На вопросы корреспондента АиФ" отвечает кандидат в народные депутаты от Союза журналистов СССР политический обозреватель "Известий" А. БОВИН.
- Александр Евгеньевич, давайте начнем с предвыборной банальности - изложите вашу платформу.
- Давайте. Но попробуем подойти к этой банальности не совсем банально. Ведь то, что можно назвать моей платформой, формировалось (как, наверное, и у каждого кандидата) всем моим жизненным опытом. Начало этого опыта, начало моих университетов - XX съезд КПСС. Всякое потом было. Оттепель и заморозки, подъем и застой, кризис и мучительные поиски выхода из него. Биография страны, партии - это и моя биография. Но то, что было понято, пережито в 1956 году, прошло со мной через всю жизнь. Уверен, что многие могут так сказать. Иначе перестройка была бы невозможна.
Итак, корни моей платформы - в 1956 году. А ее первый гласный вариант - это уже март 1987 года, выступление на VI съезде Союза журналистов СССР.
- Помнится, об этом выступлении ходили разные разговоры... Вы сказали что-то не то, что "нужно"?
- Наоборот. Я сказал именно то, что было нужно. Четко обозначил запретные темы и запретные зоны для журналистского анализа. Показал, в меру своего разумения, причины этого. Говорил о господстве старых, давно себя изживших, примитивных схем, стандартных формулировок, жеванных и пережеванных формул, ничего не дающих ни уму, ни сердцу, о слабости аргументации, замене доказательств эпитетами и хлесткими выражениями. "Убедительная критика, - утверждал я, - предполагает корректное изложение логики, аргументов противника. Без этого получается игра в поддавки, бой с тенью. А люди у нас серьезные, они понимают фальшь ситуации, и они нам не верят. Конечно, легче воевать с тенью. Но мы должны идти навстречу новому. Чаще приглашать на телевидение западных политиков, журналистов, комментаторов. Спорить с ними. И я уверен, что у нас хватит ума, мастерства, чтобы переспорить наших оппонентов.
Иначе, повторяю, в новых условиях нам все меньше будут верить. Будут выключать радио, телевизор, откладывать газету и слушать все те же "голоса". Не надо себя успокаивать "глушилками". Они обижают и оскорбляют наших людей. Если говорить серьезно, по-партийному, то "глушилка" в политическом плане - это признание несостоятельности. Мы как бы говорили себе и другим: у нас нет аргументов. С такой позицией я согласиться не могу как коммунист, как гражданин, как журналист, которому поручена идеологическая борьба. Уверен, что у нас есть аргументы на 95% вопросов. А вот если есть 5% вопросов, на которые мы не можем ответить, значит, надо задуматься. Может быть, мы что-то не так делаем, может быть, следует внести коррективы в политику". Я сравнил МИД и Министерство обороны с крепостями, которые окружены огромными стенами, и никак туда не подъедешь. Какой уж тут анализ!
- Вы сказали "первый гласный вариант". А что, были негласные?
- Да. В октябре 1979 года в Кремле состоялось совещание идеологических работников. Собрался я там выступить. Те же практически вопросы. Не смог, однако, духу не хватило подняться на трибуну. Но текст выступления не поленился написать и отправил тогдашнему секретарю ЦК КПСС М. В. Зимянину. Мне было разъяснено, что взгляд, брошенный с журналистской колокольни, не позволяет видеть всю сложность проблемы.
- Вы согласились с этим?
- С М. В. Зимяниным спорить не стал. Но бумагу свою - в разных вариантах - впоследствии передавал трем Генеральным секретарям ЦК КПСС и еще трем членам Политбюро. Разъяснений не последовало. Впрочем, А. Н. Яковлев несколько неопределенно, но все-таки обнадежил...
Тут подоспел съезд журналистов, и я решил: гласность так гласность. И сказал то, что было выношено, вымучено опытом журналиста-международника.
- Были слухи, что вам эта речь дорого обошлась...
- Как сказать... По негласному указанию меня год не пускали на телевидение. Но я не в обиде. Борьба есть борьба. Если я стремлюсь провести удар, то всегда есть риск пропустить удар ответный...
- Ваше имя нередко связывают с именем Л. И. Брежнева, то есть с периодом "застоя". В то же время все знают, что вас уж никак нельзя отнести к "застойным" журналистам. Парадокс?
- По-моему, нет. Я действительно принадлежал к группе людей, которые по поручению Л. И. Брежнева участвовали в подготовке партийных и государственных документов. И, как коммунист, старался выполнять порученное с максимальной ответственностью и отдачей. Что - особенно во второй половине 70-х годов - делать было, мягко говоря, нелегко. С такими же ответственностью и отдачей я старался работать в "Известиях". И тоже было нелегко. Но что-то выходило. Так сказать, "гласность" в период безгласности. И судя по тысячам писем, которые я получал в те времена, читатели понимали, что я стремлюсь говорить с ними серьезно.
Нет, не в парадоксе тут дело. Просто надо было рисковать. А иногда - идти на компромисс с самим собой.
- Но лично вы понимали, чувствовали то, что мы теперь называем застоем?
- Трудно избежать искушения перенести на вчерашний день сегодняшние представления. Многое видел, конечно, понимал. По элементам, если можно так сказать. Но цельной, полной картины, такой, как теперь, не было.
Кстати, раз уж так пошел разговор... Все чаще приходится встречать людей, которые уже в детском саду разоблачали "культ личности" Сталина, в первых классах школы вскрывали "волюнтаризм" Хрущева, а в последних клеймили Брежнева и Черненко. Такие люди, самой собой разумеется, решительно отказываются считать себя ответственными за состояние общества, в котором они жили и живут.
У меня радикально другое мироощущение. Я был погружен в свое время. И я отвечаю за все, что было. Потому что это - моя страна. Это - моя партия, в которой я почти сорок лет. Иногда успешно, иногда - нет, но я отстаивал свои позиции, свои убеждения.
- А вы когда-нибудь задумывались об альтернативах?
- Да. Но уход в "чистую" науку казался мне дезертирством. А повторить гражданский, нравственный подвиг академика Сахарова или Роя Медведева у меня не хватило характера, мужества.
- Вам трудно говорить об этом?
- Трудно. Но если я хочу, чтобы меня понимали другие, чтобы мне верили, я должен сам понять себя.
- Во всяком случае, мне теперь более понятны и особенности вашего журналистского почерка, и ваша настойчивость в отстаивании права журналиста говорить правду.
- Давайте смотреть вперед. Чтобы выжила перестройка, гласность должна завоевывать все новые позиции. Этим определяется моя теперешняя программа. Во-первых, это - "экология журналистики". Подъем социального статуса и материального уровня жизни журналистов, особенно в районах и областях. Законодательная защита права говорить правду и пользоваться необходимой информацией... Но чтобы выжила гласность, она должна быть "вмонтирована" в устойчивое гражданское общество. Значит, во-вторых, я буду выступать за систему четких, ясных законов, подчиняющих государство обществу, охраняющих права, свободы, достоинство граждан.
Ликвидировать дефицит свободы - такова, по-моему, главная задача съезда народных депутатов.
- "АиФ" желает вам успеха.
МНЕНИЕ ПРОПАГАНДИСТА. Вступать ли в дискуссии... на улице?