Он выпустил в России более 20 альбомов, которые не дают покоя миру. Десять лет назад в Америке был издан его сольный альбом Radio Silence, который вошел в топ 200 журнала Billboard. Недавно в Нью-Йорке вышла записанная им пластинка тибетских мантр. В ноябре - российский релиз первого европейского альбома "Аквариума" "Территория".
- Европейский альбом - это чисто коммерческий ход или вы хотите показать европейским слушателям что-то действительно русско-духовное?
-НЕТ. Все дико просто, дико элементарно и опять-таки очень эгоистично. Ко мне время от времени подходят люди в Лондоне, в Нью-Йорке, в Индии и спрашивают: "Вот ты играешь в группе, что же ты играешь?" И мне все время хотелось дать пластинку и сказать: "Вот в принципе то, что мы делаем. То, чем мы сами гордимся".
Если бы мы не выпустили этот альбом коммерчески, я бы это сделал сам, отпечатал на компьютере 40 штук и ходил бы их раздаривал. Я довольно долго думал о том, что в "Территорию" надо включить исключительно старые записи плюс пару редких треков, - вспоминает лидер "Аквариума". - И будет такой сборник типа "The Best". И внезапно я столкнулся с тем, что у нас получается альбом - прощание с ХХ веком... Мы хотели перейти в новое тысячелетие с чистой совестью, не имея за пазухой никаких "неопубликованных" песен, которые оставались бы в прошлом. И поэтому решили, что поедем в студию сделать несколько вещей, которые я очень люблю. Они никогда записаны не были: "Новая песня о Родине", "Под мостом, как Чкалов", "Горный хрусталь", "Та, которую я люблю"... Без них история "Аквариума" была бы неполной. Они специально у меня лежали. И мы не знали, что с ними делать, - потому что они такие, что ни в какие другие альбомы не лезли. Сюда они встали идеально.
- Сейчас везде, и в нашей стране особенно, все подчиняется формату. На вас как-то влияют его рамки?
- Очень положительно. Как на быка красная тряпка. Покажи мне красную тряпку - я на нее кинусь, покажи мне стенку - я ее взорву. Покажите мне формат - и я сделаю больше формата, меньше формата, поперек формата. Ограничения толкают на эксперименты.
- Тогда об экспериментах. Вы экспериментировали с разными музыкальными формами - реггей, Deadушки... Чего еще нам ждать?
- Такие вещи, по счастью, невозможно ни вычислить, ни представить. Я могу сказать, что бы я хотел сделать: написать русскую песню на русском языке, которая будет целиком африканской по своему ощущению. В этой холодной стране и ужас как неритмичной мне хочется ритма. Бытового, чтобы любая домохозяйка, любой школьник могли поставить пластинку и сказать: "Вот тащит!"
- Но большинство ваших песен мелодично-печальные.
- Это никогда не происходит осознанно. Песни пишутся, и один Бог знает, что их навевает. Это общее поле всех людей, которые живут в этой культуре. Свет и радость должны стоять на фундаменте печали.
- Какое чувство, которое ваша музыка вызывает у слушателей, приятней всего вам?
- Самое приятное, что я видел по реакции людей на концертах, - это когда люди вдруг начинают целоваться друг с другом. Проявляют любовь.
- Главное - это любовь?
- Вся любовь хороша. Одна любовь приводит к другой, другая - к третьей. Рано или поздно человек почувствует Бога, и это уже свобода.
- Вы согласны с вашим имиджем гуру?
- Я боюсь, что люди плохо понимают это слово. Гуру - это человек, который чему-то научился, познал какие-то божественные истины, стал в них мастером и учит отобранных им людей этим истинам. Я ничему не учу.
- Ваша музыка ничему не учит?
- Наша музыка - это зеркало, она отражает то, что люди сами готовы почувствовать. Один человек любит одно, другой - другое, третий - третье. Я ничему не хочу научить, в этом мое большое счастье - никогда никого ничему не учить. Я сам ничего не знаю. Но мне это жутко нравится.
- Что значит "сам ничего не знаю"?
- Я не знаю ни одной истины, за которую бы стоило умереть. Мне кажется, что жизнь гораздо важнее. Мне кажется, что все истины вторичны по отношению к жизни. Жизнь - как повод стать свободным.
- Свободным от чего?
- Абсолютно свободным. Свободный человек может распоряжаться собой так, как он хочет.
- Есть же вещи, которые вы не можете себе позволить из-за, допустим, напряженного гастрольного графика. Со мной вот тут сидите, вместо того чтобы...
- Если мне чего-то очень захочется, я это сделаю. Сейчас я хочу записать альбом музыки для симфонического оркестра. Только музыки. Олегу Меньшикову для спектакля я написал музыку и теперь хочу эту музыку при первой возможности переиграть, используя весь оркестр.
- Что вас привлекло в театральной специфике?
- Меня привлек лично Олег. Чудный человек. Он предложил мне написать музыку, и я, естественно, согласился.
- О чем вы можете разговаривать часами?
- Разговаривать не о чем, а с кем. С хорошим человеком можно говорить о чем угодно. Говоришь с человеком и не испытываешь дистанции, хочется ему все отдать, всем поделиться. Такие люди встречаются редко, но когда встречаются, это счастье.
- Как вам удается быть таким уравновешенным и спокойным?
- Я чудовищно депрессивный, истеричный, страшный тип. Я никак не могу принять себя всерьез; даже когда испытываю депрессию, до конца себя принять не могу.
- На какой музыке воспитываются ваши дети?
- Младший сын долго музыку не воспринимал, потом начал слышать что-то типа Fear Factory, потом перешел на драм-н-бейс. Слушает только избранный винил. Вот я не смог ему найти винил, который ему нужен. Я бы хотел,чтобы они были свободны, и в первую очередь от меня. Я их не воспитываю. Я хочу, чтобы они стали теми, кем они хотят стать.
- Есть что-то, от чего вы просто устали?
- От пошлости я всегда уставал. Агрессия. От бездарности я очень устаю.
- Религиозность как-то облегчает жизнь?
- А я не знаю, что такое религиозность. Любая религия - это закон сохранения энергии, просто переведенный в красивые формы. Не делай другому плохо - и тебе плохо не будет, отдавай - и Бог тебе будет давать. Вот и вся религиозность. Чем больше ты будешь отдавать, тем больше у тебя будет. Когда у тебя есть 4 машины, дачи и т. д., ты всю жизнь проводишь только в заботе - как бы это у тебя не отняли. А когда ничего нет, тогда нечего терять. Свобода - это когда нечего терять.
- Вы можете сказать, что вам нечего терять?
- Я давно всеми своими силами пытаюсь избавляться от всего, что у меня есть. Можно относиться к жизни, как к казино. Фишки действуют только в казино. Вне казино они пустая пластмасса. Мы приходим в эту жизнь, нам дается весь этот кайф. Это как фишки, когда ты умираешь, ты опять остаешься без всего этого.
- Чего еще вам хочется от жизни?
- Успеть сделать максимально много новой и разнообразной музыки, как никто ее больше не делает. Вне музыки я бы хотел научиться жить в мире, но миру этому не принадлежать. Быть свободным человеком.
- Вы этому научитесь?
- Мне глубоко наплевать. Мне достаточно, что я хочу этого. Важно хотеть.
"Сплин": Мир прекрасен изначально!