Примерное время чтения: 5 минут
298

КАК ПРОВОДИЛИСЬ СТРАШНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ В ПОЕЗДЕ "МОСКВА - ЛЕНИНГРАД". Красные стрелы, не достигшие Райкина

Эти записи сделаны в ноябре 1987 г., когда их автор, писатель Виктор ДМИТРИЕВ, оказался на лечении в одно время с уже серьезно больным Аркадием РАЙКИНЫМ.

ЕГО И МОЯ палаты в Центральной клинической больнице в Кунцево располагались поблизости. Обыкновенно в первой половине дня был врачебный обход, делались лечебные процедуры. Иногда Райкин выходил прогуляться по коридору. Бродил медленно, но без видимых затруднений, словно нехотя. После обеда его навещали родные. Затем он провожал их до лифта. Они вряд ли знали, что после их посещения в состоянии Райкина наступал резкий спад - чувствовал себя обессиленным, не мог даже сидеть, отлеживался.

ВЕЧЕРАМИ Райкин не любил пребывать в одиночестве и частенько приглашал меня. Лежа в пижаме на постели, он тихим голосом, но все с той же, не похожей ни на чью другую, интонацией еле слышно рассказывал разные истории. Быстро уставал, делал передышки. В вечерние часы его одолевала слабость.

Вот один из его рассказов.

- Как-то в "Красной стреле" мне не удавалось уснуть. Вышел в безлюдный проход. Из служебного купе выглянул начальник поезда, седой старик, обратился ко мне.

"Не спится, Аркадий Исаакович?"

"Да вот..."

"А я, знаете ли, никогда не могу заснуть при подходе к Бологому. Три десятка лет в каждом рейсе одно и то же. Пройдемте ко мне. Попьем чайку, скоротаем время".

Райкин сделал паузу. Вплыла сестра, приподняла его и в таком - полусидя - положении терпеливо напоила через носик сконструированного для удобства лежачих больных фаянсового чайничка. Поблагодарив, Райкин снова откинулся на подушки и продолжил про давнее, в поезде, ночное чаепитие.

- Это был степенный, заслуженный железнодорожник, Герой Социалистического Труда.

"Из-за того с тех пор не сплю, - заговорил он, - что в вагоне, где перед войной я был за старшего, стало происходить неладное. В единственном тогда в моем вагоне двухместном купе повадился ездить из Москвы один пассажир. А те, кто оказывался напротив, попадали на злосчастное это место себе на беду. Потому как ночью завсегдатай всякий раз вызывал меня: мол, приступ сердечный у соседа. Когда я входил, очередной бедняга был уже мертв.

Тот пассажир всегда сходил с поезда в Бологом, где покойного забирали служащие станции и тамошний врач, который обычно ронял на ходу: "Разрыв сердца". Я понимал так, что убийца, которого с готовностью ждали в Бологом, душил жертвы подушкой. Девушки наши, что перед сном разносили чай, стали отказываться обслуживать то купе. Я на них шипел, грозил наказанием. В конце концов шли. Я видел, у них ноги подгибались со страху, лица делались каменными, руки не слушались".

Каково же было мое удивление, когда после смерти Райкина я через несколько лет натолкнулся на ту же историю в одной из газет. Корреспондент взял интервью у убийцы, про которого рассказывал Райкину начальник поезда.

Тот страшный человек поведал, что был врачом в лаборатории, где разрабатывались специальные препараты для мгновенного умерщвления без следов. Врач-убийца рассказал корреспонденту и о секретной лаборатории, и о том, как госбезопасность обеспечивала проведение экспериментов в поезде, а также прикрытие на станции Бологое.

ТЕПЕРЬ - о рассказанной Райкиным еще одной истории, тоже трагичной, хотя это было подано весело, лишь под конец с заметной грустью.

- Вы, Виктор, не поверите, а ведь мне Сталин четырнадцать раз подряд аплодировал. И все четырнадцать вставал. Банкет по случаю 60-летия Сталина в 1939 г. проходил в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. За обширным столом пировали приглашенные. Рядом пели гостям, играли, сменяя друг друга, артисты.

В отличие от моих коллег, выступавших на некотором отдалении, меня усадили за стол прямо напротив Сталина. Единственный сюжет, который мне предстояло показать, был заранее оговорен. Подбодренный взглядом юбиляра, я поднялся, отодвинул свой стул и изобразил одного из моих персонажей. Сталин смеялся, аплодировал с энтузиазмом. Затем встал, и все, кто был за столом, тоже встали. Сталин предложил тост за Райкина, и все выпили. Тут я возьми да скажи: "Товарищ Сталин, могу и других типов показать". Он вроде удивился, но кивнул. Гости уселись, а я стал показывать номер за номером.

После каждого нового сюжета Сталин вставал, гости тоже хлопали в ладоши стоя. И так четырнадцать раз.

Аркадий Райкин замолк, передохнул.

- При Хрущеве меня пригласили в КГБ на Литейном. И рассказали, что Сталин после "ленинградского дела", в разгар "дела врачей", санкционировал депортацию из Ленинграда тысяч интеллигентов. Берия приготовил на краю страны - то ли в Казахстане, то ли в другом месте, сейчас уже не помню, - резервации за колючей проволокой. К городу были поданы в нужном количестве железнодорожные составы. Акция не состоялась из-за того, что Сталин заболел и умер. Так вот, мне показали списки тех ленинградцев, подлежащих депортации, о ком Берия докладывал лично Сталину - при свидетелях. Там стояла и моя фамилия.

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно