МОРЕ за окном маленького дома, находившегося метрах в ста от воды, шумно вздыхало и обрушивалось на берег, чтобы через некоторое время сделать это снова с тем же тяжелым вздохом.
Была ночь. На хозяйской половине дома давно уже спали. На другой половине, что единственным окном выходила к морю, горел свет. Там квартировали парень и девушка, проводившие отпуск в Лоо.
- Ты скоро? - спросила девушка.
Она уже давно лежала под тонкой простыней в ожидании своего спутника, который сидел за столом перед ворохом газет.
- Сейчас... - сказал он рассеянно и снова углубился в чтение.
Через некоторое время она еще раз спросила:
- Что ты там читаешь?
- Ну... кое-что, - отозвался он.
Она закрыла глаза и затихла. Потом, не открывая глаз, сказала:
- Удивляюсь: неужели тратить время на газеты приятнее, чем быть вдвоем? Мы столько ждали этого отпуска...
- Ну, сейчас, - сказал он, - уже заканчиваю.
Она снова закрыла глаза.
ЩЕЛЧОК выключателя подействовал на нее пробуждающе.
- Нет, я хочу при свете, - сказала она. - И сними с себя, пожалуйста, все...
Он протянул руку и снова щелкнул выключателем.
- Снимай, все снимай, - сказала она с нетерпением, смешанным с неудовольствием.
Он сделал, как она просила. Она повернулась на бок и крепко прижалась к нему.
- Теперь обними меня, - попросила она. - Да не так! - Она взяла его за руку. - Вот сюда, крепче!
Ее рука заскользила вниз по его спине.
- Так что ты читал с таким интересом?
- Статья про одного парня... Он на мотоцикле попал в аварию перед свадьбой, и ему отрезали ногу. А девушка восемь месяцев его ждала, пока он был в больнице, а потом они поженились.
Она резко убрала свою руку и повернулась на спину:
- Вот не понимаю, хоть убей, как можно жить с безногим?!
- Ты читала статью? - спросил он осторожно.
- Читала!
- А что тебя раздражает?
- Это же неестественно!
- Что?
- Жить с безногим.
- Но она согласна на это.
- Она-то согласна! А он? Как можно ломать ей жизнь!
- Он и не хотел...
- Но женился!
- Так ведь она хотела этого...
- А он должен был уйти!
Он повернулся к ней:
- Я что-то не пойму... Ты отказываешь в любви безногому человеку?
- Я не в любви отказываю, он сам должен понимать свое физическое уродство и не обрекать других на страдания.
- Люди и в страданиях находят радость.
- Это ложь! Нельзя полюбить безногого! Она себя всю жизнь будет проклинать за это.
- Но ее никто не заставлял...
- Да молода она, молода еще! А потом поймет, на что себя обрекла. И зачем?
- Интересная точка зрения, - усмехнулся он, - а главное - удобная.
Она не ответила. Потом нервно передернулась всем телом.
- Знаешь, я ведь сама испытала это.
- Что?
- Ну... схожую ситуацию.
- С безногим?
- Нет, там было другое.
- И что же?
Он чувствовал, что она не решается сказать, и не торопил ее.
ПОСЛЕ долгой паузы она глубоко вздохнула:
- Ладно, тебе расскажу...
Еще немного помолчала, а потом начала:
- Однажды в командировке мой муж облучился - на каком-то закрытом объекте... ну и...
- Что?
- Ну... и перестал быть мужчиной...
- Ты это к чему?
- Да к тому же! Тот же вариант: ему - плохо, а другие должны из-за этого страдать?
- Ты что ль страдала?
- А кто еще?
Он шумно вздохнул и повернулся на спину.
Она склонилась над ним:
- Ты не знаешь, какие это мучения! Он доводил меня до исступления и - ничего!
Ее глаза были широко открыты, пальцами руки она лихорадочно ощупывала его обнаженную грудь.
- И что же ты сделала?
- Я сказала ему, что он должен уйти.
- Как - уйти? А ребенок? Отец твоего ребенка - он?
- Он! А видеться с сыном я ему не запретила. Пожалуйста! Забота о сыне - его обязанность.
- Вот видишь как... Значит, это - обязанность, а ты - не жена?
- Но он - не муж! Муж - это прежде всего мужчина.
- А тебе не приходило в голову пожалеть его, подбодрить?
- А зачем? Не повезло - ему, с ним случилось несчастье. И раз ты мужчина, ты сам должен найти достойный выход из этой ситуации.
- Уйти?
- Уйти.
- И он ушел?
- Ушел.
- Кстати, это часто потом восстанавливается.
- У него тоже потом все наладилось, он вернулся в семью, я его приняла.
- И вы стали жить-поживать да добра наживать...
- Нет. Ты знаешь, после этого у меня к нему все пропало. И до сих пор мучаюсь...
- И сколько же он отсутствовал?
- Сколько? - она запрокинула голову, - месяцев восемь... наверное...
- А как же ты эти восемь месяцев?
- А как все?
- Не знаю. Все по-разному.
- Да брось ты! Любая женщина, если подвернется случай, не устоит. Если только она женщина! И если будет знать, что это останется втайне. Просто многим это не нужно.
- Да-а-а... - сказал он и протянул руку к столу.
ДОСТАВ из пачки сигарету, он зажег спичку и, прикурив, медленно помахал ею, пока не погасло пламя. Затем, не глядя, бросил спичку на стол, положил под голову левую руку и стал курить редкими долгими затяжками.
Давно не беленый потолок был покрыт желтыми пятнами. Старые обои неопределенного цвета махрились на стыках. На двери ярким пятном выделялась цветная репродукция из какого-то журнала.
Она потрогала его рукой:
- Хватит курить...
Он не ответил.
- Лучше повернись ко мне, - сказала она.
Он докурил сигарету до мундштука и загасил ее в пепельнице.
- Слышишь?
Он потянулся всем телом, на мгновение застыл - и разом обмяк. Потом скрестил руки на груди и спросил ее, глядя по-прежнему в потолок.
- А вот скажи: а если бы на месте того парня оказался я?
- Какого?
- Того... мотоциклиста...
Она отвернулась.
- Как бы ты поступила?
После недолгого молчания она всем телом повернулась к нему:
- А ты как считаешь?
Он выдержал ее прямой, вызывающий взгляд и лишь потом отвернулся от нее.
- Что? - с тревогой спросила она.
Он не ответил.
- Что? - она потрясла его рукой за плечо.
Он повернулся к ней.
- Ничего. Давай спать.
- Нет! - сказала она испуганно, - я хочу почувствовать тебя по-настоящему.
Он протянул руку к выключателю.
- Нет! - сказала она, удерживая его руку.
Он выключил свет и лег на спину.
Некоторое время она лежала молча и слушала, как он дышит - глубже и шумнее, чем обычно. Потом отвернулась от него и рывком потянула простыню на себя.
КОГДА она открыла глаза, было уже утро. Море стихло, и в левый верхний угол окна бил яркий солнечный свет. Она повернула голову и увидела его, сидящего за столом, уже одетого, перед тем же ворохом газет.
- Доброе утро, - сказала она.
- Доброе утро, - ответил он, не отрываясь от чтения. Она смотрела на него и ждала, когда он повернется к ней, но он продолжал читать.
- Все изучил? - спросила она.
Он не ответил. Потом бросил на стол развернутую газету и взял из пепельницы дымящуюся сигарету:
- На когда у нас обратный билет?
Она приподнялась и оперлась на согнутую руку:
- На двадцать восьмое, - сказала она и напряженно застыла. Он не ответил, сосредоточенно думая о чем-то.
- А что? - спросила она.
Он встал из-за стола и повернулся к ней:
- Я хочу уехать раньше.
- Когда? - она отбросила простыню и спрыгнула с высокой кровати.
- Да хоть завтра!
Она бросилась к нему и обняла его за шею:
- Но почему?
- Так... - сказал он и, помолчав, добавил, жестко чеканя каждое слово:
- Мне... так... удобнее...
- А я? А отпуск? Сегодня только шестнадцатое!
- А ты оставайся.
- Одна? А зачем мы все это затеяли?
- Слушай, Вера, - сказал он, освобождаясь от ее рук, - я решил. Что не ясно?
- Ты что? Шутишь?
- Нет.
- Издеваешься надо мною?!
- Нет.
- Тогда объясни!
- Нечего объяснять. Я уезжаю, ты остаешься.
- А что я буду делать здесь одна?
- Отдыхать.
- Нет, это поразительно! - она закрыла лицо руками и заплакала.
- Вера, это вопрос решенный, - он старался говорить спокойно, - не трать зря время.
- Ты бросаешь меня, броса-а-аешь, - тихо завыла она, вздрагивая всем телом.
- Хочешь - едем со мной.
- Куда?! - она повернула к нему заплаканное лицо. - Мне Москва осточертела, я мечтала о море!
Он повернулся и направился к двери. У двери он остановился и сказал через плечо, не оборачиваясь:
- Я пойду прогуляюсь. Минут через двадцать вернусь, а ты приведи себя в порядок, и будем завтракать.
- Да мне завтрак в горло не полезет! - крикнула она. Он повернулся и прервал ее довольно грубо:
- Вера, все!
И, помолчав, добавил:
- Понимаешь?.. Все...
"Пусть Рождество изменит то, что должно быть изменено"