С точки зрения психиатра, любая война - явная "клиника". Кандидат медицинских наук Игорь КОЗЛОВСКИЙ, ведущий научный сотрудник Всероссийского центра медицины катастроф "Защита", много раз выезжал в зоны боевых действий, попадал в экстремальные ситуации. Даже в заложниках довелось побывать.
- КОГДА начинается стрельба, "крыша едет" у всех, но это еще полбеды. Беда в том, что не у всех она после этого "встает на место". Психологическое состояние бойца очень во многом зависит от его физического состояния, которое в свою очередь основано на том, что солдат ест. Через месяц на каше с тушенкой или вермишели с килькой наступает авитаминоз, а раздавать витаминные комплексы в нашей армии не принято. Физически истощенный боец всегда истощен и психически. Почему, спрашивается, солдаты готовы съесть и овец, и собак, принадлежащих местным? Оттого, что они мародеры такие? Да нет, просто организм свежей пищи требует, а свои снабженцы не расстарались.
Отдельное дело - отдых на войне. Это значит хотя бы 6 часов сна в сутки, причем обязательно в тепле и сухости. Почему? Адреналин расходуется организмом на поддержание температуры тела и на психическую деятельность. Как только его запасы истощаются, наваливаются усталость и депрессия. Стандартный армейский спальный мешок - это вообще слезы: он тяжелый, на вате, быстро впитывает влагу и почти не высыхает. В реальных фронтовых условиях это отмороженные почки и простатит. Сейчас, как в Великую Отечественную, по всем городам и весям собирают вещи для солдат. Так вот, если хотите на самом деле прислать полезную вещь, купите коврик туриста (в просторечии "пенка"). Он не промокает и не пропускает тепло - хоть на снегу спать можно, хоть на битых кирпичах.
Психиатр на войне
НА ВОЙНЕ в разных обстоятельствах в психиатрической помощи нуждаются от 10 до 60% личного состава. При средней интенсивности и продолжительности участия в боевых действиях мы имеем среднюю цифру - 20-25%.
Будь ты матерым омоновцем, имеющим за плечами десяток командировок в "горячие точки", или зеленым первогодком, на тебя воздействуют одни и те же законы человеческого поведения. Первая неделя пребывания в зоне боевых действий у всех вызывает состояние оглушенности с резким снижением восприятия окружающей среды. Оно и понятно: ритм жизни полностью меняется, и в эту неделю организм приспосабливается к новой обстановке. Опытным бойцам, конечно, легче "въезжать" в ситуацию, да и психически они крепче.
В течение следующего месяца - нормальное адаптированное существование: человек втянулся в ситуацию и все происходящее вокруг воспринимает как норму. Так продолжается довольно долго, но к исходу второго месяца у тех, кто природой менее приспособлен к жизни на войне, начинают проявляться симптомы усталости. Развивается хроническое утомление. Далее - по нарастающей. Кто-то выдержит 4 месяца, кто-то, если раньше не попадет в разряд "груза 300" (раненые) или "груза 200" (убитые), продержится полгода. В конечном итоге заморить можно даже самого здорового бойца элитных подразделений. Все будет зависеть от времени пребывания и тяжести ситуации. Кстати, самые тяжелые для психического (да и для физического) здоровья - это боевые действия в городе и в горах.
Как воюют боевики? Посменно - неделю воюют, неделю отдыхают. Совсем по-научному. Причем отдыхают зачастую на "освобожденной территории". Снабжение у них, судя по всему, прекрасное, кушают они регулярно, столь же регулярно, судя по плотности огня, снабжаются боеприпасами.
И мировой опыт, и наш собственный говорит о том, что через 2 месяца на передовой солдат должен быть отправлен в тыл для отдыха.
В противном случае боец может предпринять попытку самоубийства или начнет стрелять во все, что шевелится. Известный случай, когда солдаты открыли огонь из-за того, что в ларьке им не продали водку, - типичный нервный срыв, которым обычно заканчивается длительное пребывание в стрессовых условиях. Избежать стресса солдат не может, поэтому его приходится подавлять. Напряжение нарастает, уровень тревоги становится непереносимым...
Обычно срыв проявляется в виде агрессии, направленной или в окружающую среду, или внутрь себя - самоубийство.
Военный психиатр как раз и должен заниматься выявлением среди бойцов тех, кто находится на грани нервного срыва. В любом воинском коллективе - мотострелковой роте или милицейском СОБРе - можно выделить группы, условно называемые "норма", "риск-1" и "риск-2" (патология). Причем тех, кто неминуемо попадет в третью группу, психиатр может "вычислить" еще до выезда в зону боевых действий. Характерно, что эта группа практически не пополняется при изменении ситуации на фронте в худшую сторону. А вот "риск-1" может во время тяжелых боев пополняться за счет ухудшения состояния первой группы. К счастью, со стабилизацией военной ситуации процесс идет в обратную сторону.
Американцы давно уже пришли к таким выводам на примере вьетнамской войны. Во время операции "Буря в пустыне" психиатры работали чуть ли не на линии огня. Тех солдат, которые относились к группам риска, выводили в тыл на несколько дней. Там они или успокаивались, отдохнув, или проявляли свою патологию. О том, какое внимание в армиях стран НАТО придают контролю за психическим состоянием военнослужащих, говорит хотя бы тот факт, что вся информация о методике работы военных психиатров засекречена.
У нас постоянный контроль за психическим состоянием военнослужащих не проводится. Милиция очень не любит этих обследований, но даже в случае, если его удастся провести, совершенно непонятно, что делать дальше с бойцом, который показал себя переутомленным. И ведь вот что обидно: военным психиатрам все это известно достаточно давно, так что никакого секрета тут нет. Если бы только у нас кто-нибудь этим серьезно занимался непосредственно в войсках...
За что воюем?
ТО, ЧТО способствует нормальной жизни солдата в ненормальных условиях войны, известно давно. Это: четкое руководство, забота о личном составе, нормальные бытовые условия, уверенность в медицинской помощи, хорошо налаженная связь с домом и, естественно, товарищеские отношения внутри коллектива. Не способствует адаптации отсутствие всего вышеперечисленного и еще один моральный фактор: отсутствие ясных целей войны. То есть, когда каждый солдат четко представляет, ради чего он подставляет голову под пули, он какое-то время сможет перетерпеть холодный ночлег и отсутствие писем из дома. Но если, как в нашем случае, об истинных целях войны на Кавказе можно только догадываться, все это приобретает решающее значение.
Цели и задачи войны не понятны солдатам. Если смысла (Смысла с большой буквы) деятельности нет, то вместо побуждения к действиям возникает разочарование и депрессия. Фашистов, наверное, было победить гораздо сложнее, чем чеченцев, но как-то ведь разобрались!
Цели войны формируют политики. Ни один здравомыслящий госдеятель не скажет: "Мы должны победить чеченцев" - хотя бы потому, что Чечня - и это особо подчеркивается - была и остается частью России. Тогда что же остается? Остается "борьба с сепаратизмом" и "наведение конституционного порядка". Но если представить себе человека, готового умирать за Родину, можно, то кто согласен идти на смерть за некий абстрактный "конституционный порядок"...
Если нет четкой цели, то отсутствует и смысл деятельности. Смерть товарища, да и собственная гибель воспринимаются как бессмысленность. Но природа не терпит пустоты, и у бойцов формируется альтернативный смысл войны - месть. Тем более что в экстремальных ситуациях у людей обостряются первобытные инстинкты и формируется суженное сознание. Это когда часть информации из окружающей действительности игнорируется ради экономизации мышления. Таков естественный защитный механизм, который позволяет меньшими затратами продолжать психическую деятельность. Человек начинает мыслить упрощенными категориями, то есть, применительно к армейской субординации: сказал командир, что черное это белое, - значит, так оно и есть. Сказал на минное поле идти - значит, надо идти, сказал на танках город штурмовать...
Между прочим, эта экономизация мышления еще доставит отвоевавшим свое солдатам массу неприятностей "на гражданке". Вернее, перенесение штампов военного поведения в мирную жизнь. Те, кто одарен талантом воевать, на войне быстро становятся профессионалами. Только вот куда девать этих профессионалов в стране, в которой нет профессиональной армии? Не всем же в ОМОН идти. Многие ветераны могут воспринимать других людей как чужих, поскольку те не пережили то, что пережили они сами...
Игра в солдатики
КРОМЕ солдат и милиционеров, принимающих непосредственное участие в боевых действиях, мы имеем еще и целую страну, по телевизору молчаливо наблюдающую за происходящим. А что показывает телевидение? Сплошную игру в солдатики: полк пошел на север, блокпост остался на востоке... Информация из зоны боевых действий рассчитана на людей с детским складом ума, которые не привыкли анализировать получаемую информацию. Кстати, у большей части нашего, да и не только нашего, населения - именно такой склад ума.
Например, по ОРТ говорят, что сдаются боевики, - так покажите этих сдающихся.
Если утверждаете, что каждый день уничтожают по 100 боевиков, покажите хотя бы 10.
Что характерно: убивают их регулярно, но меньше их не становится
Опять же, пропагандистская мотивация необходимости войны в Чечне... Снова "наведение конституционного порядка". Но тогда следовало лучше объяснять, что означает отсутствие на территории Чечни этого самого порядка. Действительно, с точки зрения цивилизованного человечества, этот режим нельзя считать цивилизованным: там рабство, там отрубают головы заложникам, не платят пенсии и не делают прививки от полиомиелита. При грамотной пропаганде эта идея могла бы быть мобилизующей - но не стала. Вброс информации об отстреленных пальцах был произведен накануне ввода войск для обоснования необходимости войны. Это было грамотно и профессионально, но вопрос о том, хорошо ли было показывать эти кадры, остается за рамками проблемы.
Кстати, в Военно-медицинском журнале мне недавно довелось прочитать отчет группы по опознанию трупов. Сухим языком научной статьи там было сказано, что с такими увечьями они не сталкивались ни в Афганистане, ни в Фергане. Обезображены были как после смерти, так и при жизни. Видеозаписи всего этого и многого другого есть - почему-то никто не желает их показать...
С точки зрения психиатра, война может решить одну старую проблему, но при этом порождает десяток новых. Последствия победы в этой чеченской войне придется расхлебывать десятилетиями, а последствия поражения - и того дольше. Вот дилемма: продолжать ее аморально, а прекращать - недальновидно. Что делать? В общем, "мириться нельзя воевать" - где ни поставишь запятую, все равно об этом пожалеешь.
"Ключ" доктора Алиева убивает страх