Находясь у власти, нельзя ни упорствовать перед справедливостью, ни склоняться перед несправедливостью.
Катон Старший
Дом из дерева, 1937 года рождения, принадлежал недавно высоким прокурорам - Руденко, а потом Рекункову. Два года назад сюда переехали Рыжковы.
Мы сидим с Николаем Ивановичем в уютном кабинете и говорим о жизни, судьбе и ее превратностях.
- Я думаю, что только фанаты хотят быть крупными политиками. А для человека порядочного высокая политика совершенно непривлекательна.
- Не думаю, что только фанаты. Хотя, к сожалению, большая политика отравляет человека. Скажу о себе. Хотя я человек выносливый, но первое время после отставки следил за каждым движением новых властей, жил большой политикой, все по инерции пропускал через себя. Особенно тяжело, когда отворачиваются старые друзья, единомышленники. Человек думает: Боже мой, что происходит в мире?! Я вам так верил! И вдруг...
- Вас такое предательство тоже коснулось?
- Конечно. Это, к счастью, не коснулось личных старых друзей.
- А друзья по правительству?
- Парадокс. Меня не предали те, с кем я больше всего ругался, кого больше наказывал. Они звонят, интересуются нашей жизнью, что-то предлагают. А те, которые клялись до гроба, как тараканы, попрятались по щелям.
- Тяжело, итожа жизнь, приходить к такому выводу?
- Это морально тяжелее, чем что-либо другое. И оторванность от больших и интересных дел, и раздражение от неверных шагов новой команды лидеров, и предательство друзей, и унизительная неопределенность своих имущественных дел - все создает такой "букет разочарований"...
- Сожалеете ли вы сейчас о том, что были "щадящим" премьер-министром? Учитывая последующую терпимость нашего народа, и вы, наверное, могли бы быть жестче?
- Я благодарен Богу, что не оказался жестоким. Хотя твердости характера хватило бы. Но я никогда не был самодуром и циником, потому что вышел из шахтерской среды, где знали, почем фунт лиха.
Люди были уверены, что мы с Горбачевым всегда едины. Но это было далеко не так. Между нами происходили серьезнейшие стычки, разногласия, иногда мы дрались до полусмерти. Я просил его попридержать политические ураганы, чтобы 9ни не разнесли до конца экономику. Я понимал, что разваливать легче, чем строить. Понимал, что с наскока, за 500 дней рыночную экономику не создашь. Это будет дискредитацией идеи рынка в глазах народа. Однако существовавшая в то время этика не позволяла вынести разногласия, эту "кухню", на всеобщий обзор.
- Ваше правительство считали консервативным.
- Правительство должно, проводя реформы, всегда думать о стабильности в стране. Потому что если оно не будет стабильным в выполнении решений, то "общество не уцелеет. Вы представьте себе правительство, которое делает сегодня одно, а завтра - противоположное, как более радикальное? Банки, предприятия, налоги, льготы, механизм воздействия на них - разве может это меняться каждую неделю или месяц? Послушайте, что говорят сегодня западные инвесторы: "Мы не идем к вам, так как у вас нет стабильности".
- Как бы вы поступили с теми автономными республиками, которые пока входят в Россию, но уже не против и по кинуть ее?
- Нельзя идти по пути Беловежской пущи. Но кто уверен, что на этот раз не соберутся 3-4 автономии и не объявят Российскую Федерацию недействительной?
Надо четко определиться с государственным устройством. Сегодня у нас более 80 административных единиц. Надо выравнивать не только республики, но и области и края. Понимаем ли мы, что, как только сориентируемся на республики, сразу же поднимутся области и края и будут требовать новый статус, единые правила игры.
- Сейчас идут споры, кому отдать власть. Кому бы вы ее отдали?
- То, что сейчас происходит, нельзя связывать только с несовместимостью характеров Ельцина и Хасбулатова. У нас продолжается формирование классических властей.
До 1989 года был перегиб в сторону исполнительной власти (ВС был декорацией), а затем противоположный крен - "Вся власть Советам!" Я считаю, что этот лозунг - неверен. Это наша крупная ошибка. Власть Советам - да. Но не "вся". Должна быть еще и власть исполнительная, и власть судебная. Трудно отказаться от монополии одной ветви на власть? Да. Но иначе лодка власти так и будет раскачиваться, будоража народ. Надо четко сказать, где чьи полномочия.
Но есть и другая незаметная проблема: исполнительная власть внутри. Кто такой Президент? Это тоже исполнительная власть? Надо разграничить и их права, и обязанности. (Иначе может случиться то, что было и у нас: об иных указах Горбачева, касающихся экономических тем, я узнавал... из программы "Время"! Кто их готовил? Помощники.) И сегодня идет то же самое. Одни не хотят отвечать, но хотят командовать. Так не бывает. Сейчас эта борьба захватила полностью центральные власти, а дурному (и потому заразительному примеру) следуют и власти в регионах.
- Вы все-таки удивительный человек: думали уходить и не подготовили себе запасной аэродром?
- Когда я уходил с поста премьер-министра, я мог бы еще что- то сделать, создать фонд, фирму "Рога и копыта", заиметь помещения - все было в моей власти. Но даже в мыслях не было, что это надо делать. Мы по-другому были воспитаны. Мы были идеалистами. У нашего поколения была уверенность, что государство не оставит без внимания человека, ушедшего со своего поста, если, конечно, у того еще были силы приносить пользу Отечеству. Я тоже считал, что неделикатно самому о себе заранее печься.
- Хочу понять: почему новые политики оказались практичнее вас, если у молодых стремление реализовать свой политический потенциал должно быть выше жажды личного обогащения?
- Сейчас молодые власти настолько, видимо, чувствуют себя неустойчиво, как временщики, что вынуждены сами думать о завтрашнем спасении. Да и не верят они, что кто-то, даже обещающий, не забудет о них.
- Был ли "мужской клуб" в руководстве страны?
- Не было. Отношения были чисто деловые. Ни бани, ни чего- нибудь покрепче мы себе сообща не позволяли. Друг к другу в гости не ездили. Это было заложено еще до Горбачева, специально, чтобы не было никаких "блоков", групповщины.
- Скажите откровенно, зачем вам понадобилось баллотироваться на пост Президента России? Ведь было очевидно, что власть будет отдана другому.
- Очень многие просили. Я предпринял последнюю отчаянную попытку только потому, что слишком хорошо знал, что может случиться то, что случилось. Чтобы не корить потом себя за то, что мог побороться, но ушел от борьбы. Я выполнил свой гражданский долг.
- Извините за мой вопрос. Но, наверное, вы не знаете никаких государственных секретов, если вас не охраняют?
- Любой государственный деятель является секретоносителем. Я не являюсь исключением. Но какие секреты кто сейчас охраняет? 15 января 1991 г. ВС принял решение выделить пожизненно мне дачу, машину, охрану. Но через 5 месяцев оно было нарушено. Это говорит о непоследовательности, о желании унизить. А когда новый Президент уйдет в отставку, так могут и с ним поступить.
- Какое самое сильное чувство было в вашей душе за эти последние два года?
- Что (к великому сожалению) я оказался прав в своих прогнозах. Но чувства "личного удовлетворения" все-таки нет, а есть горечь от той напряженности в обществе, которую накалили новые реформаторы. А я, как звонарь на колокольне, предупреждал о том, что может совершиться.
- Считаете ли вы, что судьба была к вам несправедлива?
- Не считаю. Я ценю жизнь, радуюсь каждому дню своей жизни, поэтому не могу быть несчастлив. Сама жизнь - это уже счастье.
- И где же вы работаете теперь?
- Советником у Догужиева, моего бывшего зама, в АО "Военно- промышленная инвестиционная компания". Он оказался не из боязливого десятка и порядочным человеком.
ОСТРЫЕ ДИАЛОГИ. "В Думе только 25 умных"