...Целых 15 лет он входил в состав личной охраны Жукова. Майор в отставке Марков рассказывает о маршале много ранее неизвестного.
Да святится имя его!
- Вы помните заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Жуков был отстранен от должности?
- Конечно. Само заседание длилось часа полтора-два. Я ждал в кремлевской раздевалке вместе с другими "прикрепленными". Наконец появился Георгий Константинович. Таким я его никогда не видел - ни в годы войны, ни после. На лице сине-красные пятна, оно словно окаменело. Но держался, как всегда, с достоинством. Прибыли домой, на улицу Грановского. Он: "Пройдемся немного". И после томительной паузы: "Сегодня вечером по радио в 19 часов объявят о моем освобождении с поста министра обороны".
- Но маршал верил, что это еще не конец?
- Верил. Ведь одно из решений пленума гласило, что секретариат ЦК должен подобрать Жукову работу. Какое там! Уволили подчистую, беспрецедентно. Без традиционного зачисления Маршала Советского Союза в группу генеральных инспекторов.
- Помните последний день, который вы провели вместе?
- 15 марта 58-го. Накануне я получил звонок от своего руководства: доложите маршалу, что, поскольку он переводится на полное обеспечение Минобороны, а дача передается в его личное пользование, охрана и обслуживающий персонал КГБ освобождаются. Я и доложил. Он кивнул понимающе: "Что ж, раз так, ладно. Знаете, где дача, где квартира. Когда нужно - в любое время". Вынес мне вот это самое фото, подписал. Я прослезился, не скрою.
- Вы были на похоронах Георгия Константиновича?
- Был. Пропуск мне выписали в КГБ. Но как же несправедливо рано он ушел! Если бы не опала, Георгий Константинович, уверен, прожил бы еще долгие годы. Он очень следил за собой. Ограничивал себя в питании, занимался спортом, плавал. За отпуск сбрасывал по 5-6 килограммов. Постоянно консультировался у врачей, поскольку мучила печень. Да, если бы не опала... Как-то на прогулке он сказал мне: "Какая-то напасть на меня, Сергей Петрович. Причем через каждые десять лет: 37-й - 47-й - 57-й..."
В Одесском военном округе
- Георгий Константинович только службой и жил?
- Нет, конечно. Георгий Константинович был завзятый театрал. Я частенько сопровождал его в театр оперы и балета, драмтеатр, оперетту. Он не пропускал и новые фильмы. И по сей день диву даюсь: что за характер, самообладание? Страсти-то накалялись. Вскоре после назначения в Одессу его вывели из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б), в июне следующего года влепили партийный выговор: якобы не имел права награждать артистов. Вы, видимо, хорошо знаете, что в конце 47-го его вызвали в Москву. И мы в полном неведении колесили между квартирой и дачей. Уже потом Жуков скажет, что ожидал ареста. Сколько генералов, работавших с ним, было к тому времени арестовано! Вот и не выдержало сердце. В январе 48-го - первый инфаркт. Только отлежался - новое назначение, в Уральский военный округ. 12 февраля грузимся в старый штабной вагон - и в Свердловск. С маршалом жена, Александра Диевна. Для меня этот период памятен и тем, что в середине 50-го я был назначен начальником личной охраны Жукова.
- Жуков - депутат... В те времена депутатов фактически назначали, а не избирали. Маршал воспринял это как новый поворот судьбы?
- Конечно, мы понимали, что это воля Сталина, его ностальгия по Жукову, смена позиции вождя. Все, что произошло потом, при жизни Сталина, это подтвердило. А к депутатским обязанностям Жуков относился ревностно. Ну и помотались мы с ним! Официально его выдвинул коллектив Ирбитского мотоциклетного завода. Вы представляете территорию Урала? Жуков мотался по медвежьим углам. Кругом снега, тайга, лесные тупики. А публика! На деревоперерабатывающих комбинатах - бывшие политзэки, оставшиеся после лагерей на вечное поселение. На чем мы только не добирались к избирателям - на вездеходах, санях, запряженных тройками. Пересадки - и снова по снегам. Но маршал был счастлив: его знали, любили и встречали как триумфатора. А судьба уже готовила крутой вираж и самому полководцу, и нам, его личной охране.
Возвращение на Олимп
- Но этот вираж возвращал его на Олимп. Стало быть, и вас?
- Меня как раз наоборот. Летом 52-го Жуков вызвал меня на беседу. "Сергей Петрович, - сказал он, - мне звонил Василевский. У него сняли охрану. Остались только два прикрепленных к нему сотрудника. Видимо, то же будет и у нас. По вашему ведомству нет команды?" Я в ответ: "Пока тишина". Но тишина оказалась недолгой: распоряжением из Москвы всю нашу группу чохом передают в местное управление КГБ. Для дальнейшего прохождения службы. Я в шоке. Доложил маршалу. Он замялся. Спросил: "Что вам предложат?"
"Ничего хорошего, - отвечаю. - Буду увольняться, хотя и самый молодой в группе". Жуков вновь задумался, потом спросил: "Скажите, а вас могут отпустить из КГБ в кадры Вооруженных сил?" Я ответил утвердительно. И вскоре был отправлен маршалом в отпуск. Вернулся, а Георгий Константинович вновь продолжает начатый разговор: "В Москве хотите работать? Я переговорю с Василевским и генералом Артемьевым (командующий войсками МВО. - В. К.)". А затем последовал приказ: меня назначили в Краснопресненский военкомат. Расстались мы в Свердловске очень тепло. "Будете в Москве - непременно заходите на квартиру, на дачу, звоните", - напутствовал маршал.
- Вы каждый отпуск проводили с Георгием Константиновичем? Где он любил отдыхать? И вообще, использовал ли свои отпуска?
- Безусловно. В основном в Сочи. Начиная с 46-го года, я помню каждый его отпуск, поскольку находился неотлучно при маршале.
Расправа
- Последний отпуск маршал провел незадолго до памятной поездки в Югославию и Албанию. То есть в самый канун своего смещения с поста министра. Он чувствовал приближение грозы?
- В те дни ничто ее не предвещало. Более того, в Мисхоре в это время отдыхали Хрущев, Булганин, Фурцева, кто-то из представителей братских компартий. В один из воскресных дней Хрущев пригласил Жукова в гости на резервную дачу. Это приглашение маршал встретил без энтузиазма: не любил он водить застолья с руководством. Вызвал меня, сухо распорядился: "Сергей Петрович, свяжись с поваром, и налейте мне в коньячную бутылку крепкого чайку. Там, на даче у Никиты Сергеевича, поставьте ее у моего прибора". Я так и распорядился. Приехали к Хрущеву. Трапеза в саду, на свежем воздухе. Жуков знай подливает себе "коньячок" из нашей бутылки. Фурцева что-то заприметила. Слышу, обращается к Жукову: "Георгий Константинович, дайте и мне попробовать ваш напиток". Жуков с хитринкой: "Так перед тобой своя стоит не хуже, вот из нее и пей". Так и не дал.
Вот и думаю сейчас: было что-то в этом обеде иезуитское. Хрущев наверняка уже принял решение о дальнейшей судьбе Жукова. Ну, а поездка в Югославию и Албанию и что за этим последовало - общеизвестно. Да и решения октябрьского пленума ЦК 57-го были опубликованы.
- Однако первый удар ему был нанесен в день возвращения из поездки на заседании Президиума ЦК. Вы сопровождали Жукова на это судилище?
- Да, прямо из аэропорта Внуково. В самолете он писал докладную записку о визите, понятно, в Москве она уже была никому не нужна. О заседании Президиума и его обязательной явке Жукову сообщили прямо у трапа. Встречающих было мало: маршал Конев, Александра Диевна с дочками Эрой и Эллой, какие-то второстепенные лица. Был и мой начальник управления. Жуков из аэропорта завез жену и детей домой - и в Кремль. Ну, а о том, что было позже, я уже рассказал...
Судьба предателя