О работе советско-польской комиссии по ликвидации "белых пятен" в истории отношений двух стран рассказывает корреспонденту "АиФ" доктор исторических наук И. ЯЖБОРОВСКАЯ.
- О работе комиссии говорится и пишется много и у нас, в Польше, да в на Западе. Причем оценки самые полярные. Одни с интересом следят за публикациями комиссии, другие утверждают, что комиссия создана исключительно для "имитации бурной деятельности", а не для того, чтобы сделать выводы и назвать вещи своими именами, третьи считают, что вообще не нужно ворошить прошлое. Как вы относитесь к этим оценкам?
- Мы делаем то, что обязаны были осуществить давно. Это как раз то прошлое, которое оказывает непосредственное воздействие на наши сегодняшние отношения. Это болевые точки, влияние которых постоянно ощущаешь, находясь в Польше, при общении в любой среде, на всех уровнях, с людьми любого возраста. Беда в том, что тень от них падает на все то хорошее, что было в истории наших взаимоотношений, на сегодняшнее сотрудничество СССР и ПНР, советского и польского народов. Нам надо устранить эти тормозящие моменты.
Что касается работы комиссии, сделано уже немало. Мы вышли на уровень решения конкретных задач, подготовки конкретных экспертиз и публикаций. Первый вопрос, раскрытие которого мы считаем завершенным. - это репрессирование актива и многих рядовых членов Компартии Польши и ее роспуск в 1938 г. Выяснены размеры и характер депортаций населения из Западной Украины и Западной Белоруссии. "Это одно из многих тягчайших преступлений сталинского режима", - пишет В. Парсаданова в журнале "Новая и новейшая история". В заключительную фазу вступила подготовка совместного документа о кануне и начале второй мировой войны, 50-летие которого приближается.
- Мне кажется, что для такой работы необходимо определенное гражданское мужество. Ведь даже те страны Запада, которые гордятся своими демократическими традициями и не отказывают себе в удовольствии поучать нас, очень не любят признавать свои ошибки и несправедливости, которые имели место в их взаимоотношениях с другими, чаще всего малыми странами.
- Безусловно, мужество необходимо. Иной раз испытываешь жгучее чувство стыда, страдает национальное самолюбие, но через это нужно пройти, если мы хотим смотреть правде в глаза, строить отношения на искренности и доверии.
- Вы сказали, что уже завершена работа по вопросу о роспуске Компартии Польши. Почему Сталин принял столь кардинальное решение и не ограничился, скажем, только репрессированном руководящих кадров, как это было сделано с другими партиями?
- Мы пришли к выводу, что роспуск партии был предопределен ходом политических событий и логикой поведения Сталина. КПП была одной из тех партий, которые создавали немалые сложности для реализации линии Сталина в Коминтерне. Польские коммунисты лучше и быстрее поняли, что наступил откат революционной борьбы в странах Европы, ставили под сомнение выводы Сталина и Зиновьева об ускорении революционного процесса. КПП также ставила вопрос о большей самостоятельности партий в Коминтерне.
И еще одно. После гражданской войны в Советской России осталось много польских коммунистов. Они участвовали в партийном, государственном строительстве и, естественно, оказались тесно вовлеченными во внутренние процессы. Часть из них активно защищала линию на реализацию ленинского завещания. Они были в числе тех, кто выступал за демократизацию внутрипартийной жизни, за нэп. Поляки принимали особо активное участие во внутрипартийной жизни. Это понятно - ведь польские социал-демократы входили в свое время в РСДРП. Одним из обвинений в адрес этой партии во второй половине 30-х годов было то, что польские коммунисты выступали против массовых репрессий, вмешивались в "справедливые решения судов и трибуналов, создавали проблемы для организаторов процессов.
- Какова их судьба? Насколько массовыми были репрессии? Какие обвинения были предъявлены польским коммунистам?
- Надо сказать, что репрессии в отношении поляков- коммунистов начались еще на рубеже 30-х годов, а в 1937 г. были сначала взяты те, кто находился в Москве, включая все Политбюро и Генерального секретаря, затем были вызваны и сразу арестованы те, кто работал в органах КПП на территории других стран, а также в самой Польше. Документы подтверждают, что каждый из них ехал в Москву с уверенностью, что сможет оправдать товарищей, - настолько абсурдны были обвинения. Ведь аресты проводились по фальсифицированным обвинениям в шпионаже и диверсионной деятельности.
Г. Димитров в Коминтерне требовал доказательства, материалы следствия. И он их получил - те, которые были вырваны в результате пыток. Члены Политбюро "признали", что проникали в советские органы, чтобы "реставрировать капитализм". в армию - чтобы "повернуть ее штыки против СССР".
Мужчины были расстреляны почти все, женщины в большинстве случаев попали в лагеря. Пора назвать это сталинское преступление своим именем - вопиющим нарушением ленинских принципов международного сотрудничества революционных партий.
- Еще один сложный вопрос - советско-польская война 1920 г. Ее чисто военные аспекты подробно освещены в наших энциклопедиях, справочниках. Но, наверное, настоящей политической и моральной оценки (помимо упрощенного клише "третий поход Антанты") этой войны пока не было. А ведь негативные последствия ее очень серьезны. На долгие годы поляки превратились в "белополяков", Польша - в "панскую Польшу". Как в песне: "...помнят польские паны конармейские наши клинки". Не пора ли нам основательно разобраться в том, что произошло?
- Ненужная, принесшая обеим сторонам десятки тысяч жертв война могла быть предотвращена. А последствия ее гораздо глубже коренятся в нашем сознании, чем мы это представляем. Ведь через фронты этой войны прошло более чем по миллиону человек с каждой стороны. Недаром герои недавно показанного у нас фильма "Красный цвет папоротника" постоянно возвращаются к этой теме.
И наша важная задача - разобраться с причинами войны, отяготившей на многие десятилетия отношения двух народов- соседей, избавиться от односторонних, упрощенных представлений. Ясно, например, что поход Пилсудского на Киев в апреле 1920 г. - агрессия, хотя ее формально прикрывал договор с Петлюрой. А как оценить, спрашивают польские коллеги, поход Тухачевского на Варшаву?
Для Советской России это была первая межнациональная война. Ослабленные, нуждавшиеся в передышке Россия, Украина, Белоруссия стояли перед необходимостью защитить себя.
Ленинская политика в отношении Польши строилась на уважении права польского народа на самоопределение и создание независимого государства. Но в молодой Советской Республике была сильна и вера в близость мировой революции, надежда на то, что международный пролетариат поддержит и поможет. Эта двойственность наложила отпечаток и на ход войны 1920 г.
Если красноармейцы продвигались по польской территории под лозунгом помощи "братьям по классу", с которыми вместе боролись против царизма, то иначе это оценивали широкие слои польского народа. Он еще продолжал объединять свои земли, и в его сознании война требовала защиты недавно обретенной независимости, отождествлялась с восстановлением исторической справедливости. Отсюда отмеченный Лениным массовый патриотический порыв поляков, рост противодействия наступлению Красной Армии. А нам не хватило зрелости, чтобы оценить накал борьбы поляков за национальное государство, события объяснялись лишь антисоветской пропагандой правящих классов. Термин "белополяки" стал распространяться на весь польский народ.
- В последнее время наша печать начинает обращаться к теме военнопленных начального периода Великой Отечественной войны, многие из которых оказались на территории Польши. Я знаю, что комиссия занимается и этим вопросом. Что вам удалось выяснить?
- Главное и самое печальное состоит в том, что судьбы миллионов советских людей - "белое пятно" прежде всего для нас. Мы видим готовность и инициативу с польской стороны изучать этот вопрос, что, однако, пока не встречает должного отклика со стороны тех наших организаций, которые, казалось бы, должны быть в этом заинтересованы.
- А почему?
- Я думаю, потому, что долгие годы проблема военнопленных у нас замалчивалась, те, кто попал в плен, считались у нас достойными только презрения и наказания.
- Вы говорили об инициативе польских товарищей. В чем она состоит?
- Известно, что на территории Польши оказались миллионы советских военнопленных. Даже Гитлер не рассчитывал на такое их количество. Вначале они не рассматривались как дармовая рабочая сила, для них вообще не выделялось ни жилья, ни продовольствия, и уже в течение первого года в Польше погибло 60% всех пленных.
Польские ученые обратились к населению с просьбой собирать сообщения, документы. Они разыскивают захоронения, активно мобилизуют материалы, в том числе и имеющиеся в ФРГ. Немецкая аккуратность известна. У фашистов она распространялась и на их преступления. Они вели строгий учет своих жертв. Поляки удивляются тому, что, например, многие из числа граждан Франции, Бельгии, других стран, погибшие в Польше, уже найдены, перезахоронены, к ним на могилы приезжают родственники, представители общественных организаций.
Мне непонятно, почему наши государственные и общественные организации делают так мало для того, чтобы разобраться в вопросе, в выяснении которого должны быть заинтересованы прежде всего мы.
- Последний, но, пожалуй, самый острый вопрос - о Катыни.
- Действительно, этот вопрос вызывает в Польше особый интерес. Комиссия изучила подготовленные польской стороной на основе западных и польских источников материалы. Сейчас бесспорно то, что среди расстрелянных в Катыни преобладали не кадровые офицеры, а мобилизованные в армию представители польской интеллигенции.
Обе стороны согласились с тем, что вопрос нуждается в дальнейшем исследовании. В Польше в настоящее время появилось много публикаций на эту тему, которые, естественно, требуют пристального изучения.
Мы должны дорожить каждым днем нашей истории. Видеть логику истории