НАШ разговор с Чингизом АЙТМАТОВЫМ, русским-киргизским писателем, в настоящее время - Чрезвычайным и Полномочным Послом Кыргызстана в странах Бенилюкса, Франции и Европейском Союзе, состоялся в одной из церквей немецкого города Котбуса, где у него была назначена встреча с читателями. И начался... с чая.
- ЭТО, - улыбаясь и показывая на маленький стакан, - конечно, не в счет, - говорит Чингиз Торекулович. - Настоящий азиат выпивает 9-12 таких стаканов в день, да еще и настоящего листового, заваренного не в кипятке, а в горячем молоке. Хотя даже меня Европа уже к пакетикам приучила - все некогда.
Если бы мне дали вторую жизнь...
- КАК вам удается сочетать дипломатическую службу с литературной деятельностью, иными словами - когда вы успеваете писать?
- Я неприхотлив, какие-то особые условия - уединение или что-то еще - мне не нужны. Просто встать пораньше, часов в 5-6, пока телефоны не проснулись, когда не запланированы никакие встречи, и писать. Конечно, работа в качестве посла Киргизии в Евросоюзе буквально съедает все мое время. Многие творческие начинания так ими и остаются. С тех пор как в прессе были опубликованы отрывки из недописанной книги "Богоматерь в снегах", меня часто спрашивают: "Где же ваша "Богоматерь"?" А в снегах. Как была там, так и остается. И это для меня - самая большая драма: замыслы существуют, как живые, а осуществить времени не хватает. Образы персонажей роятся, вторгаются в память, порой даже "душат". Вот если бы дали мне вторую жизнь, тогда бы я развернулся...
- Каким вы видите будущее Киргизии и Средней Азии?
- Мне видится, что должно произойти объединение вроде Евросоюза. И обязательно вместе с Россией, потому что это не просто один из азиатских регионов, это Евразия. Десятилетия русского влияния не прошли бесследно - там многое европеизировалось. Например, от Бишкека до Москвы - во много раз дальше, чем до Пекина. Но с Китаем нас ничего не связывает. Странно, правда? Казалось бы, ближайший сосед. А та же Москва нам жизненно необходима.
- Россию часто обвиняют в имперских амбициях. А вы опять предлагаете ей роль объединительницы...
- Один из императоров в свое время так сформулировал идеологию Римской империи: надо, чтобы людям было выгодно жить вместе. Понадобился всего десяток лет независимости, и бывшие республики Союза, убедившись, что мировые рынки пока не по зубам, вынужденно обернулись к прежним связям.
На заре туманной юности, когда я начинал постигать историю, во всех советских учебниках империи подвергались безоговорочному осуждению. Я этому искренне верил. Позже все чаще приходил к выводу о том, что цивилизация не привносится в готовом виде. Вырвавшиеся вперед государства неизбежно притягивают на свою орбиту более отсталые и менее динамичные. Не без завоевательских амбиций, разумеется. Но в результате и страна, которая оказалась колонией, тоже выигрывает, так или иначе приближаясь к уровню метрополии. Империя, желая того или нет, подтягивает окраины. А разве Советский Союз не являлся огромной империей под другим идеологическим соусом?
Достаточно для сравнения взять сопредельный Афганистан, который постоянно подчеркивал, что он никому не покорялся. Что из этого вышло? Варварская страна тотального мракобесия, мировая цивилизация прошла мимо, народ страдает, не осознавая почему. Порой наши национальные ура-патриоты берутся разглагольствовать о том, что СССР нас поработил. Я им всегда отвечаю: спасибо скажите, что так случилось, иначе бы мы были не лучше Афганистана.
"Мы не манкурты!"
- В ВАШИХ книгах всегда много мифологического. Вам это интереснее, чем реальность?
- Действительно, в моем творчестве, почти в каждом произведении есть обращение к мифологическим темам, это богатейший источник материала. Благодаря моей бабушке легенды, баллады, сказания еще в детстве оказали на меня огромное влияние. Она была уникальным человеком, сказочницей, великой сказочницей. В те времена и в помине не было телевизора, и даже радио. Можно сказать, что бабушка и была моим телевизором.
А по поводу связи с реальностью... Есть у меня в романе "Плаха" образ волчицы Акбары. Однажды в Москве ко мне подошла женщина, поздоровалась, а когда я поинтересовался ее именем, посмотрела мне в глаза и ответила: "Я - Акбара", - и пошла прочь. И столько пережитой боли и страданий было в этом взгляде. Я с ужасом подумал, какую же жизнь ей пришлось пройти, если она считает, что в ней уже и человеческого ничего не осталось.
Или в романе "И дольше века длится день" я рассказывал старую легенду о манкуртах. Был, кстати, реальный исторический эпизод, когда людей путем пыток (им брили голову, натягивали на нее только что освежеванную верблюжью шкуру или желудок, и она, высыхая, сдавливала человеку череп, а волосы начинали врастать внутрь) - лишали памяти, превращали в рабов, послушных как зомби. Кажется, что общего между современным миром и тысячелетней легендой? А во время перестройки люди выходили на улицы с плакатами "Нас не обманешь: мы не манкурты!". А теперь из глухих казахских степей это предание попало в далекую Америку: в Нью-Йорке недавно состоялась премьера спектакля под названием "Плач матери манкурта".
- Для многих европейцев вы являетесь символом перестройки, так сказать, Горбачевым литературы.
-Ух ты, даже и не знал, что нас так уравняли. Я Михаила Сергеевича уважаю. И не только потому, что мы с ним близкие друзья и он хороший человек. Когда мы еще находились в рамках социалистической системы и уже не хватало дыхания, чтобы развиваться, на историческом поле появился Горбачев. В нем было достаточно мудрости, понимания того, что необходимы изменения. Это, откровенно говоря, сегодня многие недооценивают, а ведь благодаря его усилиям появился новый мир.
Уступить дорогу
- В СОВРЕМЕННОЙ массовой культуре остается все меньше места для индивидуальности...
- Да, всеобщая глобализация касается не в последнюю очередь и культуры. И это - естественный процесс, связанный с развитием рыночной экономики, которая все стандартизирует, подгоняет под одну гребенку. На экономику работают, естественно, и все технологии, и средства массовой информации. Я считаю, чем могущественнее массовая культура, тем сильнее надо ей противостоять, создавая новые самобытные художественные ценности и храня те, что уже были созданы.
- Говорят, в Казахстане и Монголии в последнее время снова возносится образ Чингисхана?
- Я считаю, что на смену культуре войны обязательно должна прийти культура мира. Испокон веков воспеваются герои войн, их мужество, беспощадность - это воспринимается как достоинство, доблесть. Посмотрите площади столиц мира - там непременно восседают полководцы на конях. Да и не по одному. В то же время личности, сопряженные не с войной, а, наоборот, с миролюбием, не воздвигались на пьедесталы. Между тем пора бы нам научиться преодолевать этот комплекс неполноценности, прежде всего через литературу и искусство, фундаментом которых является гуманизм.
К сожалению, гуманистические ценности переживают общий кризис. И в литературе тоже. Я читал, что некая писательница-детективщица за книгу о Джеке-потрошителе получила аванс в девять миллионов долларов: вот что в наше время нужно. Да и религии современные сейчас вознеслись и слишком горделиво себя ведут. Кризис религиозного сознания - я не выделяю при этом какие-то отдельные религии - уже наступил. Я это понял недавно. Когда в одном из селений Киргизии умер человек, перешедший из ислама в другую веру, - и родственникам, несшим его на кладбище, преградила дорогу бешеная, яростная толпа местных мусульман. И пришлось родственникам везти покойного за сотни километров, хоронить его там. Если уж перед кладбищем мы не можем друг другу дорогу уступить - что говорить о жизни?
Юрий Мамлеев: возвращение из самиздата