Избрание Никиты Михалкова председателем президиума Российского фонда культуры сенсацией не стало. Напротив, вполне логичным выглядит ход, когда известный кинорежиссер заменяет на этом посту уважаемого академика Дмитрия Лихачева, который, кстати, остался почетным председателем. Вот если бы Михалков задумал баллотироваться в президенты страны - это бы, бесспорно, взбудоражило общественность. Но, похоже, наш популярный актер не собирается следовать американскому прецеденту, ибо утверждает, что политикой не занимается. Это заявление и послужною темой беседы с ним.
- Никита Сергеевич, вы же не станете отрицать, что входите ныне в состав властных структур, являясь советником вице- президента по культуре и культурным связям?
- Из этого следует только то, что вместе с Руцким нам удалось кое в чем помочь нашей культуре. Возможно, это пока и немного, но зато очень конкретно, без помпы и рекламы. Мы помогали и Оптиной пустыни, и молодежным театрам, и отдельным актерам-пенсионерам, да и просто тем, кому нужна была наша помощь. И вовсе не политические убеждения нами руководили. При всех моих негативных качествах, которых у меня наверняка очень много, едва ли кто может сказать, что я когда-либо ставил в зависимость от сиюсекундной политической ситуации свои творческие замыслы и желания. Я никогда не снимал фильмов ни для Брежнева, ни для Андропова или Черненко, ни для других генеральных секретарей или правительства. Никто не может меня упрекнуть в том, что я когда-либо работал для партии, членом которой, кстати, никогда не состоял. Власть над людьми мне не нужна, и я не рвусь к ней. Меня вполне устраивает мое место и интересует лишь власть над моими картинами и моими мыслями.
Но я родился в этой стране, хочу здесь жить, и мне небезразлично, что происходит на моей Родине, потому я периодически позволяю себе высказывать свою точку зрения по разным вопросам. Знаете, в одном из английских словарей было особое определение "русского интеллигента" как человека, который по любому поводу имеет личную независимую точку зрения.
- В таком случае скажите, как оцениваете вы сегодняшнюю ситуацию в России.
- Понятие демократии, которое существует у нас сегодня, на мой взгляд, ложно, оно свелось только к возможности безоглядного гона в прессе, на радио и телевидении тех, кто был неприкасаем вчера, и это по сути есть продолжение большевизма. Допустим, насильно загонять людей в колхозы - безнравственно, но так же безнравственно их разгонять насильно. Потому у меня неоднозначное отношение к нашей демократии. На мой взгляд, сейчас в стране идет симуляция деятельности, симуляция процесса. Почему существует только такая альтернатива для нашего прекрасного, несчастного и запутавшегося народа: либо нынешняя демократия, либо коммунизм? Но коммунизм Россия уже пережила. Мне, например, это совершенно ясно. В эту сторону людей не загнать.
- А что же, по-вашему, будет?
- Мне думается, что тот путь, которым мы сейчас идем, неизбежен, неминуем и необходим. Возможно, он мог бы быть несколько иным, без таких потерь и озлобления. Сейчас главное - не потерять волю к жизни. Вера, надежда и любовь - это, наверное, то, на чем держалась и держится Россия. Великий Чехов как-то очень точно сказал, что русские обожают свое прошлое, ненавидят настоящее и боятся будущего. Потому у нас и сейчас есть надежда, что когда- нибудь и об этих наших сегодняшних тяжелых днях мы вспомним с улыбкой.
- Коли уж вы упомянули о символах христианских добродетелей, скажите: какое место в будущем устройстве России должна, по-вашему, занять церковь?
- Первое. Ибо церковь - неотъемлемая часть нашей истории и национального самосознания. Законы религии были незыблемы для всех, кто ходил в храм: и для государя, и для нищего. И это было основой нравственного здоровья нации. Равенство перед этими законами есть суть противоположное равенству перед их отсутствием. Конечно, за семьдесят с лишним лет многое разрушено. И прежде всего, как писал историк Кончаловский, утеряно понятие греха и стыда, стало все дозволено. Теперь вроде бы начинается возрождение церкви. Но и тут влияние большевизма налицо: священнослужители мелькают на экранах ТВ, освящают вагоны-рестораны и валютные магазины. И вся эта пошлость выдается за возрождение традиций. Мое глубокое убеждение, что низведение церкви до уровня социалистической обрядности - явление недопустимое.
- В таком откровенном разговоре грех было бы не поинтересоваться вашим личным отношением к Ельцину и Руцкому.
- Я лично с глубоким уважением отношусь к Борису Николаевичу, он мужчина, мужик, а Россия, как известно, имя существительное женского рода, и ей нужен мужик. В Руцком же я вижу искреннего, иногда заблуждающегося, но честного и открытого человека. И когда я говорю об Александре Владимировиче, у меня нет необходимости его оправдывать - я ему верю и совершенно свободен от силы "обаяния власти", под которую так вдохновенно и безоглядно попадает порой наша интеллигенция. Сравнивать же Ельцина и Руцкого по политическим позициям я не собираюсь. Это не мое дело, потому что, еще раз повторяю, политикой я не занимаюсь.
- А чем вы, если не секрет, сейчас занимаетесь?
- Своим делом. Снимаю кино, сразу три фильма. Но говорить о них пока не стану -рано еще. Езжу по стране, занимаюсь программой возрождения малых и средних русских городов, читаю лекции. Словом, живу на Родине.
И ЛЕНИН, И СТАЛИН БЫЛИ УКОРЕНЕНЫ В РУССКОЙ ПОЧВЕ. Россию нельзя назвать погибающей