ПОДРОБНОСТИ жизни певицы Анастасии Стоцкой интересуют если не всех, то очень многих. Так уж повелось, что все, кто так или иначе связаны с именем Аллы Пугачевой, обречены быть в центре всеобщего внимания. Рыжую бестию, обаятельную голосистую красавицу, пусть и с неклассическими чертами лица, Настю Стоцкую театральная Москва открыла для себя на мюзикле "Губы". После выхода мюзикла "Чикаго" о ней заговорили. Но по-настоящему известной Анастасия стала после того, как Филипп Киркоров заявил о своем желании поддержать талантливую исполнительницу и стал ее продюсером. А после заявления Филиппа об уходе со сцены, ситуация и вовсе накалилась. "Уж не ради ли продюсирования Анастасии он забросил свою карьеру?" - гадают поклонники "сладкой парочки". "У меня такое впечатление, - говорит Настя, - что меня воспринимают как бесплатное приложение к Филиппу Киркорову. Я такой бонус-трек".
Два в одном
- НАСТЯ, каков Филипп Киркоров в роли продюсера?
- Филипп меня очень многому научил, например, общению со зрителями. Все, чему я училась в театре, - это важно и нужно, но на эстрадной сцене действуют совсем другие правила. Я не знала, что поклоны - это отдельная наука. Что можно управлять залом и даже громкостью аплодисментов. Первый раз, когда я вышла на сцену, я спела, поклонилась, Филипп ничего мне не сказал. Потом он какие-то вещи объяснил, и были совсем другие аплодисменты и другая реакция зрителя. Еще он меня учил, как общаться с "желтой" прессой. Как правильно отвечать на провокационные вопросы.
- Кстати, как?
- Нужно всегда сохранять интригу, оставлять какую-то недосказанность, нельзя отвечать "да" или "нет". Особенно если ты говоришь на телевидении, когда нужно быстро реагировать и соображать. Это очень трудно. Я иногда теряюсь, а потом думаю: "И чего, спрашивается, я начала тормозить?" А Филипп умеет все так запутать, долго будет что-то рассказывать, а потом окажется, что так ничего конкретно и не сказал.
- А тогда, в эпохальный момент, когда Филипп на пресс-конференции поругался с журналисткой в розовой кофточке, вы почему-то смеялись.
- Я думала после этой пресс-конференции, что вернусь в Москву и меня начнут об этом спрашивать. Но почти никто не интересовался. Меня только один журналист спросил: "Вам что, это было смешно?" А я часто смеюсь в критических ситуациях. Мы когда ругаемся с Филиппом, мне становится ужасно смешно. Не повод смешон, нет, а то, как Филипп говорит или кричит: у него становятся глаза, похожие на блюдца, волосы в разные стороны... Ну смешно же! И потом, когда на тебя кричат, а ты смеешься, люди не понимают, что происходит, и быстро перестают ругаться.
Испанские страсти
- У вас тяжелый характер? Есть какие-то секреты, которые нужно знать близким, чтобы жить в гармонии с вами?
- Я, конечно, очень сложный человек и знаю это. Вспыльчивая, капризная, быстро завожусь, но, правда, и быстро отхожу. Я вообще не понимаю, как со мной можно жить рядом (смеется). Бывает, что я начинаю заводиться, сама на себя злюсь, плачу, у меня краснеет нос, и это происходит именно тогда, когда нужно куда-то идти. Тогда я начинаю злиться еще больше и еще больше плакать, ничего не могу с собой поделать... Но со мной все же лучше в такой момент поговорить. А всякие другие секреты не знаю. Хотя нет, есть еще один: меня надо терпеть (смеется). Но я позволяю себе такие перепады настроения только с теми людьми, которые меня знают. Другие не выдержат просто. Хотя я понимаю, что мне нужно работать над собой.
- Удивительно, на первый взгляд вы кажетесь высокомерной...
- ...пафосной и недоступной. Да-да, знаю, мне об этом уже говорили. Потом люди видят, что все совсем не так. Ну нельзя же всем нравиться. Конечно, есть те, кто откровенно меня не любит. Чаще всего это женщины, особенно те, что связаны с моей профессией. Потому что зависть контролировать сложно. А с мужчинами делить нечего, вот я с ними чаще всего и общаюсь.
- У вас нет подруг?
- Конечно, есть. Настоящих мало.
- О чем близкие подруги вас чаще всего спрашивают?
- Хм, "как твоя личная жизнь?" Потому что в моей жизни всегда происходит нечто. Испания настоящая. Я люблю ходить по острию ножа. Иногда сама такие ситуации провоцирую и получаю от этого удовольствие. Вот про свои страсти я им и рассказываю. Мы редко видимся, у них за это время обычно ничего такого не происходит, а у меня... Но так всегда было, даже лет в 15 я взахлеб рассказывала про какие-то свои влюбленности и приключения. Тогда, конечно, никаких особых событий не было, но я все так ярко воспринимала, что мои истории превращались в эпопею.
Шоу-террариум
ДВА ГОДА назад еще мало кому известная Настя Стоцкая на вопрос: "Мюзикл - это единственное, чем вы бы хотели заниматься?" - ответила - "Мне 19 лет, и я готова взять все, что мне предлагают". Кажется, Настя не свернула с выбранного пути и не раз успела столкнуться с реальностью. Теперь Настя знает, что шоу-бизнес - это не только счастливая возможность петь, но это еще ярмо и полная зависимость от продюсеров и людей, которые вкладывают в артистов свои деньги.
- Как вы могли бы описать вашу жизнь?
- В моей жизни основное место занимают работа и люди, которые с ней связаны. Близких вижу редко. Шоу-бизнес для меня - совершенно новый мир, в котором свои правила существования, к ним привыкнуть сложно. Ну, это как всегда - где больше денег, там всегда больше лжи, фальши, не зря же этот мир называют террариумом. Пытаюсь иногда от него отдыхать.
- Как?
- Просто стараюсь побыть самой собой. Провести время с близкими, поговорить на темы, которые приятны, или просто помолчать. Вот сняла квартиру родителям рядом с собой, но у нас разные режимы. Когда я освобождаюсь, они уже спят. Целый год я ездила по гастролям: то в Америку, то в Германию, то Черновцы... И вот теперь мой телефон молчит, потому что все думают, что звонить бесполезно. По мобильному общаюсь только с журналистами и родителями.
- О такой насыщенной событиями и путешествиями жизни обычно и мечтают. Чем она может не нравиться?
- Когда работа превращается в зарабатывание денег без какого-то творчества - это мне не нравится. Хочется большей свободы, хочется быть независимой. Но в этой профессии ты всегда от кого-то зависишь, всегда должен подстраиваться. Я пока не доросла до того уровня, чтобы самой рулить процессом.
- А может что-то помешать развитию вашей карьеры? Есть такие всемогущие люди?
- Думаю, что да. Тот, кто породил, может и убить. Можно где-то неправильно себя повести, и тогда люди, которые вложили в тебя деньги, могут перекрыть весь кислород.
Поцелуй в темечко
- Вы как-то ощущаете свою нарастающую популяность?
- Первая волна популярности уже прошла. Но по большому счету вся она была построена на пристальном внимании желтой прессы и двух-трех удачных песнях. Сейчас же хочется сделать что-то вечное, чтобы люди пели десятилетиями. Но народу, наверное, на данный момент это не надо. Вот "Фабрика" популярна, "Муси-пуси"...
- У вас есть какой-то план дальнейшей жизни, ставите ли вы какие-то конкретные цели или вас просто несет по течению?
- Мне кажется, меня несет. Конечно, я мечтаю... Но у меня же постоянно что-то происходит. У меня не было каких-то творческих простоев, когда нет работы и не знаешь, что будет завтра. Ведь это самое страшное для артиста. Все время какие-то предложения. Вот недавно в кино позвали сниматься. У меня там должна быть главная роль. Но пока не хочется говорить, рано еще. Все-таки я по жизни везучая. Чувствую, что Господь Бог поцеловал меня в темечко.
- И вы не боитесь сглазить?
- Ну, жизнь - это же синусоида: сейчас вниз, потом вверх. Я в принципе готова к этому. И потом, все чем-то платят за свой успех. Или здоровьем, или отношениями с близкими. И у меня всякое бывает. Это как чаша весов - где-то убывает, где-то прибывает.
- Вам нравится на себя смотреть со стороны?
- Только в клипах, наверное. Хотя сейчас, даже если вижу свой клип, могу переключить телевизор на что-то другое. Но пока это случается редко (смеется). Клип на песню "Вены-реки" снимали бессонными ночами, в холодном замке, я под конец уже совсем замерзала и пела почти во сне, а в клипе не видно никакой усталости и красных глаз. Все так красиво.
- Но, наверное, самая страшная усталость одолевает после конкурсов. Кстати, по нашей информации, на следующее Евровидение поедете вы.
- Да, мне говорили об этом, но это еще ничего не значит. Прошлый раз мне тоже говорили, что поеду я, но тогда не было подходящей песни. Да и слава богу, что не поехала. Конкурсы - это такой шок и испытание!
Я в жизни никогда так не волновалась, как на "Юрмале". Это был кошмар. Перед вторым туром от волнения у меня пропал голос, я начала хрипеть. Со мной ничего подобного никогда не случалось. Не смыкаются связки, и все! На втором туре я прохрипела "Оранжевую песню", а на третьем мне заливали какую-то жидкость на связки, чтобы они сомкнулись. У меня это было на нервной почве. Если бы не люди, которые были со мной, поддерживали меня (Филипп, друзья, мой любимый человек, мама, папа), я бы плюнула и уехала оттуда. Но я не могла так поступить. Кто-то, помню, советовал не петь "Вены-реки", говорили, что песня плохая и невыгодно меня показывает...
- Очень "вовремя" говорили...
- Да уж. Может, это интриги были. Советовали петь совсем другую, дурацкую песню. Ой, я так все это не люблю, все эти улыбочки фальшивые, фразы "он все равно пел хуже тебя"... Тяжелая была атмосфера.
- Пение - это смысл жизни или просто одно из дел, которым вы могли бы заниматься?
- Самое главное - это безумное удовольствие. Все равно, когда я выхожу на сцену (и не важно, что я делаю: играю, танцую или пою), я там чувствую себя лучше, чем в жизни. Мне там комфортнее, свободнее. Это моя стихия. Я обо всем забываю, все сразу перестает болеть... Это катарсис и релакс одновременно. Я там дышу.
Смотрите также:
Лайма Вайкуле: "В жизни я совсем другая"