С представителем звездного клана Михалковых - Кончаловских Егором Кончаловским мы встретились в его офисе на киностудии "Мосфильм", где режиссер в настоящее время готовится к съемкам сиквела нашумевшего "Антикиллера". Эх... вроде бы старался парень всячески обойти важнейшее из искусств: и в Кембридже учился, и на Рембрандте специализировался, и спекулировал, ан нет, кино засосало. Судьба у него такая - михалково-кончаловская.
- Егор, вы задумывались, какой отпечаток наложила на вас принадлежность к сообществу так называемой золотой молодежи?
Е. К.: На мой взгляд, понятие "золотая молодежь" относится к категории мифов. Да, я был членом номенклатурной семьи, и это означало, что меня беспрепятственно пускали в Дом литераторов, Дом кино. Мне было легче достать джинсы. Я мог зайти к директору любого театра и попросить билеты на какой-нибудь дефицитный спектакль, но все это вовсе не означает, что я как сыр в масле катался. "Золотая молодежь" не была осыпана золотом. Кроме того, преимущества, которые дает моя фамилия, всегда уравновешивались неприятностями, связанными с ней же. За все приходится платить. Из-за фамилии и московской прописки у меня были очень сложные отношения с сослуживцами и начальством в армии. Сегодня ужасно раздражают многочисленные возгласы в мой адрес типа: "Как же мог представитель русофильского рода опуститься до такого кино, как "Антикиллер"?"
- И все-таки, ваш круг общения в юности был несколько иной, нежели у большинства сверстников, что наверняка оставило особый след.
Е. К.: Не думаю, что на меня как-то особо повлияла детская и юношеская дружба с детьми творческой элиты - Федей Бондарчуком, Степой Михалковым, Филиппом Янковским. Гораздо больший отпечаток на меня наложил круг общения родителей. У нас в доме часто бывали Николай Дроздов, Чингиз Айтматов, Олег Табаков, Сергей Бондарчук. Достаточно хорошо я знал Иннокентия Смоктуновского, Эдуарда Артемьева, Юрия Богатырева, Рустама Ибрагимбекова, Александра Градского и многих других заметных людей. В этом смысле мне повезло. К сожалению, нынешнее поколение уже не то.
- Вы хотите сказать, что молодая творческая интеллигенция мельчает?
Е. К.: И мое, и нынешнее поколение поражено каким-то потребительством. Материальное вытесняет все остальное. Представители той немногочисленной части общества, о которой мы говорим, сегодня стараются удовлетворить потребности, не являющиеся необходимостью, - третий "Мерседес", домашний кинотеатр за 250 тысяч долларов. В свое время Петр Кончаловский мог отказаться писать портрет Сталина, потому что тот не захотел позировать три часовых сеанса. Он не работал по фотографии, поскольку считал себя художником. Нынешние же представители так называемой творческой элиты - все-таки больше бизнесмены.
- Уехав в Англию, вы, как нормальный советский человек, первое время думали о дешевых кроссовках или о Рембрандте и Дюрере?
Е. К.: Разумеется, в первую очередь я выучил все магазины, где можно было купить десяток трусов за 1 доллар. Привычный комплекс советского человека. Что вы хотите, если гастролеры Большого театра варили в биде борщ, чтобы не тратить деньги на еду. Я считаю, пережитки советской власти остались до сих пор. Чтобы убедиться, достаточно пойти в ЖЭК или зайти в типичный московский подъезд. Только у нас могут додуматься покакать в лифте по дороге домой.
- Вы помните, как заработали свои первые деньги?
Е. К.: Первую зарплату я получил, работая продавцом батареек в магазине "Радиотехника". Потом был уборщиком в подъезде. Ну а первые приличные деньги заработал, будучи водителем бетоновоза на 22-м автокомбинате. В месяц там можно было нашоферить до 500 рублей. После армии занимался спекуляцией. Спекулировал в основном папиными вещами - костюмами, рубашками и всем, что под руку попадало. Бывало, сядешь, обведешь квартиру оценивающим взглядом и думаешь: "О! Хорошая рубашечка из шкафа выглядывает. Надо продать". Но это все было мелко, поэтому я стал челночить, возить из Парижа дешевые трусы. Даже деду предложил в бизнесе поучаствовать. Говорю ему: "Я трусы куплю, в Москве их продам, а выручку пополам". Он мне: "А-а ч-что я д-должен д-делать?" "Ты, - отвечаю ему, - провезешь их через депутатский зал, чтобы с таможней не связываться". Дед почему-то удивился и заявил мне: "Т-ты ч-что о-о-х..л?!" В общем, не стал он с трусами связываться.
- Нынешнее поколение молодежи часто ассоциируют с наркотиками, однополой любовью, экстремистскими группировками. Вам со всем этим приходилось сталкиваться?
Е. К.: Разумеется, если я скажу, что ни разу не курил травку, вы мне все равно не поверите. Другое дело, я видел очень много молодых ребят, чей путь от, казалось бы, безобидного "косяка" до героиновой смерти был не больше года. Наркотики и однополая любовь в моей молодости были из разряда тех вещей, за которые тебя могли колесовать, сжечь, и никто бы не узнал, где твоя могила. Возможно, скажу глупость, но, мне кажется, вся эта мода на гомосексуализм - следствие мощного промоушна, за которым стоят большие деньги и группа конкретных людей. Из-за того что у нас в стране большинство людей еле сводят концы с концами, обостряется конфликт отцов и детей. В результате молодежь в знак протеста, желая доказать свою непохожесть на поколение родителей, легко пускается во все тяжкие. Взять хотя бы тот же тупой национализм. Недавно я разговаривал со скинхедами, хотел понять - кто они такие, и с удивлением обнаружил, что среди них много татар.
- А у вас было много ошибок молодости, за которые до сих пор стыдно?
Е. К.: Со стыдом вспоминаю о массе поступков. Я и воровал, и обманывал, и девочек бил, но это все больше в детстве. Слава богу, удалось избежать тюрьмы, когда после драки на улице на меня завели уголовное дело. Мне тогда было 16 лет. Сцепился со взрослым мужиком и сильно его побил. Не потому, что я был такой сильный, скорее потому, что был слишком наглым или он чересчур пьяным.
Иногда жалею, что поздно уехал из страны, хотя сделай я это на пять лет раньше, вероятно, так и остался бы в Англии. Ругаю себя за то, что в свое время не женился на француженке. Жены бы этой сейчас у меня уже точно не было, зато был бы французский паспорт, с которым можно свободно по миру ездить. Об этом я действительно жалею, но не настолько, чтобы рвать на себе волосы.
- Кстати, о женщинах, какое место в вашей жизни занимал и занимает секс?
Е. К.: Секс - это жизнь. Без эрекции, особенно на профессию, ничего не добьешься. Я считаю, половина всей энергии человека носит именно сексуальный характер. Секс всегда занимал в моей жизни очень важное место, другое дело, что не всегда были возможности для этого, например в армии...
- Эротический фильм рискнули бы снять?
Е. К.: Мне бы очень сложно было это сделать, так же как мне сложно смотреть порнографию. Эротический или порнофильм - это некий побудитель к действию, которое обязательно должно произойти, иначе смотреть его - только себя мучить. Мне было бы ужасно неловко объяснять актерам, как лучше двигаться и все такое. Для меня проще снять сцену, как кому-то отрубают голову, нежели эпизод, где лезут кому-то в трусы. Я стесняюсь. Может быть, когда-нибудь это и пройдет.
- Вам не кажется, что своим кровавым кино, взять хотя бы "Антикиллера", вы пропагандируете насилие?
Е. К.: Почему, когда читают Шекспира, например "Ричарда III", где убивают всех женщин и детей, никто не считает это пропагандой насилия? Мне кажется, насилие в искусстве является неким громоотводом жестокости в жизни. То, что я снимаю, - это достаточно мягкое отображение действительности 90-х годов.
Смотрите также:
ИМЯ В ИСКУССТВЕ. Евгений Матвеев: "Хочу, чтобы тетя Дуся и дядя Вася меня понимали"