Облаченная в больничный халат женщина с усталым лицом и седоватыми волосами сидит в передвижном кресле на террасе университетской клиники и неподвижно всматривается вдаль. На вид ей можно дать семьдесят, хотя на самом деле ей нет и пятидесяти. Состарила ее странная, почти фантастическая жизнь. Около пятнадцати лет Венди Скотт кочевала по больницам Англии и некоторых европейских стран, ничем на самом деле не болея, а лишь искусно притворяясь больной. И вот все неожиданно и не очень весело кончилось в американском городе Бирмингем в штате Алабама, куда она недавно приехала из Лондона.
СЕЙЧАС она по-настоящему больна, но многие годы страдала только одним - тем, что психиатры называют синдромом Мюнхгаузена.
У Венди Скотт синдром Мюнхгаузена (довольно редкое психическое состояние, в котором люди либо притворяются больными, либо делают себя больными, чтобы их лечили, чтобы им уделялось внимание врачей и медсестер) принял, по мнению врачей, весьма тяжелую форму, и кабы не чрезвычайные обстоятельства, вряд ли она от него когда-нибудь бы избавилась.
По ее собственному признанию, госпожа Скотт переменила более шестисот больниц. Нередко случалось так, что утром она выписывалась из одной больницы, а вечером уже оказывалась в другой. Она так красочно и правдоподобно описывала свои ощущения от болей в животе, что многие врачи тут же склонялись к операции. 42 операции перенесла Венди на своем веку.
Марк Фельдман, заместитель декана психиатрического факультета в университете Алабамы и один из авторов нашумевшей в свое время книги "Пациент или притворщик", рассказывает, что когда он услышал эти цифры, он ушам своим не поверил. "Но поразительнее всего то, что после стольких операций и стольких послеоперационных осложнений она все еще жива", - говорит доктор Фельдман. Госпожа Скотт, продолжает он, пациентка, уникальная во всех отношениях, и не только потому, что выжила после всех передряг, да еще и излечилась от синдрома, который в психиатрии считают неизлечимым. Она еще хочет рассказать о своих проделках все без утайки, в то время как подавляющее большинство пациентов с синдромом Мюнхгаузена стыдятся своего поведения и предпочитают помалкивать. Редко кому из врачей удается поговорить с ними по душам. Если их разоблачают, они тотчас исчезают. Венди же, наоборот, рассказывает о себе, желая помочь таким же, какой была она.
Взял он саблю и... зарезал сам себя
СИНДРОМ этот отличается от ипохондрии. Ипохондрик думает, что он болен, а человек с синдромом Мюнхгаузена знает, что нет. Но этот человек вовсе не обыкновенный симулянт. Побуждения у него и у симулянта в корне различные. Симулянт отлынивает от работы, изображая больного, он хочет получить лекарства (часто - наркотики) или страховку. Пациент с синдромом Мюнхгаузена мечтает лишь об одном - о внимании.
В немногочисленной группе больных синдромом Мюнхгаузена все ведут себя по-разному. Одни, как Венди Скотт, приходят в больницу и просто рассказывают о своих ощущениях. Другие врываются в приемный покой и начинают там скандалить, требуя немедленного спасения. Одни становятся на стезю Мюнхгаузена сразу, другие долго себя к этому готовят, нанося себе увечья, иногда роковые. Они режут себя острыми предметами, вводят себе в вены слюну или даже кал, стараясь вызвать заражение, колют себе инсулин, в котором не нуждаются. Фельдману однажды попалась пациентка, которая ухитрилась ввести себе в мочевой пузырь состав для химчистки - пришлось пузырь удалить. Другая ввела себе в вену дрожжи и кукурузный крахмал, комки этой адской смеси попали в легкие, спасти ее не удалось. И все это происходит потому, что люди жаждут заботы и внимания и не могут найти их, когда они здоровы и как бы лишены того, что должно вызывать сочувствие.
Детство у Венди, как и у многих пациентов с ее диагнозом, было тяжелым. Девочкой ее изнасиловали, материнской ласки она не видела: мать была далеко и ею не интересовалась. Несколько раз Венди убегала из дому. Единственное приятное воспоминание той поры - это когда у нее был аппендицит и ее оперировали. Каждое утро к ней в палату приходила санитарка, поправляла ей постель и спрашивала: "Ну, как ты сегодня, Венди?" "Я помню ее голос до сих пор. Никогда в жизни никто ко мне не обращался с такой сердечностью", - говорит Венди Скотт. Вскоре после больницы, в 16 лет, она покинула отчий дом и стала работать - в молочной лавке, в бакалейной, на мельнице, на картофельной ферме... Была одно время и горничной в гостинице. "Работа тяжелая, - вспоминает Венди. - Смена длится 24 часа, и все время убираешь чужую грязь и всем улыбаешься. Там я чувствовала себя одинокой и, бывало, впадала в депрессию".
Как-то раз она не выдержала и, сделав вид, что у нее болит живот, отправилась в ближайшую больницу. "Мне нужно было ощутить чью-нибудь заботу, услышать такие же слова, как те, что говорила мне по утрам та санитарка", - рассказывает Венди. За несколько дней пребывания в больнице она воспряла духом. Через некоторое время она снова появилась в больнице, уже в другой. И снова, как она говорит, "ее батареи подзарядились".
Больница как наркотик
К БОЛЬНИЦАМ она пристрастилась, как к наркотику. Никто теперь ей не был нужен, кроме врачей, медсестер и санитарок. Когда все больницы города были уже пройдены, она переезжала в другой город. Врачи уже не раз предлагали ей операции: надо же посмотреть, что там ее терзает. Оперироваться ей не хотелось. Но с другой стороны, это сулило ей более длительное пребывание в больнице. Терзаясь муками совести, она наконец согласилась. Потом соглашалась уже без всяких мук. "Остановиться я уже не могла", - вздыхает Венди. Но не все шло так гладко. Иногда врачи догадывались, с кем имеют дело, и приходили в ярость. Один хирург разбушевался во время обхода и закричал: "Чтобы через пять минут духу ее тут не было!" Случалось, что оттуда, где ее раскусили, звонили в другие больницы и предупреждали о злокозненной Венди Скотт. Несколько раз ей приходилось убегать из больницы со свежими швами и самой потом их снимать. Дважды она попадала в тюрьму за пользование больничным местом и едой без необходимости.
Две вещи излечили ее от синдрома Мюнхгаузена. Первой была неудачная операция с тяжелыми осложнениями и послеоперационной инфекцией. Промучилась она целых полгода и почувствовала, что, если не расстанется со своим наркотиком, то может в один прекрасный день расстаться с жизнью. Второй вещью, толкнувшей ее на путь истинный, была кошка, к которой она привязалась. Если она, Венди, умрет, то кто же позаботится о ее кошке?
Когда ее разыскал доктор Фельдман и предложил приехать к нему в Бирмингем, участвовать в исследованиях, она с радостью согласилась. И на то была серьезная причина. У нее действительно появились боли в животе, но ей уже в Лондоне никто не верил. Она страдала от настоящей боли, но никто и не подумал выяснить, что с ней. Может быть, подумала она, в Америке ей помогут. Врачи в бирмингемской больнице нашли у нее в кишечнике большую злокачественную опухоль - слишком большую, чтобы ее можно было удалить.
Нет, она не готова умирать. Ей еще хочется разок полететь первым классом. И увидеть Новую Зеландию. Всю жизнь она мечтала о Новой Зеландии. "Как вы думаете, доктор Фельдман, я успею?" - спрашивает она своего лечащего врача.
Продлить последнее мгновенье