В "АиФ. Здоровье" 38 была опубликована беседа с заведующим клиникой Государственного научного центра РФ - Института биофизики доктором медицинских наук Андреем БУШМАНОВЫМ. Андрей Юрьевич тогда, в частности, сказал, что с 1997-го ни у одного пациента, поступившего в клинику с подозрением на лучевую болезнь, диагноз не подтвердился. И вдруг как прорвало, в течение последнего месяца произошло сразу несколько радиационных инцидентов.
В САМАРСКОЙ области трое рабочих проверяли дефектоскопом герметичность швов газопровода. По трагической случайности дефектоскоп оказался неисправен. Рабочие, находившиеся за несколько сотен километров от Самары, проведя все необходимые замеры, решили заночевать в машине, а неисправный прибор, не догадываясь, разумеется, о том, что он неисправен, взяли с собой в кузов. В результате у всех троих развилась острая форма костно-мозговой лучевой болезни. Доза облучения составила у одного 1-1,5 грэй, или на общепринятом языке, хотя это и не совсем правильно, от 100 до 150 рентген, у второго 150-200 рентген - это средняя степень лучевой болезни, плюс к этому он получил очень серьезные местные лучевые ожоги кистей рук (доза на кисти составила не менее 30 грэй, или 3000 рентген). И самый тяжелый больной получил 300 - 400 рентген. В настоящий момент все трое находятся в клинике Института биофизики. А самый страшный случай произошел буквально несколько дней назад в Дубне в Институте ядерных исследований. При входе в лабораторию, где находится протонный ускоритель, размещена сигнальная лампочка. Когда ускоритель работает, она горит. Так вот, в тот роковой вечер, когда один из сотрудников института вошел в лабораторию, чтобы выполнить плановую работу, которую до этого выполнял десятки раз, лампочка почему-то не горела...
А теперь слово Андрею Юрьевичу Бушманову:
- По нашим предварительным оценкам, сотрудник дубнинского института получил дозу облучения на руку порядка 50 - 70 грэй, или 5-7 тысяч рентген. Находится он у нас всего несколько дней, и пока ситуацию можно охарактеризовать как период мнимого благополучия. Мы, конечно, сразу начали превентивное лечение, однако положение очень серьезное, и мы не исключаем самого худшего развития событий.
Что касается самарских пациентов, то им оказывается квалифицированная, на уровне мировых стандартов, помощь. Буквально сразу после трагедии они были доставлены к нам. А лечебные мероприятия мы начали готовить, когда они еще находились в воздухе. Никогда прежде мы не работали так оперативно. И здесь я бы хотел затронуть один щекотливый вопрос. Пострадавшие не являются работниками предприятий Минатома, поэтому, с одной стороны, мы не обязаны были их лечить, но с другой - являясь единственной в России клиникой, имеющей опыт лечения подобного рода заболеваний, не имели морального права отказаться. Однако кроме моральной стороны существует и сторона материальная. На сегодняшний день мы вложили в лечение этих больных порядка 2 миллионов рублей. Когда их направляли к нам из Самары, вопрос в прямом смысле стоял о жизни и смерти (люди какое-то время находились без клеток цитопинии, то есть костный мозг их не вырабатывал), предприятие, на котором они работали, - "Самаратрансгаз" - дало нам все гарантии, что оплатит лечение этих людей. А теперь, когда самое страшное позади, оказывается, что никто возмещать нам затраты не собирается. Мол, взялись лечить, ну и лечите. К сожалению, мы не первый раз оказываемся в такой ситуации. Делаем людям добро, а вместо благодарности получаем очередную дыру в своем больничном бюджете. И все равно, не дай бог, повторится где-то еще подобная ситуация, мы так же, не задумываясь, специалисты Минатома попали в беду или граждане России, не имеющие к Минатому никакого отношения, заплатят нам или нет, придем на помощь любому, кто будет нуждаться в нашей помощи.
У безнадежных пациентов появился шанс