Таких вратарей у нас сегодня нет. И вряд ли когда будет. Потому что Третьяк уникален. Во всем. Будь то хоккей (3-кратный олимпийский чемпион, 10-кратный чемпион мира), или сама жизнь, где он тоже не затерялся после ухода с площадки. Накануне его 50-летия с непревзойденным стражем ворот встретился наш корреспондент.
- Владислав Александрович, насколько известно, вы ведь родились в семье военного?
- Да, папа у меня военный летчик, кадровый офицер, майор запаса. Он вел очень здоровый образ жизни. И нас к этому с детства приобщал. Порой, приедет из командировки часов в шесть или семь вечера и сразу отдает приказ: "Марш все на лыжи!" И такие приказы не обсуждались!
- Как на это реагировала мама?
- Она была "мотором" нашего семейного физкультурного движения. Мама окончила инфизкульт и долгие годы преподавала сначала в школе, а затем в институте физкультуры в подмосковной Малаховке. Кстати, она играла в хоккей с мячом в составе женской команды. Мы вместе ходили на лыжах, бегали на коньках, занимались плаванием...
- Пожалуй, ваше детство легким не назовешь...
- По разному можно смотреть, но отец с "младых ногтей" приучал нас к труду. На даче многие пацаны, как только просыпались, бежали на речку купаться, а у нас с братом все было по-другому. В распорядке дня восемь пунктов: сходить в лавку за керосином, прополоть грядки, собрать вредных жуков, борьба с мышами и т.д. Все было расписано по минутам, и пока все это не сделаешь, гулять не пойдешь.
- Кем вас хотел видеть отец?
- Летчиком! К моему увлечению хоккеем он относился скептически. Особенно после того, как мне несколько раз пробили голову. Однажды, когда это случилось в очередной раз, я к тому же принес двойку из школы. Он проверил дневник и пригрозил, что если не исправлюсь, то вообще запретит мне играть в хоккей.
- Испугались?
- Не то слово! Мне было тогда лет 13-14, без хоккея я свою жизнь уже не представлял, поэтому тут же "взялся за ум" и исправил в школе почти все отметки. А в 15 лет уже стал помогать семье, ведь за игры нам платили деньги. По тем меркам небольшие, рублей сорок, но я все до копейки отдавал отцу. Вот тогда он и "пересмотрел" свое отношение к хоккею. Увидел, что я отношусь к этой игре профессионально, да еще и получаю за это.
- Кто был вашим кумиром в юности?
- Лев Яшин! С пацанами мы часто играли в футбол и на воротах у меня лучше всего получалось. А вот в хоккее мечтал быть нападающим, но случилось так, что однажды мне не хватило спортивной формы и меня поставили в ворота. И как в воду смотрели! Ведь у меня нет дара нападающего, как у Харламова или Буре. Таким нужно родиться! Я же по своей природе - разрушитель. Хороший вратарь всегда разрушает то, что делает нападающий. И что перехватить летящую шайбу куда сложнее, чем забить гол.
- Как проходило становление будущей звезды мирового хоккея?
- Тут я во многом благодарен тренеру Виталию Ерфилову, который помог мне освоить азы вратарской науки. В 17 лет я уже стоял в воротах команды мастеров ЦСКА, а в 18 - в сборной страны. И, конечно, до гробовой доски обязан Анатолию Владимировичу Тарасову, без которого я бы вряд ли стал профессионалом в своем деле.
- Как относились домашние к славе, которая свалилась на вас в 17 лет?
- Спокойно! Помню, как обо мне стали писать газеты, журналы, мое имя зазвучало на телевидении. Но отец на это никак не реагировал. Однажды он ехал в автобусе с аэродрома, читал газету, а в салоне говорили обо мне. Вдруг, у него спрашивают: мол, Третьяк не твой однофамилец? А он: "Да нет, это мой сын!". Отец спорт высших достижений недолюбливал, а вот физкультурой занимался и до сих пор не бросает, хотя давно на пенсии. Крепкий мужик, дай Бог ему здоровья!
- А кто у вас в доме хозяин?
- Моя жена - Татьяна Евгеньевна. Она - главный дизайнер. Я ей только помогаю - мало бываю дома. Ежегодно "выпускаю" около пятисот учеников - будущих вратарей. Сейчас мне больше всего нравится проводить детские турниры по хоккею. От них получаю колоссальное удовольствие! Скоро на карте Москвы появится здание моего Фонда, а рядом будут различные спортивные сооружения. Еще хочу открыть русскую школу хоккея, в которую будут приезжать ребята из других стран.
- Что-то ничего не слышно о спортивных подвигах наследников Третьяка?
- Действительно, пока не слышно. Дочь у нас - юрист, а у сына Дмитрия со спортом как-то не сложилось. Сначала отдали его в фигурное катание, потом несколько лет занимался теннисом, баскетболом... У Димки мягкий характер, а в спорте нужно быть волевым, твердым, настойчивым. Зато из него получился хороший врач-стоматолог.
А вот внук Максим - весь в меня. В пять лет он уже неплохо катается на коньках, играет в хоккей. А еще ему нравится бороться. Порой, диву даешься, откуда у него берутся силы, чтобы после хоккея еще со мной дома бороться! Если бы я был детским тренером, то поставил бы его в защиту, потому что нападающие должны быть шустрыми и ловкими, а Макс - он просто русский богатырь!
- Говорят, история вашей женитьбы почти невероятна?
- А что вы хотите! Тогда спортсмены были государственными людьми и себе не принадлежали. За нас болело Политбюро, за нас болела вся страна, а мы должны были ковать только медали высшей пробы. Из двенадцати месяцев в году девять мы жили на сборах. И на всех один телефон.
- Как же удалось познакомиться с Татьяной?
- Помог случай. У моей мамы была подруга. Она и сказала, что есть хорошая девушка, которая живет в подмосковном Монино. И дала мне ее телефон, сказав, что у нее скоро День рождения. Я позвонил, поздравил и предложил встретиться. Но что-то тогда не получилось. А через какое-то время мамина подруга вдруг сказала, что Татьяна собирается замуж. И тут меня завело! Как же так? Ни разу не встретились, а она собирается за другого выходить! Где это видано, чтобы у меня девушку уводили из под самого носа?!
Словом, договорился о встрече. Татьяна опоздала на час, но, видно, судьба, что я ее дождался. Кстати, узнала меня будущая благоверная по фотографии в газете. Правда, фото было никудышное. На нем мне было семнадцать лет, и уши у меня торчали в разные стороны. Татьяна как увидела фото, замахала руками: мол, не хочу идти на свидание к этому ушастику! Но все же пришла...
- И что дальше?
- Присмотрелся к Татьяне и понял, это - мое! А влюбился в нее, когда она села в мой автомобиль - "Жигули" первой модели. Как только она захлопнула дверцу, я сразу решил, что Татьяна будет моей женой. А так как через месяц мне надо было уезжать на сборы, я через пять дней сделал Тане предложение.
- Как проходило сватовство хоккейного гусара?
- Я сказал о своем решении отцу и мы поехали в Монино. По дороге купил обручальные кольца. Приехали, а невесты нет дома. Наши отцы были летчиками и быстро нашли общий язык, а я пошел встречать Татьяну возле дома. Встретил и сразу показал кольца. Сказал, как отрезал: мол, или выходи за меня замуж или я кольца сейчас выброшу. Она меня убедила, что кольца выбрасывать не надо, а надо еще повстречаться - мы же совсем не знаем друг друга.
Но я решил подстраховаться, ведь на следующий день надо было со сборной ехать в Германию. Словом, сели за стол, выпили шампанского, и я сказал, чтобы нас обручили. Татьяна даже толком не поняла, что произошло. А через две недели я вернулся из заграницы и привез невесте отрез на платье и фату.
- И сыграли свадьбу...
- Куда там! Пришлось три раза отодвигать ее сроки. Тогда планировались игры с канадскими профи и руководители сборной слышать ничего не хотели о свадьбе. Тогда я поговорил с Тарасовым и он дал мне "добро", хотя в то время сборной не руководил. Я всем тогда сказал, что Тарасов "за", а другие меня не волнуют. Пригласил хоккеистов, и свадьбу отгуляли на славу. Правда, медового месяца не получилось: на следующий день я улетел в Канаду...
Ирина Лобачева: "Илья хотел стать дальнобойщиком"