобы слушать стихи. Когда-то такое было, я тоже читала в Лужниках перед многотысячной аудиторией. Но это была дань времени. Поэты не сдают позиций. Истинный поэт - всегда поэт, он не может перестраиваться, хотя меняться он может.
КОРР. Сейчас напечатали множество романов и повестей, долгие годы лежавших в издательствах. Но нередко слышишь вопрос - нужно ли печатать все подряд? Ваше мнение на этот счет?
АХМАДУЛИНА. Чем больше будет напечатано хороших книг, тем лучше. Возможно, кому-то что-то не нравится. Это не беда. Но читатель должен иметь возможность читать то, что ему хочется.
КОРР. И все-таки. Белла Ахатовна, как было бы хорошо, если бы вместе с этим у нас существовала настоящая литературная критика, помогающая читателю, критика, независимая от тех или иных конъюнктурных соображений.
АХМАДУЛИНА. Да, эстетический вкус вырабатывается при помощи свободной критики. И первое требование к ней - она должна быть талантливой и жить за счет собственного таланта, а не за счет того, кого она ругает или хвалит. Ведь если вспомнить прошлое, критики, можно сказать, сами участвовали в гибели Маяковского, а потом возвеличивали его имя.
КОРР. Сейчас не стало запретных тем. Ведь к этому нужно привыкнуть, внутренне перестроиться.
АХМАДУЛИНА. Я писала обо всем. Для меня ни тогда не было запретных тем, ни теперь их нет. Сейчас у меня много напечатанных стихов. Раньше, когда какие-то стихи отвергали, я думала, что это к лучшему, и не сильно огорчалась. Теперь радуюсь за других, ведь возможность выхода хорошей литературы к читателю - благо. И это обязательно скажется на жизни людей, на общей нашей духовности.
Но все же литература - литературой, а жизнь - жизнью. Ведь поэт, художник - "плоть от плоти сограждан усталых". И хочется, чтобы и жизнь, и литература изменились к - лучшему. Продолжая ответ на вопрос, скажу, что растерянности я не ощутила. Конъюнктура меня не волнует. И лично мне не стало легче или труднее. Литература - не погода, чтобы меняться в зависимости от направления ветра. Есть вечные законы, вечные истины, вечные темы. Писатель, независимо от того, русский он или американский, если он настоящий писатель, всегда верен долгу, назначению, совести и никогда не думает о своей выгоде, не подстраивается под время. Он его отражает. Но это нечто другое.
КОРР. Раньше можно было увидеть ваши стихи в журналах, но книги выходили крайне редко. Как теперь?
АХМАДУЛИНА. Сейчас у меня много публикаций в журналах, в газетах. В ближайшее время выходит сразу три книги: в издательстве "Советский писатель" - "Сад" и "Избранное", и книга в "Художественной литературе". Печальная шутка: у меня напечатано в периодике даже больше, чем я написала.
КОРР. Что вы имеете в виду?
АХМАДУЛИНА. Кто-то пишет письма в редакции, которые подписывает моим именем, и они появляются в печати. Я преднамеренно не называю газет, где они публиковались, ибо не хочу, чтобы были неприятности у доверчивых сотрудников отдела писем.
КОРР. Подобное письмо пришло и в "АиФ". И сотрудники отдела писем позвонили вам домой...
АХМАДУЛИНА. Искренне признательна. Пользуюсь случаем, чтобы обратить на это внимание других редакций. Дело не в авторе этих писем, какие бы цели он ни преследовал, а в ответственности тех, кто эти письма публикует.
КОРР. Перестройка идет сейчас во всех сферах. Затронула ли она писательский мир, как вы считаете? Не превратится ли это в сведение личных счетов? Слишком уж накалилась атмосфера в писательском кругу.
АХМАДУЛИНА. Как всякий человек, который желает блага 'своим соотечественникам, я искренне надеюсь, что это благо коснется всех людей. Что касается писательского мира, то я имею счастье знать и любить только тех писателей, которые никогда не сводили ни с кем счетов и радовались успеху и славе коллег. Взять счастливый пример - Андрей Битов. Это время для него благоприятно. Но он - и счеты, он - и корысть? Несовместимо! Мы умеем вместе и печалиться, и ликовать. То же могу сказать об Олеге Чухонцеве, Александре Кушнере, других досточтимых моих друзьях и коллегах.
КОРР. Вы пишете стихи, прозу, появляются песни на ваши слова. Нет ли потребности, желания попробовать себя в каком-то новом жанре, виде литературы, искусства?
АХМАДУЛИНА. Песни я специально никогда не писала. Не умею, хотя и желала бы. А появляются потому, что берут мои слова, придумывают к ним музыку. А вот писание прозы, уровень прозы - это доказательство зрелости. К ней кто-то приходит раньше, кто-то позже. Я иногда чувствую непреодолимую тягу к прозе, но, видимо, во мне есть какой-то изъян, который пока мешает мне предаться этой работе так, как я об этом мечтаю.
А стихи не пишутся, а происходят. И тут важно состояние. Недавно я отдыхала вместе с А. Кушнером. Он говорил: "Посмотрю на море - и возникает стихотворение". Я всегда восхищалась Кушнером, его поэзией. Но мне мало посмотреть, чтобы писать. Мне нужно уединение. Мне необходимо куда-то уехать из Москвы, туда, где другая жизнь, горше, чем в столице. Много писала в Тарусе, в Карелии, в Вологодской области. Но дело не в каких-то определенных местах. А, наверное, в смене образа жизни, окружения. Поживешь где- то вдали дней десять, и вдруг раздается звук, и отыскивается слово. И тогда уже пишется и пишется. Я могу работать и день, и ночь. Без перерыва, пока не затихнет звук указующий.
КОРР. Вы назвали Тарусу, Карелию, Вологодскую область. Но ваши пути иногда пересекают границы союзных республик. И, видимо, не случайно? Вы не ограничиваетесь впечатлениями и собственными стихами, но и непосредственно участвуете в жизни братских литератур?
АХМАДУЛИНА. Вы правы, и прежде всего я должна назвать Грузию. С ней меня давно уже многое связывает. Я считаю своим долгом служить сближению народов, культур. Правда, в последнее время я ничего не переводила, но непременно вернусь к этой работе, которая меня захватывает так же, как писание собственных стихов.
КОРР. Вы недавно вернулись из США, побывали в нескольких известных университетах. Как там относятся к нашей литературе?
АХМАДУЛИНА. Прекрасно. И там есть условия для того, чтобы узнать о нас больше. Меня водили по Гарвардскому университету два профессора - специалиста по славянской литературе. Студенты готовились к сессии, они занимались кто стоя, кто сидя, кто лежа. Мы перешагивали через них, чтобы пройти по коридору. Я призналась, что не разбираюсь в технике, не понимаю, что такое компьютер, без которого не обходится ни один студент. И мне тогда практически показали, что это и для чего. Попросили назвать русского поэта. Назвала Ахматову. Молодой человек нажал кнопку, и я тут же прочитала на световом экранчике, какие книги у нее вышли, где, когда. Причем все это можно получить в библиотеке. Если этих книг или публикаций не оказывалось в университетской библиотеке, их можно было выписать из другого города.
Интерес к нашей литературе у них очень велик. Во всяком случае, в американских университетах имеются поистине завидные возможности для ее изучения, как и вообще для образования. В искренней доброжелательности американской публики я могла убедиться во время моих многих поэтических выступлений.
Беседу вел А. ИВАНУШКИН
Формула трещины