170 ЛЕТ прошло с тех пор, как мы прокляли это имя. 170 лет нога человека из этого рода не ступала на нашу землю.
И ВОТ в позапрошлое воскресенье тайком и с опаской человек с фамилией, знакомой каждому русскому, прогуливался по Северной столице России. И лишь шёпотом произносилось его имя. Дантес!
А ведь казалось, что всё заканчивается Чёрной речкой, мочёной морошкой... Но нет, всё продолжается.
Закрытая коляска с голландским посланником де Геккерном и офицером Жоржем Дантесом катила в Петербург ранней осенью 1833 года. Они ехали в Россию служить. В середине октября 2006 года родной праправнук Дантеса ехал с Россией мириться. Рейс Ту-134 садился в "Пулково" в полночь.
- Столько лет между моей семьей и вашим народом была эта пропасть. Думаю, пора наконец пожать друг другу руки.
Мы пожали друг другу руки, и я провела два дня с бароном Лотэром Дантесом во время его тайного визита в Россию.
Высокий и большой, 54-летний барон Лотэр лицом похож на Наполеона. И совсем не похож на прапрадеда - тонкого, светловолосого кавалергарда Жоржа, снежной осенью 36-го закружившегося в смертельной интриге с семьёй Пушкиных. И ещё в этом человеке с глазами холодными и полными грусти течёт та же кровь, что текла в Натали! Её родная сестра Екатерина была выдана за Жоржа Дантеса, и от их младшего ребёнка, единственного сына, пошла ветвь сегодняшнего барона Лотэра.
"Пушкин нехорош в переводе"
ТЁМНАЯ ночь, и крейсер "Аврора" подсвечен и виден на другом берегу Невы. Барон Лотэр пьёт пиво в баре гостиницы "Санкт-Петербург". С ним пьёт и Филипп Шмербер, его спутник, недавно выкупивший у обедневшего дворянского рода Дантесов их фамильный замок. Замок, где рожала детей Екатерина Гончарова, замок, в котором до глубокой старости прожил после её смерти Жорж, уважаемый во Франции человек, сенатор и мэр родного города. Филипп решил устроить из замка гостиницу а-ля рюс и притягивать постояльцев на искру, высекаемую из двух этих имён - Пушкин, Дантес...
- Это какой Дантес, из "Монте-Кристо", что ли? - удивлённо переспрашивают регистраторши в отеле, разглядывая паспорт барона. Если бы из "Монте-Кристо"...
- Я приехал в Россию, чтобы понять, что же это такое.
Дантес - поэт. Никто из Дантесов не писал стихов. Никто из них не хотел помнить о России. Барон Лотэр помнит. Но даже он не читал Пушкина. "Переводы, как мне сказали, нехороши". Дантес - бизнесмен. Единственный из всей аристократической семьи. У Дантеса завод по переработке мусора в Нанте. Дантес - богач.
- И ещё я приехал, чтобы понять русских.
Его ведут в Эрмитаж. "Феноменаль!" - восклицает он и покупает малахитовую шкатулку.
- А сейчас - к цыганам!
"Дорогой дальнею, да ночью лунною..." - звенит монистами, поёт цыганский хор в самом дорогом ресторане для иностранцев. Метрдотель говорит по-французски, и барон Лотэр запивает стерлядку с блинами с чёрной икрой французским вином. И - маленький стопарик беленькой... Цыганский хор несётся к небесам. "Утром мне показалось, что здесь, в Петербурге, я уже был..."
Да, здесь его прапрадед Жорж чеканил шаг по плацу кавалергардских казарм, думая о Натали и её ревнивом муже. Всё здесь, всё по-прежнему на берегах Невы: костёл, где венчался Дантес с Катрин Гончарофф, Чёрная речка, где через две недели после свадьбы стрелялся с Пушкиным, могила Натальи Николаевны в Лавре... Но нет, он едет мимо, мимо, мимо русской души...
- Знаете, я не люблю всё, что связано со смертью. Поэтому не нужно излишне акцентировать.
Под водку он говорит. Говорит о том, что главный отрицательный персонаж во всей истории - это барон де Геккерн, а его прапрадед ни в чём не виноват. О том, что если он, барон Лотэр, не сделает этого шага, не вернётся в Россию, то никто из его родичей не сделает этого и подавно. Хотя бы потому, что у них нет денег на такие дорогие путешествия. Он говорит, что в Париже цыгане ему понравились больше. О том, что главное, чем он может гордиться к своим 54 годам, - это четверо детей, которые глубоко уважают отца.
Но ни слова о смерти. Ни слова о скорби. Ни слова о прощении.
Дантес, сделайте же этот шаг! К России. К барьеру! Хотя ведь это не вы, барон Лотэр, целились тогда в живот...
"И, пожалуйста, завтра в квартире Пушкина не говорите им мою фамилию, о.кей?"
"Я не люблю зрелище смерти"
ТЯНЕТ ароматом сладких пышек из кафе, что сейчас расположено рядом с бывшей царской пекарней. Запах тонкой струйкой дотекает до крыльца лицея. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет... Золотые клёны осыпают старый парк, палатки торговцев сувенирами, толпы иностранцев и школьников. Дантеса водят по голубому Екатерининскому дворцу, на который выходят окна лицея. Зябко, барон чихает, простыл, устал. Подводят к крыльцу.
- А это есть в программе? Внутри обязательно что-то смотреть?
- Ну, как вам объяснить... Понимаете, Пушкин провёл здесь самые счастливые годы своей жизни.
- О.кей, тогда мельком посмотрим.
Он смотрит. В него никто не стреляет. Все страхи были напрасны. Его встречает директор музея. Он целует ей руку и пишет в памятной книге, где предлагают расписаться только высоким гостям...
Есть поэт и есть убийца
СТАРЕНЬКАЯ смотрительница бросается со своего стула в уголке и спешит отодвинуть щеколду, чтобы раскрыть обе створки двери. Замок не поддаётся, она, виновато улыбаясь, всё дергает этот замок. Барон, махнув рукой, проходит боком, за ним друг Филипп, за ними мы, их худосочная русская свита: водитель, переводчик, фотограф...
Святая святых. Дортуар. Над комнатами мальчиков первого выпуска прибиты таблички с их именами. Мы идём вдоль стены, мимо спален, мимо имён: Горчаков, Матюшкин, Дельвиг, Кюхельбекер, Пущин... Под номером 14 - Пушкин! Дантес лишь спрашивает, били ли мальчиков учителя.
Смотрительница, глядя на нашу странную делегацию, бормочет себе под нос: "Правильно, правильно, что приехал! Пусть посмотрит, как мы нашего Александра Сергеевича любим!"
"У меня было 4 экскурсии в день, и 4 раза в день я умирала вместе с Пушкиным", - скажет мне потом другая женщина в квартире на Мойке, 12, где ровно 170 лет назад, такой же промозглой осенью 1836 года, Жоржу Дантесу навечно отказали от дома.
Но Дантес вернулся. Он переступил порог дома, в котором стоит тот самый стол, за которым Пушкин писал, и тот самый диван, на котором три дня умирал. И опять барон Лотэр распишется в памятной книге - громкая фамилия бежит впереди, его встретит директор музея и разрешит пройти в покои Пушкина и Натали без бахил. Давно здесь не видали таких почётных гостей...
Под конец ему покажут жилет под стеклом с ещё, кажется, свежими каплями крови, пережившими эти 170 лет. Но ему не покажут посмертную маску - может быть, угадав желание гостя. "Я не люблю зрелище смерти..."
Но ведь в этой истории все давно уже умерли! Все!
А покоя всё нет.
...Рейс Москва - Франкфурт вылетел по расписанию в воскресенье днём. В истории всё осталось на своих местах.
Для французов:
Пушкин - поэт XIX века, которого невозможно переводить. Дантес - оклеветанная жертва интриг, сенатор и мэр, проведший канализацию в родном городе Сульце.
Для русских короче:
Пушкин - гений. Дантес его убил.
И это непоправимо.
Смотрите также:
Наваждение