Если ребенок попадает под скальпель хирурга волнению родителей нет предела.
- Почему врач такой молодой? Достаточно ли у него опыта? Почему хирург такой старый? Не дрожат ли у него руки? Почему хирург женщина? Мне кажется, что моего мальчика лучше прооперирует мужчина...
Как выглядит изнутри "хирургическая кухня", и чего, действительно, следует опасаться родителям, рассказывает доктор медицинских наук, детский хирург с 30-летним стажем Николай ГОРБЕНКО.
ОСОБЫЕ тревоги по поводу квалификации врача вызывают в первую очередь экстренные операции. Их выполняет дежурный хирург. Для плановых существует расписание. В крупных больницах, где дежурит бригада, иногда ребенка оперируют трое врачей. Старший хирург делает наиболее сложные операции. Порядок этот общеизвестен.
Однако некоторые предполагают, что существуют врачи, способные произвести ненужную операцию, чтобы попрактиковаться, приобрести навыки и дополнительный опыт. Особое подозрение в этом отношении вызывают молодые хирурги. Только не зная обстановки хирургического отделения, можно допустить подобное предположение.
Начнем с того, что работы здесь, как правило, очень много и дополнительные операции являются нагрузкой, которую персонал берет на себя лишь тогда, когда этого требуют интересы ребенка.
Каждое утро на обязательной врачебной конференции коллеги заслушивают отчет дежурного врача, строго оценивают его действия, задают много вопросов. И никакая "случайная" или "напрасная" операция не может пройти мимо этого требовательного контроля.
Иногда недоразумения между родителями и хирургом объясняются тем, что при первой встрече врач не произвел на них должного впечатления, не понравился. Что ж, бывает. Но нельзя переносить личную симпатию или антипатию на оценку профессиональных качеств специалиста. Пусть в контакт с хирургом входит сам ребенок! Должен сказать, что дети разбираются в людях порой лучше взрослых. Они умеют почувствовать во внешне сдержанном или "не производящем впечатления" враче доброго и хорошего человека.
ЧТО ДОЛЖЕН ЗНАТЬ МАЛЕНЬКИЙ ПАЦИЕНТ
Большинство родителей стараются уйти от нелегкого разговора с ребенком и везут его в больницу, скрывая зачем. Только тот, кто видел тяжелые сцены, происходящие именно в этих случаях в приёмном покое, поймет, какая это огромная ошибка.
Готовить ребенка к поступлению в стационар надо уже с того момента, когда принято решение о необходимости операции. Трудно определить возрастные рубежи, которые диктуют ту или иную тактику поведения. Тут уж приходится мобилизовать все свои педагогические способности, найти нужные слова убеждения и утешения.
Большинство детей боятся боли. Но нельзя говорить, что в больнице "никто не сделает тебе больно". Это явная ложь. Ребенок любого возраста запомнит, что его обманули, и будет это очень долго переживать. Лучше всего сказать так:
- Конечно, будет больно. Но не очень. Во всяком случае, боль переносимая. Подумай сам, ведь всем ребятам в больнице делают разные процедуры. Они терпят! А среди них много таких, которые гораздо меньше тебя и слабее, есть совсем трусишки. А они тоже терпят. Ты должен быть храбрым и не показывать, что боишься.
- А уколы мне будут делать?
Поскольку чаще всего инъекции перед и после операции больным делают, приходится отвечать:
- Да, будут. - Но тут же добавить: - В больнице иголочки тоненькие, а медицинские сестры делают уколы так ловко, что будет болеть меньше, чем тогда, когда тебе делали, например, прививку.
- Тебя будет оперировать знающий и опытный хирург. И результат лечения будет отличный. Передавать тебе я буду то, что разрешат. Кормят в больнице тем, что тебе сейчас полезно. Ничего особенно вкусного. Но советую есть то, что дадут. Это нужно, чтобы быстрее поправиться и вернуться домой.
- Прошу тебя, если врач скажет, что ты должен лежать, лежи. А если предложат сесть или начать ходить, значит, это не только можно, но и нужно. Будь разумным, и если почувствуешь что-то необычное или непривычное, сообщи об этом сестре или врачу. Если так и должно быть - они это подтвердят. Не волнуйся. Скоро ты будешь дома. Здоровым.
Понятно, что подробности разговора зависят от многих условий. Но стержень его примерно таков.
Надо сказать, что пребывание в больнице большинство детей переносит легче, чем ожидают родители. Утверждение "Мой ребенок никогда не оставался один" обычно влечет за собой неверное заключение: "Он будет без меня плакать"...
Обходя каждое утро отделения клиники, я редко вижу плачущих детей. Обычно каждый занят своим делом. Один рисует, другой обсуждает какие-то вопросы с соседом по койке, с которым успел подружиться, третий с интересом наблюдает за работой медицинской сестры.
Хуже других ведут себя ребятишки, за которыми по тем или иным причинам в больнице ухаживают матери. Они совершенно не терпят, чтобы мать отходила от них. Когда мамы вообще нет - значит, так и нужно. Нет, так нет. А когда она здесь - нечего ей уходить. Пусть все время будет рядом со мной!
Но все же чаще всего ребята демонстрируют нам свои прекрасные волевые качества. И чем лучше ребенок воспитан в семье, чем в более деловой или, точнее, трудовой обстановке он находился, тем лучше и увереннее он себя чувствует в больничной палате.
Бывают мамы, которых один наш старый врач называл "распустехи". Они с первой минуты появления в больничных стенах начинают плакать. Дело не только в материнских "слабых нервах", как меня иногда пытаются убедить родственники. Это недостаток воспитания, выдержки и, пожалуй, даже известная толика эгоизма. Такая мать не хочет подумать, что ее спокойствие чрезвычайно важно для ребенка, и отдается "оплакиванию" малыша, хотя для этого нет никаких оснований. А вред бесспорный.
ОПАСНА ЛИ ОПЕРАЦИЯ?
Вот главный вопрос, который ставят родители перед хирургом. Учитель мой, Сергей Дмитриевич Терновский, старый и мудрый детский хирург, отвечал так: "Безопасных операций у детей не бывает". И все-таки нельзя сравнивать, например, операции на сердце с операциями на кожных покровах. Вряд ли сравнимы вмешательства при тяжелом, запущенном перитоните и плановой (когда ребенок госпитализирован после подготовки) грыже. Вероятно, вопрос надо вообще ставить иначе: "Можно ли обойтись без операции?"
Хирург, как правило, предлагает операцию, когда методы консервативного лечения исчерпаны или когда известно, что они окажутся неэффективными. Значит, во имя сохранения здоровья, а иногда и жизни ребенка решаться на вмешательство необходимо.
Хирург не имеет права, не должен в трудном случае слишком оптимистично трактовать предполагаемый исход. Но он обязан сохранять уверенность и спокойствие и требовать того же от родителей, ибо оба эти фактора могут решающим образом влиять на исход операции. Именно поэтому я считаю: когда родители ребенка или он сам панически боятся операции, сомневаются в исходе, - лучше, если, конечно, это возможно, отложить ее, пока в семье не выработается правильное отношение к предстоящему. Неоднократно я убеждался в том, что собранные, спокойные родители, выдержанный ребенок создавали обстановку, при которой самое сложное вмешательство протекало без каких бы то ни было осложнений, хотя "по статистике" их можно было ожидать. Повторяю. Операции бывают в разной мере опасными. Но от года к году их результаты лучше, даже в самых трудных случаях.
Наибольшее число "легенд" связано с обезболиванием. Вопрос о его эффективности волнует многих родителей. Некоторые из них перенесли операции, причем хотя прошло уже много лет, у них до сих пор сохранилось воспоминание о чувстве удушья, связанном с применением эфирной маски, неприятных ощущениях после пробуждения. Люди при этом забывают, что в медицине идет быстрый прогресс и что методы анестезии стали гораздо более совершенными.
Анестезия бывает местная и общая. Мы, детские хирурги, предпочитаем, чтобы ребенок "не присутствовал на своей операции". Такой эффект может дать общая анестезия, когда пациент не только ничего не чувствует, "спит", но и становится неподвижным. При тонких вмешательствах у детей, особенно младшего возраста, это имеет немаловажное значение.
Естественно, при непродолжительных и несложных операциях более рациональна местная анестезия. Но тогда мы стремимся снять волнение и возбуждение ребенка специальными препаратами.
Общим наркозом ведает специалист-анестезиолог. При длительных операциях, кроме обычных методов наблюдения за состоянием ребенка, прибегают к множеству лабораторных исследований, которые с высокой степенью достоверности позволяют не только конципировать, но и управлять всеми жизненными функциями пациента.
ПУСТЬ БУДЕТ МАЛЕНЬКИЙ РАЗРЕЗ!
- У нас в доме живет девочка, которой сделали вот такой малюсенький разрез. Нельзя ли и моему ребенку сделать такой же?
Очевидно, общаясь с работниками сферы, далекой от медицины, мы, врачи, задаем столь же нелепые вопросы и ставим столь же невыполнимые требования. Происходит это из-за незнания технологии данного дела.
Так вот. Разрез, который станет потом рубцом, служит хирургу входными воротами к глубоко расположенным органам и тканям. Чем этот доступ шире, тем удобнее оперировать. Чем уже, тем труднее. Следовательно, хирург постоянно лавирует: он не хочет делать слишком большого шва, но не хочет и быть стесненным в движениях.
А при некоторых операциях врач не имеет ни возможности, ни времени для того, чтобы всерьез задуматься о косметике. Кроме того, он знает, что пройдут годы, и если рубец будет беспокоить девушку или юношу, его можно аккуратно иссечь и наложить тонкий косметический шов. У взрослого человека такое вмешательство выполнить легче, и оно дает более надежный результат, нежели у детей.
Не только взрослые, но и дети интересуются прочностью и качеством шовного материала. Мысль о том, что вдруг швы расползутся, рождает у людей с пылким воображением яркую и впечатляющую картину. Швы если и расходятся (а это бывает крайне редко), то не от слабых нитей или плохо завязанных узлов, а совсем по другим причинам. Главная из них - плохое состояние сшитых тканей. Именно поэтому мы так тщательно готовим больных к операции. Чем лучше подготовлен организм, чем крепче ребенок, тем ткани его здоровее, быстрее срастаются.
ВЫПИШИТЕ СКОРЕЕ...
ПОДЕРЖИТЕ ПОДОЛЬШЕ...
Можно понять матерей, высказывающих то и другое желание. В первом случае речь идет о маленьком ребенке, впервые попавшем в больницу. Мама беспокоится, что он без нее скучает. А малыш чувствует себя прекрасно. Палатная сестра очень внимательна к нему. Рядом, в соседней палате, есть большая девочка, не первый раз госпитализированная в больницу. У нее свое "хобби". Она любит опекать малышей. Она дружит с этим мальчиком. У них хороший контакт. Такие случаи не исключение, а скорее правило. Так что торопить, настаивать на выписке не следует.
У второй мамы свои опасения. Ее девочка лежит в больнице шестой раз. Гнойный процесс в кости обостряется. Девочка живая, активная. Удержать ее дома в состоянии неподвижности трудно. Только отвернешься, а она уже стоит на голове (в прямом и переносном смысле)! А лечащий врач в больнице сказал: "Покой, не нагружать ногу". Понятно, что мама хочет, чтобы ребенка вернули "вылеченного полностью". Но что поделаешь, если на данном этапе это невозможно! Девочке предстоит еще несколько раз на протяжении двух-трех лет ложиться в стационар. Так что сейчас больше смысла дать ей небольшую передышку от больничного режима.
А в общем, в вопросе, когда надо выписать ребенка домой, как и во многих других, связанных с пребыванием его в лечебном учреждении, крайности нежелательны.
Что делать - у ребенка тики?