Выдающийся скульптор размышляет о последней надежде России
Все там наверху -"приватизаторы". И демократы , и коммунисты. Один украл фабрику, другой власть приватизировал.
Что думают в Америке относительно процессов, происходящих сейчас в России? Не опасаются ли русского "голодного медведя"?
- Сейчас в Америке свирепствует "сексуальный маккартизм", и в основном средства массовой информации говорят о самых интимных подробностях связи Клинтона и Моники Левински и о возможности импичмента президента. Но не забывают и о России. Да, очень опасаются того, что происходит там. Есть люди, которые уже потеряли миллионы долларов
на вкладах в российский бизнес. Один мой знакомый лишился 7 млн., я тоже пострадал. Потому бизнесмены настолько напуганы, что вернуть их доверие будет очень сложно. Но вместе с тем американское общество и Запад вообще в долгу перед Россией. Потому что если бы она не пошла на сокращение вооружений, то было бы потрачено денег значительно больше на оборону, на пропаганду, контрпропаганду и т. д. Поэтому многие считают, что надо помогать до тех пор, пока
не будет ясно, что курс реформ свернут. Больше того, помогать, чтобы он не был свернут.
- Что подсказывает ваше сердце, насколько хватит потенциала и духа у россиян, чтобы преодолеть трудности? Что такое вообще - русский дух?
- Если коротко, то можно сказать, что это уникальное явление. Хотя бы потому, что родилось на пересечении и историческом, и географическом двух культур - Востока и Запада. Я прекрасно знаю, что такое совмещение евроазиатского
духа, так как родился на Урале, на границе Европы и Азии. Это создает определенный тип личности. Строго говоря, русский дух - это российский дух. Он в действительности очень кровосмешанный, историкосмешанный, и он не мог быть выпестован как единый тип.
Россия исторически не прошла железную школу - кодекса Наполеона, уложения права Римского. Русские свободы как бы не выкованы в горниле демократических законодательств. Поэтому, скажем, спутаны свобода
и воля, и представление о свободе не связывается с ответственностью. Я верю в талант российского народа, который (и это феноменально!) как Феникс из пепла возрождается. Сколько элита - и крестьянская, и интеллектуальная, и военная, и академическая, и художественная - ни уничтожалась, она все равно жива! Есть и более глобальные причины моей веры в лучшее. Сегодня нельзя жить отдельно от всего мира. Я очень часто слышу о боязни, что американские, европейские
стандарты поглотят русский дух, самостоятельность русского мышления, самостоятельность русского искусства, культуры. Я очень большой противник международной унификации. Я считаю, что отдельная человеческая личность имеет право на неповторимость, на отпечаток пальца (не только на полицейский документ), на отпечаток своей души, и она не должна быть уничтожена. Так и не должны быть уничтожены уникальность и неповторимость национальных проявлений. Но
вместе с тем в этих опасениях унификации есть доля наивности. Смотрите, арабские фундаменталисты пользуются современным вооружением, телефоном, компьютером и, может быть, будут использовать атомную бомбу, но они - арабские фундаменталисты. Потому что технические проявления - это всего лишь современные копья, луки, мечи. Они вненациональны. Национальный дух - это нечто иное, это не факс и не кока-кола. Если представить себе такую утопическую картину:
все русские, проснувшись, оказались в Америке. Да не смогут они жить, как в Америке! И не будет в России никакого американского капитализма. Дай Бог, чтобы был хороший русский капитализм времен моего деда-купца - 1912-1913 гг. Вернуться хотя бы к этому. Вот коммунизм в сталинском смысле слова - да, он одинаков везде. Признаки коммунизма и в Чехословакии, и у Пол Пота, и во Вьетнаме одни и те же. Степень жестокости разная. Она связана с традициями
и с темпераментом народа. Но процессы одинаковые. А капитализм, то есть свободный рынок, - это же, по существу, инструмент. Он не имеет прямого отношения к духу народа. Разве японцы перестали быть японцами? Индусы перестали быть индусами? Шведский капитализм отличается от французского. Французский от канадского...
- А если национальное переходит в националистическое... Есть в России опасность развития фашизма?
- Конечно, есть. Но вряд ли это будет
фашизм в националсоциалистическом смысле слова. Потому что фашизм требует огромной работоспособности и дисциплины. Это будет какая-то форма бандитизма. Русские весьма ленивы, но милосердны. Вспоминаю, как я лежал в госпитале и нас, хромых, кривых, позвали участвовать в параде мести. Мы пошли лупить немцев. Первым поддали. А потом их стало жалко. Идут понурые, беспомощные. Начали давать сахар, папиросы... Мне кажется, что какой-то элемент милой непоследовательности
присутствует в России. Поэтому я не верю в стройные фашистские ряды на всю страну.
- В связи с тем, что к власти пришли, как раньше говорили, видные деятели коммунистической партии и правительства: Примаков, Маслюков, Геращенко, вероятен ли возврат к прошлому?
- В качестве фарса - возможно. Но в качестве той невероятно кровавой даже не истории, а метаистории, которая происходила, невозможен. Потому что тирания, ГУЛАГи - все это происходило по инерции:
революция продолжалась. Продолжалось бурление крови. И кроме того, за всем этим стояли большие народные надежды, мощная и тогда еще не дискредитировавшая себя идеология. И для того, чтобы повторилось прошлое, палачи должны (во всяком случае в массе) верить в правоту происходящего. Но увы, история может затормозиться. Этот тормоз может дать разлом судеб, личностей, семей, кланов и целых социальных образований. Вот это страшно!
- Почему может произойти
разлом?
- У какой-то части населения есть мысль о последней надежде. Последняя надежда - перестройка. Последняя надежда - капитализм. Последняя надежда - возврат к прошлому. Но если сейчас начнут реставрацию, то не смогут вернуть те элементы даже лучшего, что было в социалистическом государстве, и произойдет абсолютное разочарование. Кстати, для того чтобы реставрировать, нужны реставраторы, а я их не вижу.
- Остались одни подмастерья...
- И кроме
того, я не верю в их идеологическую искренность. В которую я абсолютно верил, когда читал первых коммунистов типа Троцкого. Им же верили! Те революционеры познали радость размаха революции. Они были повивальными бабками революции с окровавленными руками. А у этих ручки в основном в зелененьких бумажках. Ведь в действительности они тоже приватизаторы. К их ручкам что-то прилипло. Один украл фабрику, а другой украл власть. Тоже приватизировал.
- Вы
общались с Примаковым. Что он за человек? Какой образ как художник вы могли бы с ним проассоциировать?
- Я слышал от своих друзей самые высокие слова в его адрес как академического ученого, как политолога. Примакова за всю его крутость и жесткость в определенном смысле никогда не держали за коммуняку. Он был спец в своей области. И как спеца, как человека культуры его уважали.
- Но он не "спец" в экономике...
- Я глубоко убежден, что чисто схоластическое
разделение жизни на политику, экономику, дипломатию - оно поверхностно. Все так переплетено, что невозможно разделить. Кстати, то, что он руководил внешней разведкой, меня не только не смущает, а наоборот - обнадеживает. Потому что это значит, что он знает жизнь и человека. Не только извне, но и изнутри. Бушу же это не помешало!
Мне лично Примаков нравится тем, что он - человек культуры. Мы обсуждали, например, тему: "Почему перестройка - время строительства новой России не породило ничего в той области, которая мне близка? В знаковой структуре, в жестах, в скульптуре? Почему, например, после Французской революции на следующий день были уже новые костюмы, новые скульптуры, новые картины? Или, скажем, после Октябрьской революции монументальный план - ленинский? Или Муссолини,
Гитлер породили сразу новую знаковую структуру, новое искусство... "А что же у нас происходит?" Я чувствовал по его ответам, что он все это понимает. Он даже дал мне совет по монументу, который я готовлю в подарок Грузии. И, несмотря на свою строптивость и нелюбовь к советам, я, подумав, поразмыслив, вынужден был посчитаться с его мнением. Если говорить о политике, то Западу будет легче принимать решения, связанные с именем Примакова. Так как это
не "кот в мешке". Какихто кардинальных сюрпризов они не ждут от него.
- Это облегчит, наверное, получение кредитов. Но вот вопрос: нужны ли они нам? Мы и так в долгах, как в шелках...
- Дело в том, что здесь только должникам и помогают. Чтобы в Америке выжить, надо влезть в долги. А потом, чтобы ты смог отдать, тебя начинают финансировать. Это произошло, например, с Трампом. Поэтому выхода у них нет. Другой вопрос: пора эти деньги отслеживать. Чтобы
не разворовывались.
- Как выжить культуре в такой ситуации, когда хлеб становится важнее зрелищ?
- Сейчас здесь вышел фильм "Современные чудеса" о монументальной скульптуре со времен пирамид Хеопса. Естественно, американцы заострили внимание на своих достижениях. Я и Вучетич - два русских скульптора - попали в фильм. Но дело не в этом. Мне вдруг стало ясно, что американские монументы делались в моменты самых зловещих кризисов. Когда не было денег,
когда нация шла вниз. У нас в самый тяжелый период войны пелись песни, в тюрьмах люди сочиняли частушки, романы. Самые несчастные голые племена - питающиеся червяками - украшают себя татуировками. Говорят, если нет хлеба, то не до песни. Нет, совсем неправда, до песни. Это я могу вам подтвердить, потому что голодал, работал грузчиком, истопником, - как раз до песни... Эта идея, что сперва мы построим тюрьму, потом ликвидируем преступников, потом превратим
(как у Набокова) всю страну в огород, а уж потом запоем, - неверна! Я вам приведу один пример: вот черные, они в массе социалистически настроены, хотят перераспределения и равенства. Был проведен эксперимент, им был задан вопрос: мы отнимем деньги у всех ваших великих певцов, спортсменов и распределим между вами. Но у вас не будет этих песен, этих зрелищ... 98% негритянского населения сказали: НЕТ, пусть они будут миллионерами, а мы будем слушать
их песни и видеть их танцы. А вот другой пример: я десятки лет работал над монументом "Древо жизни". Я получил три предложения ставить его здесь, на Западе. Лужков дал мне честное слово, что этот монумент будет стоять в Москве. И вдруг, еще до финансового кризиса, я получаю письмо, что в связи с ураганом финансирование двух первых этапов переносится на 1999 год. Это какаято нелепость. Как человек, не связанный ни с экономикой, ни с политикой, ни с
какими-либо другими формами государственной деятельности, но как художник я просто могу сказать, что именно в тяжелые моменты как никогда надо поддерживать культуру, а не рассчитывать, что эти копеечки, которые пропиваются в вечер на различных банкетах, накормят людей.
Если мы такие умные, почему такие бедные?