У нас в городе есть оперный театр, куда зрителей калачом не заманишь, да и в остальных аншлаг - большая редкость. Я старый театрал и помню время, когда в тот же оперный можно было попасть только "на лишний билетик". Что же произошло, в чем причина зрительского охлаждения?
А. Стрелков, преподаватель, г. Уфа
Проблема, о которой пишет читатель, не только нравственная, но и экономическая. Ее обсуждают главный эксперт секретариата Союза театральных деятелей СССР кандидат экономических наук А. РУБИНШТЕЙН и наш корреспондент Р. ВАЛИТОВА.
КОРР. Александр Яковлевич, связь театра и зрителя уже по сути своей естественна и демократична. Когда же и почему она была разрушена?
А. Р. Чтобы разобраться в этом, давайте с вами вернемся в тридцатые годы. Катастрофы и драмы конца этого десятилетия имели продолжительные рефлексы в истории театра. Вспомним о трагической судьбе Мейерхольда, о Лобанове, отлученном от своего театра и не перенесшем этого. А сколько еще талантливых художников не завершили творческих исканий, что обернулось невосполнимой потерей для театра. Тогда же началась борьба за "идеологическую чистоту" искусства и критерием оценки сценического произведения становилась не художественная ценность, а идеологическая выдержанность.
В то же время устанавливается жесткий порядок возникновения новых театров по распоряжению сверху, который действует и поныне. Утверждается унизительный стереотип, когда репертуарная афиша санкционируется вышестоящими органами культуры и возникает такое понятие, как приемка спектакля. Появляются пьесы, заказанные чиновниками, ставя которые, театр вынужден давать зрителю не то, что хочет, а то, что, по их мнению, должен.
Узурпировав право выбора у зрителя и театра, чиновники обрубили связь между ними. И сегодня приходится констатировать, что в храме Мельпомены больше случайных людей, чем истинных театралов, что в лучших театрах страны залы заполняются только на 70%, а театры Российской Федерации теряют в год более миллиона зрителей.
КОРР. И тем не менее раздаются обвинения в том, что театральный эксперимент взял крен в сторону коммерции...
А. Р. Это обвинение - еще одна попытка отстранить нас, зрителей, от влияния на театральный процесс и сохранить монополию административной системы управления.
К сожалению, его подхватили иные театроведы, и вот уже спектакль, завоевавший признание у зрителей, объявляется коммерческим, а художник, поставивший его, - конъюнктурщиком.
И наконец, о ценах. Совет Министров РСФСР ввел новый прейскурант, предусматривающий возможность снижать и повышать цену на билет. Цитирую: "Разрешить применять скидки и надбавки к действующим ценам на билеты в размере до 50 процентов на отдельные спектакли". Казалось бы, благо, теперь можно варьировать их в зависимости от категории зрителей. Но тут и возникает главный вопрос: почему, собственно, 50 процентов, а не меньше или больше, и нужны ли вообще подобные ограничения? Уверен, что именно отсутствие их создает защиту от необоснованного роста цен. Только театр и никто другой способен реально оценить существующую конъюнктуру и спрос и установить такие цены, которые не привели бы к потере зрителя.
КОРР. А вы не находите, что при существующих в зрительном зале "мертвых душах" театру выгодно повышать цены на билеты?
А. Р. Нужно сделать так, чтобы "мертвые души" - то есть зрители, которые купили билеты, но в театр не пришли, стали ему не выгодны. Сейчас все наоборот: профкомы закупают билеты и принудительно их распространяют, а то и выдают как бесплатное вознаграждение. И получается, что в кассе билетов нет, а зрительный зал наполовину пуст. Решить эту проблему можно только с помощью самих же зрителей, предоставив им возможность возвращать в кассу купленный билет, как делается в Аэрофлоте и на железной дороге.
КОРР. Александр Яковлевич, известно, что театр существует на дотацию, которую считают своего рода благотворительностью, позволяющей ему спокойно и безбедно жить, будучи даже художественно несостоятельным. Сегодня нет механизма закрытия "неживых" театров.
А. Р. Я не согласен с тем, что дотация - это благотворительность. А главное, что она позволяет театру спокойно и безбедно жить. Если быть точным, она уничтожает его, ставит на грань полного разорения, превращает в некое подобие фабрики по производству спектаклей из-за ее мизерности. Вы представляете, что такое играть 600 - 700 спектаклей в сезон?! Это кабала, насилие! Актеры вынуждены работать на износ, чтобы подлатать театральный бюджет.
Кстати, размер дотаций в руках того же всемогущего чиновника, он-то как раз и занимается личной благотворительностью за государственный счет! Нравится ему режиссер - он выделит театру требуемую сумму, не нравится - урежет.
Чтобы положить конец произволу, необходимо установить норматив дотации с учетом потребностей театра, его географического положения, конкретной творческой отдачи, удовлетворения зрительского спроса. Тогда не придется изобретать очередной бюрократический механизм, сам зритель, "проголосовав ногами", закроет "мертвый" театр.
КОРР. А не настораживает вас, что, хотя театр и вернул себе суверенное право самому определять репертуар, сегодня, как и несколько лет назад, нужна гражданская смелость, чтобы включить в него такую пьесу, как "Дальше... дальше... дальше!" М. Шатрова?
А. Р. Волюнтаристские методы руководства искусством, к сожалению, живучи, изменились лишь способы их реализации. Чиновник сейчас не говорит: "Запрещаю!", он просто советует не ставить пьесу.
Ленинградские социологи провели опрос руководящих работников культуры РСФСР. Картина получилась достаточно тревожной: 84 процента по-прежнему своей главной задачей считают контроль за идейно-художественным уровнем репертуара, а 61 процент уверены, что их оценка спектакля самая верная, вне зависимости от мнения публики, критики и самих театральных деятелей.
Мне думается, что первый испуг, заставивший противников перестройки выбросить белые флаги, прошел. Теперь они их не только попрятали, но уже и атакуют.
КОРР. Как вы считаете, достаточно у нас театров?
А. Р. Нет. Баланс театрального предложения и зрительского спроса нарушен. Чтобы догнать по уровню обеспеченности театрами, скажем, нашего ближайшего соседа - Финляндию, число театров в стране надо увеличить более чем в пять раз. И во столько же - в Москве и Ленинграде, чтобы сравняться по этому показателю с Парижем. Сегодня мы возлагаем большие надежды на студийное движение, в котором должны быть опробованы разные формы театров: антрепризы, товарищества, театры одного спектакля, камерные для знатоков и для массового зрителя... Представляете, какой выбор можно предложить публике! И вот тогда театр вынужден будет учитывать индивидуальность зрителя и будоражить его даже с риском для себя. Тогда зритель вернется в театр.
Гарантом полноценности искусства может быть только абсолютное доверие к художнику. Театр без вериг