МЫ с Любой в один день пришли устраиваться на работу. Она привела с собой младшую дочь Нину - записать в молодежную группу менеджеров. Нам предложили пройти недельное обучение и сдать экзамен.
Я обратила на нее внимание сразу - в Любе была удивительная немосковская открытость, синие глаза лучились тепло и весело, она доверчиво и с надеждой смотрела на нашу юную учительницу, заучивая ее фразы вплоть до интонаций.
В перерыве между лекциями мы с Любой разговорились, а после занятий вместе поспешили к метро. Я заметила, что она чуть прихрамывает на каблучках.
- Люба, мы идем не слишком быстро? - осторожно спросила я.
- Вы заметили, что я хромаю? Это так, но я привыкла ходить быстро. Лет 15 назад меня оперировали. Больше 8 месяцев лежала в гипсовом корсете, и шансов подняться практически не было. А теперь вот бегаю... Когда-нибудь расскажу вам эту историю.
Она рассказала мне ее через три дня во время обеденного перерыва, когда мы остались в комнате одни.
- Только не знаю с чего начать, - как бы перебирая в уме события своей жизни произнесла она.
- Начните просто: я была обычной девушкой, каких в нашем поселке сотни.
- Нет, совсем не обычной, - вдруг возразила Люба. Вот расскажу - судите сами...
СЕМЬЯ у нас была дружная, но со своими строгими устоями. Отец - военный летчик, мама - заведующая офицерской столовой. Я единственная дочь. Хотя баловнем судьбы меня не назовешь.
Когда мне было 4 года, самолет отца упал, пролетая над территорией Китая. Там папу собрали буквально по кусочкам и поставили на костыли. Денег на его лечение мама не жалела, но приходилось вести большое хозяйство: куры, гуси, утки, 5 коров, 200 ульев. Обычно в 6 утра мама уходила на работу, а хозяйство оставалось на мне. Девчонка я была активная: успевала и по дому, и в школе, занималась гимнастикой, пела в хоре, танцевала и мечтала стать артисткой. Но родителям это не нравилось, и после окончания школы (кстати, с золотой медалью) по их совету я поступила в финансово - экономический институт.
И вот как-то мой дядька, который жил в соседнем поселке, уехал на новогодние праздники и попросил меня пожить в его доме. А в том поселке у меня была подружка. Мы с ней решили организовать новогоднюю вечеринку. И тогда произошло то, что изменило всю мою дальнейшую жизнь: первая близость со случайным деревенским парнем. Сразу же после этого я сказала ему: забудь обо мне, а я о тебе уже забыла.
Прошло 3 месяца. У нас в институте проводился медосмотр. Результат его меня просто ошеломил: я беременна! Первая мысль: как сказать об этом маме? Я и не сказала. Но она узнала все от моей подруги и сразу же собрала родственников. Семейный совет решил, что я должна выйти замуж.
Вскоре меня вызвал декан: "Николаева, звонил ваш отец. Наверное, ему нужна ваша помощь. И так как вы учитесь хорошо, мы отпускаем вас на 2 недели домой". Я накупила подарков и отправилась к родителям. Всю дорогу гадала: что же случилось? А когда увидела около дома несколько машин, толпу людей - испугалась. Мама вышла мне навстречу и строго сказала: "Дочка, мы от тебя такого не ожидали. Ты нас опозорила и теперь придется выйти замуж. Платье я тебе сшила. Быстренько одевайся. В ЗАГСе нас уже ждут".
Я разрыдалась, стала упрашивать родителей изменить решение, но меня не слышали и упрямо твердили, что за свои поступки надо отвечать. Они не знали, что за эти 3 месяца я встретила хорошего парня. Он учился курсом старше, звали его Андрей. Мы дружили, мечтали о счастливом будущем...
И вот меня зареванную, опустошенную, привозят из ЗАГСа. Около дома останавливается машина, из нее выбегает Андрюша, и, не обращая внимания на окружающих, умоляет немедленно уйти с этой свадьбы: "Ты же его не любишь!"
- Поздно, Андрюша, мы уже расписались.
- Ты никогда хорошо с мужем жить не будешь, - сказал на прощание Андрей и уехал. Мы с ним не виделись много лет, но как-то в Ленинграде или, как теперь говорят, в Питере встретились. Он до сих пор не женат. Сказал, что такой как я не нашел.
А У МЕНЯ счастливой семьи, действительно, не получилось. Пока я была студенткой, мы виделись с мужем урывками в каникулы, но и этого хватило, чтобы я родила вторую дочь, а уже после института забеременела в третий раз.
Отношения с мужем не складывались. Его раздражало все: и мое образование, и мои родители, и то, что хороша собой.
Третья дочь родилась мертвой, но ее удалось спасти. Правда, потом снова возникла угроза смерти, потребовалась кровь. И дал ее совершенно незнакомый парень, услышав о моем ребенке по радио. Я пролежала с дочерью в больнице 5 месяцев, и этот парень нас навещал, приносил фрукты. А муж не пришел ни разу.
После выписки я узнала, что муж мне изменял. Он часто бил меня, с детьми без мата не разговаривал. Наша старшая дочь тогда успешно училась в музыкальной школе, но однажды муж из-за пустяка устроил скандал, стал кричать, что больше не будет платить за музыкалку. После этой сцены дочь за пианино уже не села. Зато с головой ушла в учебу, потом поступила в институт, получила профессию модельера.
А вот вторая дочь стала моей бедой. Учиться не хотела. Единственное чем занималась всерьез - это дзюдо. Уходила на ночь к подружкам, а я бегала по квартирам, разыскивая ее. Муж гулял, бил меня, приговаривал: "Красивая, умная, богатая? Посмотрим, кому ты битая будешь нужна!"
Вскоре умер отец, немного пережила его мать. Умерла она от инфаркта, и на сороковой день мне привиделось в окне, будто она идет с кладбища по дороге к нашему дому и зовет меня.
Я восприняла это как ее последний совет: разошлась с мужем, а чтобы отстал совсем, оставила ему свою квартиру. Продала мамин дом и переехала в город.
ЕЩЕ при жизни матери у меня начали болеть ноги. Врачи обнаружили гематому на тазобедренной кости. Это был результат мужниных побоев. Когда мы разошлись, я уже хромала, еле ходила.
Но вскоре случилось неожиданное знакомство. Ни моя хромота, ни дети не остановили этого человека. Он сделал мне предложение. И вот мы вместе. По профессии он рыбак. Полгода в море, а потом дома - на хозяйстве. Я работала, он занимается детьми. Так прошло 4 года. У нас родился сын. Наверное, не надо было рожать, но врачи сказали, что аборт делать опасно. Тогда я уже с трудом передвигалась и, наконец, пришлось лечь в больницу.
Оказалось, что кость в тазобедренном суставе сгнила, требуется трансплантация. Я согласилась на операцию, но сама решила, что не выживу. С этим предчувствием смерти меня и повезли в операционную. В коридоре на стульях сидели дочери. Муж стоял, держа на руках нашего малыша. Когда провозили мимо него на каталке, я молила Бога, чтобы сохранил мне жизнь ради сына.
ОПЕРАЦИЯ длилась 16 часов. Муж рассказывал потом, что был момент, когда персонал засуетился, из операционной выскочил хирург весь в крови, мой муж бросился к нему, но врач на него накричал, ничего не объяснил, а потом из-за двери выскользнула медсестра и спокойно сказала: "Все хорошо, она пришла в себя".
А тем временем я пережила клиническую смерть. Был ли это сон или явь не знаю, но я увидела коридор. Меня везут на каталке двое: один сзади, другой спереди, а вдали передо мной - белое пятно. Наконец оно приблизилось и приняло форму человека с бородой в белой рясе. У него в руках - книга. Этот человек спрашивает у того, кто меня везет сзади: "Как ее фамилия?" Тот назвал. Человек в белом полистал книгу и сказал: "А зачем ты ее привез? Она еще должна быть там. К нам ей рано". А задний раздраженно так говорит: "Что я буду ее туда-сюда возить?" И резко толкнул каталку вперед. Я попадаю на качели среди лиан неописуемо сочной зелени и кругом крупные прекрасные цветы.
И вдруг вижу маму, молодую в белом платьице. Она мне говорит: "Что тебе здесь делать? У тебя же маленький сыночек". И опять меня кладут на каталку и везут в черноту. Открываются двери и я... открываю глаза. Надо мной склонились врачи.
- Операция кончилась?
- Нет, Любочка, но все хорошо.
Я снова уснула. А после операции меня поместили как бы в гипсовый скафандр. Я восемь с половиной месяцев лежала неподвижно. За окном светило солнце. Пели птицы, но меня ничто не радовало. Я услышала, как врачи в коридоре говорили обо мне: шансов встать у нее нет. Но однажды в пятницу лечащий врач пришел ко мне и сказал: "Через месяц я должен уехать. До отъезда хочу тебя поднять. В понедельник мы поставим тебя на костыли".
Я сразу же вспомнила отца.
- Нет, нет, не хочу на костыли. Сама буду ходить. Вот встану и пойду!
Врач ничего не ответил, а молча вышел из палаты.
И вот в субботу утром мы остались одни с соседкой по палате. Она тихо так говорит: "Хочешь встать?" "Хочу!" Позвала молоденькую медсестру, они вдвоем меня подняли и поставили на ноги. Голова закружилась, ноги задрожали, будто не мои. Я попыталась сделать шаг, но они пошли в разные стороны. Однако с помощью этих двух женщин я доковыляла до двери. Потом легла и долго отдыхала. А когда моя соседка ушла на прогулку, а медсестра - по делам, я села в кровати и сказала себе: "Надо, Люба, встать. У тебя сын!" И заставила себя подняться.
В воскресенье я уже ходила весь день, держась за кровати. Мне хотелось ходить без отдыха, еще и еще.
А в понедельник собрался консилиум. Принесли костыли. Врач легко поднял меня с кровати и, как куклу, поставил на пол.
- Сейчас возьмем костыли, - сказал он.
- Не надо, - взмолилась я, - сама пойду.
Врачи согласно переглянулись. Так соглашаются с детьми или с сумасшедшими. А мой лечащий доктор окружил меня сзади руками, не прикасаясь, но ожидая ежесекундно внезапного падения. Я, держась за кровать, сделала несколько шагов, а потом отпустила руки и пошла сама, впервые без всякой поддержки.
- Как же ты смогла? - изумленно вскрикнул врач.
- Я к сыну хочу! - объяснила я.
- Не спеши. Тебе еще месяца два-три надо окрепнуть после корсета.
Но времени на это мне отпущено не было. В больницу позвонила подруга средней дочери и сообщила, что моего ребенка сажают в тюрьму. Как выяснилось, однажды вечером к ней и ее подруге привязались молодые ребята. Девчонки, чтобы их отогнать, не жалели крепких слов. Кончилось все потасовкой, в которой моя дочь неаккуратно уложила на землю одного из парней. А он оказался сыном влиятельного человека. Стало ясно: ей это с рук не сойдет. Надо идти в прокуратуру, пытаться ее защитить, ведь в 16 лет сесть в тюрьму значит пропасть. И я ходила по нашим гористым улицам, одолевая боль, и просила, и молилась.
И вот суд: два года условно. Вскоре старшая дочь вышла замуж, а через год и средняя создала семью. Я немного успокоилась.
ТЕМ временем мать мужа писала мне письмо за письмом и очень просила переехать жить к ней в большой южный город, где меньше расходов на одежду и фруктов полон сад - девать некуда. Я продала квартиру, и мы вчетвером с мужем, сыном и младшей дочерью (ей тогда было 13 лет) поехали в теплые края. Но мать мужа нас даже на порог не пустила.
- Зачем же вы меня звали? - растерялась я.
- Без тебя он ни за что бы не приехал. А теперь уходи. Я здесь найду ему жену.
Его мать, как когда-то моя, считала, что лучше знает, как устроить жизнь своего ребенка. Но женить сына ей не удалось. Он запил глубоко и надолго. А я без денег (их он отдал матери), с детьми оказалась в чужом городе.
Нас взяли на ночлег в гостиницу, устроив в маленькой комнатке, где помещалась лишь одна кровать (дочь спала на полу). Мне предложили тут же, в гостинице, работу бухгалтера, а дочери пришлось стать уборщицей. Вскоре с ней случилась беда: ее изнасиловали. Она несколько месяцев лежала молча, как будто онемела. Потом речь восстановилась, но ходить в школу моя девочка отказалась. Так прошло три года.
МУЖ к нам не приходил, но дети иногда бегали тайком посмотреть на него. Они его жалели и по-своему любили, ведь он им никогда не делал зла. Мне жилось очень тяжело. Право на пенсию по инвалидности я потеряла, потому что за ВТЭК надо было заплатить, а денег не хватало даже на еду.
И вот мне повезло: удалось найти работу охранника в воинской части. Мне там сочувствовали и обещали скоро дать жилье. Но неожиданно пришел мой муж - трезвый, чисто одетый и предложил уехать с ним в Москву. Сердце мое говорило, что он мне не нужен, но сынишка упрашивал: "Мам, помирись с папкой". И я согласилась. Так мы все оказались в Москве.
Дочка здесь закончила вечернюю школу. При этом все время работала: то мороженое продавала, то хлеб, то слойки пекла. Мечтает поступить в институт. Хочется ей помочь, но как? Я ведь работаю, где придется, лишь бы оплатить съемную квартиру. А еще ведь с нами сын - школьник. Ему 13 лет, учится, занимается спортом. Пособие на него не получаю. Не знаю, куда пойти со своими проблемами и когда этим заняться? Вот через три дня хозяева велели освободить квартиру: надо искать другую. А муж не работает. Сын его ругает: "Ты хоть обед готовь, если дома сидишь". Ну, ничего, вот будет у нас с Ниной постоянная работа, заживем получше.
А ЧЕРЕЗ три дня мы сдавали экзамен. В то же утро экзаменовалась и молодежная группа.
Нина выскочила в коридор вся в слезах.
- Он меня выгнал, даже спрашивать не стал. Сказал, все равно ничего не знаешь, - давясь слезами, жаловалась она матери.
- Ничего, успокойся, я с ним разберусь. Спускайся в раздевалку и жди меня.
Люба пыталась говорить ровным голосом, но дрожащие руки выдавали волнение.
В этот момент выкликнули ее фамилию. Экзамен длился минут десять. Она вышла подавленная и с отчаянием выдохнула: "Завалила. Они считают, что я не смогу работать". Следующей была я.
- Люба, не уходи и забудь об этом экзамене. Работы в Москве навалом. И для тебя, и для Нины.
Но она плакала как девчонка. А когда я вышла, ее уже не было. Я знала, что она, забыв о своей неудаче, бросилась утешать дочь...
Когда муж ровесник сына