Продолжение беседы Н. Желноровой с академиком ВАСХНИЛ В. А. ТИХОНОВЫМ
КОРР. Владимир Александрович, неужели все наши ошибки в аграрной политике были сделаны только при Сталине, при его участии? Ведь и сегодня дела на селе по- прежнему не радуют.
ТИХОНОВ. Не только, хотя начало было положено во времена Сталина. И на долгие годы социальное положение крестьянства осталось прежним. Более того, отчуждение колхозника от земли, от средств производства, от распределения созданного продукта и управления делами колхоза не только сохранилось, но и усилилось благодаря двум основным причинам.
Во-первых, весь исторический путь колхозов в послевоенный период был заполнен бесконечными, как правило, надуманными реконструкциями и реорганизациями. Сначала, в 40-х годах, колхозы испытали "организационно-хозяйственное укрепление", которое свелось к их механическому укрупнению. В конце 50-х - начале 60-х гг. шло массовое превращение колхозов в совхозы. В середине 70-х - "межхозяйственная кооперация и агропромышленная интеграция", выразившаяся в насильственном соединении колхозов в объединения, в которых многие утратили право распоряжения своим хозяйством, а некоторые лишились практически всей техники, сведенной в так называемые "межхозяйственные объединения по механизации производства". Все это делалось не из экономических соображений, а для удобства управления колхозами со стороны государственного аппарата, точнее говоря - для удобства командования ими.
Во-вторых, на этой основе усилился командный пресс, и колхозы в своем большинстве утратили хозяйственную самостоятельность. Руководили ими не только райкомы и райисполкомы, но все ведомственные организации, учреждения, конторы, имевшие статус государственных учреждений. А их расплодилось до 20 - 25 наименований в каждом сельском районе.
В результате колхоз, по существу, перестал быть кооперативом. Многие уже и забыли о его кооперативной природе. Он стал лишь исполнителем команд сверху. Такой стиль распространился по аналогии и на внутрихозяйственные порядки в колхозе. Опросите сейчас хозяйственников на селе, и, уверен, девять из десяти не ответят вам, чем колхоз отличается от совхоза.
КОРР. Происходят ли в последнее время перемены к лучшему? Что сложнее всего изменить?
ТИХОНОВ. Изменений, конечно, много. Нынешний колхозник по своему имущественному положению, по обеспечению его доходами и материальными благами отличается от колхозника 30 - 40-х годов, как свет от тени. Постепенно, особенно в последние два года, общественный климат меняется. В колхозном производстве начали возрождаться некоторые элементы кооперативного демократизма.
Но насколько трудно сломать закрепившуюся психологию наемного работника! Кооперативы, возникающие внутри колхозов -и за их пределами, отличающиеся высокими выработками и не менее высокими заработками, становятся не только объектом нападок со стороны разного "начальства", но и изгоями в своих деревнях. "Кулаки", "рвачи" - так их нередко величают соседи и односельчане. До чего же живучи оказались традиции, заложенные политикой "раскулачивания", в которой деревенская беднота натравливалась на тех, кто своим тяжким трудом сколотил относительно крепкое хозяйство.
"...Такая линия в отношении кооперации оказалась ошибочной. В результате отхода от ленинских принципов кооперативного движения страна и ее экономика понесли существенные потери и в политическом, и в моральном, и в социальном плане", - сказал на съезде колхозников М. С. Горбачев. Потребуются годы для того, чтобы сломать десятилетиями формировавшийся стереотип мышления, в котором преобладают две крайности: с одной стороны, нежелание руководителей терять административную власть, с другой стороны - нежелание людей терять гарантированные доходы, получаемые даже в тех случаях, когда трудом они не заработаны.
КОРР. Какое значение для колхозов, совхозов имеет проект Закона о кооперации? Я, например, знаю, что многие специалисты относятся к нему, как к поистине революционному документу.
ТИХОНОВ. Я считаю, что по своей социальной значимости проект Закона о кооперации можно смело приравнять к таким революционным актам в нашей экономике, как решения о введении свободной торговли и твердого продналога весной 1921 г. В проекте Закона кооперативное производство по своей социальной значимости приравнивается к производству государственному, а члены кооперативов получают все права, которыми пользуются рабочие и служащие государственного сектора народного хозяйства. Это большое достижение. В Законе не только провозглашается принцип хозяйственной самостоятельности кооперативов, но и сформулирован ряд материальных гарантий ее обеспечения. В частности, впервые вводится материальная ответственность управленческих органов и должностных лиц за вмешательство в хозяйственные дела кооперативов. Материальный ущерб, возникающий в таких случаях, должен быть возмещен кооперативу за счет виновных.
Кооперативу предоставляется право заниматься любыми видами выгодной для него деятельности, за исключением тех, которые прямо запрещены законодательством. Кооператив самостоятельно разрабатывает планы своей хозяйственной деятельности, исходя из платежеспособного спроса на его продукцию и своих экономических интересов. Основу планов кооператива составляет договор с покупателем его продукции и поставщиками ресурсов. Никто не вправе навязывать кооперативу никакие задания.
Закон о кооперации - это не просто новаторский документ, это огромный прорыв в сложившейся бюрократической сети, своим существованием тормозящей экономический и социальный прогресс.
КОРР. Владимир Александрович, а не забыли ли вы про "овраги"? Те самые, из пословицы "гладко было на бумаге...". Ведь не одна прекрасная идея уже "почила в бозе", Закон о госпредприятии тоже был встречен с большими надеждами. Но... госзаказ вскоре превратился в "госприказ". Какие "ловушки" вы предчувствуете в проекте Закона о кооперации?
ТИХОНОВ. Да, эти препятствия придется преодолевать социальной силой и мужеством на основе Закона.
Хотя колхозам, как и всем кооперативам, госзаказ, согласно Закону, не дается, возможностей навязать его в завуалированном виде у руководящих органов всегда более чем достаточно. К тому же в проекте Закона статья 31 о госзаказе звучит весьма неопределенно и двусмысленно: колхозы заключают договоры с предприятиями и организациями, осуществляющими переработку их продукции, ИСХОДЯ ИЗ доведенного до агропромышленных объединений государственного заказа. Именно этот пункт проекта почти единодушно отвергали делегаты съезда колхозников, ибо он дает возможность вновь опутать колхоз сетью государственного задания, независимо от выгодности его выполнения.
Если колхоз не волен выбирать покупателя и вступать с ним в торговую сделку по поводу цены за товар, он - не продавец товара, а бесправный поставщик продукции.
Называя колхоз товаропроизводителем, Закон тем самым предоставляет колхозу неограниченные права свободного планирования объемов и структуры производства на свой собственный риск, выгодного ему покупателя.
КОРР. Очень любопытно. Что ж, теперь колхозы могут "проигнорировать" госзаказ? Не впадаем ли мы в другую крайность?
ТИХОНОВ. Зачем же? Просто теперь придется не приказывать, а искать такие условия, которые были бы выгодны колхозу экономически и заинтересовывали бы его в получении госзаказа.
Нет сомнения, что реализация Закона потребует от колхозов и их руководителей готовности отстаивать свои законные права, мужества для борьбы с теми, кто не прочь бы в этих правах колхозу отказать.
Всем нам следует помнить непреложный вывод, который вытекает из нашей истории: сила закона не такова, какой ее представляет законодатель, а такова, какой ее принимают те, кому закон адресован. В нынешних условиях не следует обольщаться и полагать что стоит Закону выйти в свет - и все пойдет так, как в нем предусмотрено. За исполнение законов придется бороться.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ (16.02.1990)