В отличие от остальных людей вожди и диктаторы всегда уверены, что знают, как жить другим и как вылечить "больное человечество". При этом нередко сами они нуждаются в медицинской помощи и тогда, не задумываясь, ставят себе диагнозы, назначают процедуры и лекарства. Именно так "лечил" себя Адольф Гитлер.
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ о бесноватом фюрере, который в припадке неудержимого гнева рвет зубами занавески и скатерти, не совсем соответствуют действительности. Все эти знаменитые порывы гнева были не чем иным, как тщательно продуманными сценами самовозбуждения, и в реальности существенно расходятся с их карикатурными описаниями. Разбушевавшийся Гитлер сознательно "раскручивал" свой темперамент, исходя из конкретных обстоятельств.
В строго медицинском смысле сумасшедшим он не был, но был безусловно одержим идеей о собственной исключительной миссии. Гитлер постоянно следил за своим поведением на людях и не говорил ни одного необдуманного слова. Все публичные проявления эмоций он репетировал не раз. Камердинер Гитлера Хайнц Линге рассказывал, что любой жест его хозяин тщательно изучал и по несколько дней воспроизводил перед зеркалом.
Особо ревностно Гитлер относился ко внешним проявлениям, подчеркивающим его физическую полноценность. Находясь рядом с Гитлером в течение десяти лет, Линге отмечал, что тот при чтении всегда надевал очки, но никогда не показывался в них перед другими. "Фюрер не может плохо видеть", - неоднократно повторял Гитлер. И речи его печатались на пишущей машинке со специальным крупным шрифтом, так, чтобы он мог читать без очков. Однако избавиться от привычки было трудно. Каждый раз, выступая перед публикой, Гитлер инстинктивно вынимал очки из кармана, но немедленно убирал их за спину. В эмоциональные моменты речи он сжимал кулак - очки с треском ломались.
Несомненно, Гитлеру приходилось затрачивать уйму энергии, чтобы соответствовать тому образу, который отвечал его парадному представлению о самом себе как о фюрере арийской нации. Такую противоестественную и напряженную жизнь можно было поддерживать лишь искусственным путем. А без уймы лекарств и близких к наркотикам препаратов это невозможно. Следует сказать, что до самого конца 1940 года эти "лекарственные атаки" на организм почти не сказывались на состоянии здоровья Гитлера. Тщательные медицинские обследования, проведенные в начале и в конце этого года, выявили лишь слегка повышенное кровяное давление и те нарушения в желудочно-кишечном тракте, которыми он страдал давно.
К врачам Гитлер относился настороженно, но с тревогой отмечал любое отклонение в своих анализах и постоянно обращался к книгам по медицине. Профессор Морель был единственным доктором, которому он более или менее доверял. Будучи модным берлинским врачом-венерологом, Морель появился в ближайшем окружении Гитлера в 1936 году по рекомендации его личного фотографа Генриха Гофмана. Вскоре он стал лейб-медиком и приобрел почти гипнотическое влияние на фюрера, а главный пациент Мореля был чрезвычайно доволен лекарствами, рекомендованными новым доктором.
По свидетельству очевидцев, Гитлер иногда принимал в день свыше 25 разных таблеток, коробки с лекарствами сопровождали его повсюду. Помимо болей в области живота к осени 1941 года Гитлер начинает страдать от бессонницы, жалуется на слабость, тошноту, у него временами отекают ноги. После Сталинграда он через день принимает экстракт, снимающий депрессивное настроение. Для успокоения нервов он предпочитал белладонну.
Фюрер всегда опасался, что боли в животе могут начаться во время его публичных выступлений, и Морель постоянно делал ему уколы. Один укол предупреждал такую возможность, другой - способствовал повышению энергии. Такие инъекции делались все чаще и чаще. Постепенно их стали производить даже вне зависимости от того, нужно ли было фюреру выступать или нет.
Другую группу лекарств Гитлер принимал из опасения, что его вес может сильно увеличиться. При мысли о том, что он разжиреет, фюрер приходил в ярость. Для сбрасывания веса он прибегал к сильным слабительным, за которыми "для успокоения желудка" неизменно следовал опий. После опия принимались еще и другие лекарства, должные нейтрализовать вредные вещества, накопленные в организме.
Все эти меры не давали желаемого эффекта, боли в желудке не прекращались. Тогда Гитлер стал думать, что главное зависит от питания, от диеты. На должность повара определили специалиста-диетолога, взявшего процесс приготовления пищи для вождя германского народа под свой неусыпный контроль. Фюрер полностью перешел на строгую диету. Овощи для него выращивали на специально отведенном участке, в земле, которую окуриванием освобождали от болезнетворных бактерий, а затем удобряли навозом от особо чистых животных. Время от времени образцы этой земли брали на проверку в лабораторию. Из опасения, что она может быть отравлена, лабораторному анализу подвергалась и вода, в которой варили овощи для Гитлера. Кроме того, эвкалиптовые леденцы, постоянно находившиеся под рукой у фюрера, давали ему ощущение заботы о своем здоровье.
Уже после войны профессор медицины Карл Брандт, также принадлежавший к кругу врачебного персонала диктатора, заявил, что шарлатанское лечение Мореля привело к такой ситуации, при которой Гитлер ежегодно старел не на год, а на четыре-пять лет. Это, по мнению Брандта, и было причиной внезапного и столь раннего одряхления фюрера.
Конечно, постоянные медицинские интервенции, ежедневные уколы делали свое дело, но полностью согласиться с профессором нельзя. Внешние факторы играли куда более заметную роль. Уже ко времени боев под Сталинградом Гитлер заметно осунулся, ссутулился, а его левая рука стала постоянно дрожать. На фотографиях того периода он постоянно прижимает ее к телу или поддерживает правой рукой. Гитлер чурается публики и за все оставшееся ему время произносит всего лишь две большие речи. Последние дни в бункере он выглядел уже совершенным стариком и осознавал это.
Смотрите также:
Уйти, чтобы вернуться (14.02.2007)