Из детского сада племянница прибежала вся в слезах: "Мама, - рыдала Аленка, - меня обзывали "гречихой"! "Наверное, не "гречихой", а гречанкой, так что тут плохого, - пыталась успокоить дочь моя сестра, - ты действительно похожа на гречанку, такая же смуглая красавица". "А то плохое, что меня играть не взяли, воспитательница сказала, что я не смогу и трех минут усидеть на одном месте", - заливалась слезами 6-летняя девчушка.
Из-за нестандартной внешности Аленки родителям уже не раз приходилось участвовать в детских "разборках". А при записи в школу, учительница долго расспрашивала маму о национальности родителей ("я должна знать о предполагаемых особенностях ребенка, его характере"). И хотя в паспорте, который девочка получит через несколько лет, нет строчки - национальность, те самые особенности, о которых говорила учительница, обозначаются на каждом шагу.
Так что же такое "национальный характер"? Есть ли он или это придумки? С этими вопросами я обратился к профессору кафедры социальной психологии МГУ им. М. В. Ломоносова Татьяне СТЕФАНЕНКО.
- Татьяна Гавриловна, сколько лет уже спорят о народных характерах! Все-таки есть они или нет?
- Из науки понятие "национальный характер" уже исчезло, сейчас изучают ментальность. Ее понимают как некую систему представлений группы людей о мире, который влияет на их поведение, деятельность, и о своем месте в этом мире. К сожалению, есть немало авторов, которые к этим вопросам подходят, мягко говоря, легкомысленно. Например, недавно мне на глаза попался психологический словарь. В нем о бурятах написано буквально следующее: хорошие стрелки, но они скромны и застенчивы, что вредит им во взаимоотношениях с другими людьми. Или о белорусах: они отличаются склонностью к технике. И это выдается за "народный характер"!
- Как загадочная русская душа вписалась в отдающую рассудочной прохладностью "ментальность"?
- Пока неясно. Ментальность на научном, а не спекулятивном уровне изучена плохо. Дальше Емели на печи да Ивана-дурака дело не идет. И выдается это за ментальность русского народа. Чтобы все это изучать действительно серьезно, надо найти стержень, который иногда называют культурным синдромом или ядром. Некоторые в качестве этого стержня изучают систему ценностей того или иного народа. Другие говорят, что есть этнические константы. Например, образ добра, обозначающий "мы", и зла - "они". Способ, которым добро побеждает зло, и есть константа.
- Такие представления связаны с религией?
- Безусловно, религиозные представления по-разному влияют на ментальность. Скажем, протестанты должны добиваться успеха здесь и теперь. Православие нацеливает человека на счастье в будущей жизни. А в нынешней надо страдать, терпеть. Поэтому мы, русские - оптимисты по отношению к будущему, но так называемые ситуативные пессимисты.
- Но ведь православию у нас предшествовало язычество...
- От язычества осталось очень мало. Да и нельзя говорить о ментальности, как о чем-то застывшем, что существует без изменений на протяжении столетий. Это, безусловно, динамическая структура, которая постоянно видоизменяются.
- А сложилась ли этническая общность русских?
- Нет, она не образовалась и поныне. Дело в том, что еще в XIX веке русский человек не воспринимал себя как русский. Крестьянин был, прежде всего, христианином, православным. Русским "мы" была православная община. Люди осознавали себя как представители той или иной общины. Кроме общины, были региональные "мы". Например, "мы - псковские"!
Думаю, что "мы - русские", появилось только в начале ХХ века, с началом кровопролитных войн. Людей надо было сплотить, чтобы отразить нападение.
- На то, как складывается общность, ученые смотрят по-разному?
- Да, конечно. Таких теорий несколько. Первая - общности изначально существовали, это так называемые проэтнические группы. Вторая - все они появились благодаря Богу. Третья - как результат осознания своей природы: люди понимают себя общностью, образовавшейся на основе каких-либо этнических признаков. Внешних или внутренних. Если человек видит в другом врага, то он всегда найдет отличие. При этом язык воспринимается как главное этническое отличие. И четвертое - объективных общностей нет, их "делают" по необходимости, скажем, политики.
- Как люди осознают, что принадлежат к "своим"?
- Для многих людей эта идентификация долгое время может не иметь значения. Но это происходит всегда, когда появляются "они". Больше всего страдают от этого выходцы из межэтнических браков или этнические меньшинства в мегаполисе. И конфликты начинаются в детстве. Русский ребенок может долго не осознавать, к какой группе он относится. А вот представителям меньшинств быстро дают понять окружающие, что они другие. Группа меньшинства всегда в той или иной мере дискриминационная.
Поэтому люди, у которых были в детстве трудности с этнической идентификацией, чаще приходят на прием к психоаналитикам и психотерапевтам.
- Именно потому, что они не влились в свою группу?
- Наоборот, потому, что влились. Вот вам пример. Мама - бурятка, папа - русский. Она до трех лет жила в Бурятии с бабушкой и дедушкой. Ее привезли сюда в три года. Русского языка она не знала. Мама сразу отдала ее в детсад. И тут же появились трудности. До конца школы ее обзывали китаянкой.
- Почему же так унижают непохожих?
- Много психологических причин. Когда идет дифференциация групп большинства и меньшинства, возникает много нелестных сравнений. Группе большинства надо проявить свою силу, обидеть слабого. Дети ведь вообще бывают очень жестокими. А кто в школе слабый? Либо дети с физическими недостатками, либо не похожие внешне. Однажды исследователи спрашивали выросших в межэтнических браках детей: кем ты себя считал? Девочка, о которой я рассказывала, ответила, что она осознавала себя русской, но только очень некрасивой. Хотя на самом деле это очень красивая женщина. Но с монголоидными чертами. И об этом без конца говорили окружающие. А если ребенок осознает себя некрасивым, он чувствует свою ущербность. Особенно много проблем появляется, когда ребенок родился у родителей, которые сильно отличаются друг от друга. Это, например, мулаты. Им труднее всех. В Африке он белый, у нас - черный. Как правило, дети, приспосабливаясь психологически, попадают в неприятные ситуации. Первая: ребенок может осознавать свою принадлежность к группе меньшинства. Вторая: он может осознавать принадлежность к группе большинства и в подростковом возрасте сознательно стремиться к ней. Третья: ребенок сидит между двумя стульями, не входит не в одну группу. В советских республиках таких людей было очень много. Они, кстати, часто ярые националисты. Четвертая: когда ребенок в подростковом возрасте начинает осознавать себя принадлежащим к двум группам и обе принимает. Одна моя знакомая говорила: я - не разрыв двух народов, я - шов. Это самый хороший вариант для общества и человека. Но этого трудно достичь.
- И куда "податься" непохожему на большинство ребенку?
- Либо объединяться со "своими", либо ассимилироваться. Можно не теряя своей культуры, принять чужую. Общество должно заботиться о том, чтобы люди принимали эту стратегию. Канада и Швеция - примеры поликультуризма. Там в школах детей обучают на их родном языке. Группу большинства учат: мы разные - и это прекрасно. А вот в США много лет назад существовала теория "плавильного котла", кстати, очень похожая на нашу идею советской общности: все этнические группы должны были перемешаться в одном котле цивилизации, чтобы получилось нечто однородное. Но, слава Богу, ничего не получилось! Мы должны научиться принимать друг друга. Для нас она очень злободневна, ведь в наших школах до 10 процентов только кавказских детей. И межэтнических детских конфликтов становится все больше.
Эрнст Неизвестный: "Поиски рая на земле - дело дураков"